Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс

Кульминацией визита была встреча с Сюзанной. Мы сидели за маленьким столом, после того, как я сердечно обнял её не только от себя, но и от имени моей жены и сыновей, которые её хорошо знали. Всё это происходило в присутствии надзирательницы.

Меня удивило, что она выглядела просто блестяще. Она была одета в хорошо сшитые бежевые брюки и зимний свитер, одетый поверх рубашки. Её волосы, ярко-рыжего цвета, были уложены. На ногтях был маникюр.

— Они относятся к нам неплохо, — ответила она жизнерадостно. — И в самом деле, они предпочитают, чтобы мы выглядели хорошо, делали перманент, отращивали ногти, даже советуют, чтобы мы натирали ноги кремом, как делают сами.

Она засмеялась. Надзирательница пыталась выглядеть безразличной, но это, конечно, была уже не консервативная африканерка с каменным лицом, как в прошлые годы.

— Они думают, что если мы будем выглядеть нарядно, то перестанем быть коммунистами. Но я намерена превратить вот эту в сторонницу марксизма-ленинизма, — сказала она шутливо, показывая пальцем на надзирательницу.

Перед тем, как я ушёл, Сюзанна сумела передать мне информацию, от которой у меня волосы на голове стали дыбом.

— Ты помнишь эту твою приятельницу-хиппи? — спросила она меня, не меняя тона голоса. — Ну, ты помнишь, эту, трансатлантическую.

Она имела в виду Розу, хотя абсолютно не могла предположить, что я встречался с ней этим утром.

— Да, конечно, — ответил я, навострив уши. — Она была бы счастлива быть на твоей свадьбе.

— Ты знаешь, Слаг однажды видел её, — продолжала она, и я понял, что она могла иметь в виду только Хью Лагга, её партнёра, который её предал. — Он сделал прекрасный рисунок, — продолжала она, — очень похожий на неё, для «бобби» (полиции). Я знаю, потому что бобби показал его нам и спросил, знаем ли мы, кто это. Но, конечно, никто из нас ничего не знал.

С мыслями, вращающимися с бешеной скоростью, я обнял её на прощание, расстался с Питером и помчался в Йоханнесбург. Уже было больше четырёх часов. Роза однажды доставляла оружие Дамьену, а Лагг, который был художником, мог заметить её.

Роза и Келли уже собрались и были готовы ехать. Обе выглядели расстроенными. У Келли был подарок для меня — рисунок поющего и играющего на гитаре ковбоя, сидящего на коне. В нём было забавное сходство со мной, вплоть до кустистых бровей. Роза перетаскивала багаж и ворча подталкивала нас к двери: «Джене, ты убиваешь меня. Самолёт вылетает меньше, чем через час».

Во время поездки в аэропорт я рассказал и о моём визите в тюрьму, и о портрете Розы, сделанном Лаггом, но сказал, что это вряд ли может изменить наши планы. Это просто означало, что если их поймают, то они окажутся в более тяжёлом положении.

Мы резко, с визгом тормозов остановились около зала вылетов за границу аэропорта Ян Сматс. Нельзя было терять ни секунды. Носильщик поставил вещи на тележку и они ринулись на регистрацию. Полицейский, регулировавший движение, махнул мне, чтобы я отогнал машину на стоянку, поэтому я помчался на регистрацию только через пять минут. Мне нужно было убедиться в том, что они улетели без помех. Внутри аэропорта было много пассажиров. К многочисленным стойкам регистрации выстроились очереди. Но к моему удивлению, нигде не было признаков Розы и Келли. Я не мог поверить своим глазам. Я опять осмотрелся, на этот раз более тщательно, медленно проведя глазами по залу, затем перешёл с одного места на другое, поскольку их могли заслонять от меня группы пассажиров или кучи багажа. Затем я побежал к тому месту в конце зала, откуда можно было видеть, как пассажиры проходят паспортный контроль. Но нигде не было даже их признаков. Я вновь вернулся к тому месту, где высадил их из машины. Если они опоздали на регистрацию — а мы приехали буквально в последнюю секунду перед её окончанием — то они должны были бы ждать меня там. Затем появился носильщик, который, как мне показалось, отвозил их багаж. Но от него я ничего не добился.

Осенённый новой идеей, я вернулся в зал вылетов. Если Роза и Келли сели на самолёт, то я мог узнать об этом на регистрации. К этому времени возле дюжины стоек было всего несколько пассажиров. Я обратился к одному из клерков на центральной компьютерной стойке, сказал ему, что я опоздал и хотел бы знать, улетели ли две мои племянницы.

Он постучал по клавишам компьютера, просмотрел список пассажиров этого рейса, нахмурился и повторил эту операцию снова. Затем он сказал, что «таких пассажиров» на рейсе, который я назвал ему, не было. От этого известия кровь застыла у меня в жилах.

Внезапно я всё понял: Роза — хитрая бесовка, по-видимому, при покупке билетов сознательно изменила написание их фамилий. Как например, если бы вместо фамилии «Шерман» купить билет на фамилию «Герман». Поэтому если бы власти искали в списке пассажиров «Шерман», то они прошли бы мимо «Герман». Обычно при регистрации паспорт сравнивается с билетом. Лёгкое изменение фамилии не должно было создать большой проблемы, особенно если была очередь.

Я объяснил, что «мои племянницы» заказывали билеты по телефону и поэтому, возможно, их фамилии были записаны неправильно. Я предложил несколько вариантов их фамилий, которые можно было бы поискать в компьютере. Он сделал, как я его попросил, и вновь уставился на экран компьютера. Потом он посмотрел на меня и сказал:

— Там есть что-то похожее. Но мне нужно выяснить на пятой стойке. Оператор там, вероятно, сможет подтвердить. Сколько им лет?

— О, они чуть старше тридцати. Брюнетка с короткими волосами и блондинка с волосами до плеч.

Я повернулся, чтобы идти за ним, и резко остановился. Около пятой стойки был человек из полиции безопасности, с которым я противоборствовал в Лондоне и Свазиленде — Крейг Уильямсон. Говорили, что он ушёл из полиции. А теперь он стоял здесь, по-прежнему краснолицый и тучный, разговаривая с группой людей, у которых на лицах буквально было написано: «Особый отдел». Оператор компьютера пытался привлечь моё внимание.

Я опасался, что Уильямсон мог посмотреть в мою сторону, хотя я и был в фальшивых очках и в кепке, надвинутой на глаза.

Я скользнул за колонну, полностью утратив интерес к компьютеру и убеждённый в том, что Роза и Келли задержаны и что Уильямсон приехал допрашивать их. Создавалось впечатление, что полиция действовала гораздо быстрее и умнее, чем я предполагал.

Но после того, как мне удалось успокоить сильное сердцебиение, я заметил, что Уильямсон нёс на плече сумку, а в руках у него был портфель. По крайней мере один из его спутников тоже был с сумкой. На весах стойки регистрации находилось несколько чемоданов. Спутник Уильямсона с дорожной сумкой был седовласым человеком с респектабельной внешностью и в очках. Мне показалось, что я его уже видел. Порывшись в памяти, я вспомнил газетную фотографию бригадного генерала Эразмуса, возглавлявшего полицию безопасности Йоханнесбурга. Он был снят с Оливией Форсайт после её побега из Луанды. Пока я размышлял, Эразмус неторопливо прошёл мимо меня к телефону-автомату.