Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс

Полиция, повидимому, получила полный протокол встречи в Тонгаате. В списке участников они наткнулись на имя «Джо».

— Хотите знать, кто такой «Джо?» — спросил я своих друзей. — Это Гебуза. «Джо» — его кодовое имя.

Да, это был Гебуза, «товарищ Джо», и в протоколе встречи была записана его точка зрения о том, что прекращение огня не относится к тем людям, которые должны защищаться. Он, в особенности, имел в виду людей в Натале, многие из которых даже не были сторонниками АНК, но подвергались нападениям воинствующих деятелей «Инкаты» только за то, что они отказывались подтверждать их лояльность Бутелези.

Хотя полиция продемонстрировала свою эффективность арестом дурбанской группы, но они пришли к невероятным выводам.

— Они наткнулись на имя «Джо», — говорил я, — и хлоп, на панели загорается фамилия Слово.

— Тебе нужно встретиться со Слово и передать ему содержание нашего разговора, — сказал я Эрролу. — Это поможет ему во время выступления на митинге опровергнуть утверждения полиции. И скажи ему, что я собираюсь присутствовать.

Шум вокруг «британского следа» был поднят одной из йоханнесбургских воскресных газет утром того дня, когда должен был состояться митинг. Газета утверждала, что документы, захваченные в Дурбане, свидетельствовали о том, что гостеприимство британского правительства было использовано как прикрытие для подготовки в Лондоне членов ЮАКП и АНК «к актам насилия». Это дало мне ключ к пониманию того, зачем Крейг Уильямсон и бригадный генерал Эразмус садились на прошлой неделе на самолёт, вылетающий в Лондон.

В статье далее сообщалось: «Наблюдатели утверждают, что если бы г-жа Тэтчер была убеждена в подлинности документов и рассматривала утверждения полиции как достаточно серьёзные, г-н Мандела должен был бы осудить заговор или, возможно, столкнуться с изгнанием его организации из одного из её наиболее важных международных опорных пунктов».

Несмотря на зловещие утверждения о «террористической базе» на британской почве, г-жа Тэтчер никак не откликнулась. Британское правительство заняло более трезвую позицию в отношении этих событий. Действительно, в ходе операции «Вула» была создана компьютеризированная телефонная связь между Южной Африкой, Лондоном, Амстердамом и Лусакой, использующая систему кодов, однако это не противоречило британским законам. Я прошёл обучение в Лондоне по использованию нашей компьютерной системы по ускоренной программе под руководством Тима Дженкина. В порядке практики я участвовал в приёме и отправлении кодированных посланий из Южной Африки и Замбии через телефонную систему в Соединённом Королевстве.

Южноафриканская пресса, за небольшим исключением, клюнула на дезинформацию. Демонстрируя все признаки коллективной потери памяти, они обсуждали правительственные разоблачения так, как будто в стране никогда не шла освободительная борьба. Они отказывались понимать, что операция «Вула» началась более двух лет назад. Исходя из того, что переговоры только начались, АНК ясно заявил, что подпольные структуры не будут свёрнуты в течение некоторого времени.

Тот факт, что Махарадж, Гебуза, я и другие тайно прибыли в страну до, а не после отмены запрета на нашу организацию, не мог при честном анализе рассматриваться, как враждебное намерение. Готовясь к приостановке вооружённой борьбы, АНК чётко разъяснил, что она будет прекращена только после принятия новой конституции.

К тому времени, когда в тот холодный зимний день я без лишнего шума появился на футбольном стадионе около Соуэто, там собралась ликующая толпа примерно в 50 тысяч человек. Я приехал в гриме и поспешил в раздевалку, чтобы привести себя в состояние, соответствующее случаю. Я появился из туннеля, по которому игроки выходят на поле, в красной партийной рубашке с короткими рукавами, украшенной серпом и молотом и надписью «Укрепляй партию» на груди, и с шарфом цветов АНК (чёрный, зелёный и золотистый) поверх кожаной куртки, защищающей от ледяного ветра. Холодная погода не охладила ликующего настроения толпы, часть которой взорвалась приветствиями, когда они узнали меня в тот момент, когда я пересекал выжженное солнцем поле, направляясь к сцене, на которой собралось руководство.

Я обменялся рукопожатиями с Манделой, Слово и Сисулу, сидящими в первом ряду на большой платформе. Они были удивлены, но одновременно обрадованы моим появлением. Я сел рядом с другими товарищами. В это время хор, которому подпевали все присутствующие, начал исполнять «Интернационал».

Огромное число собравшихся — мужчин и женщин, молодых и старых, чёрных и белых, но прежде всего представителей африканского рабочего класса (среди них была большая группа шахтёров в касках) — приветствовали партию на её первом за сорок лет массовом митинге прочувственными словами:

«Вставай, проклятьем заклеймённый,Весь мир голодных и рабов.Кипит наш разум возмущённыйИ в смертный бой вести готов».

Шерил Каролус, энергичная молодая руководительница из Западной Капской провинции, начала представлять членов партийного руководства. Сцена позади меня была украшена огромными флагами АНК, ЮАКП и КОСАТУ (профсоюзного объединения) — это были полотнища чёрного, зелёного, золотистого и красного цветов. Когда наступила моя очередь подняться и приветствовать толпу, Шерил представила меня, сказав: «Да, даже я не ожидала увидеть следующего товарища сегодня здесь с нами. Поскольку полиция никогда не могла поймать его, пресса называет его «Красным Пимпернелем!».

Нельсон Мандела поднялся, чтобы обратиться к огромной аудитории, над которой реяли бесчисленные знамена партии, АНК, профсоюзов, общинных и студенческих организаций из всех уголков страны. В своей жёсткой речи он воздал должное ЮАКП, которая была «надёжным другом, уважавшим независимость и политическую линию АНК».

Отвергая как «оскорбление» утверждения о «Красном заговоре», лидер АНК призвал правительство не создавать новых преград на пути к переговорам через раздувание «антикоммунистической истерии». К удовольствию толпы он ясно дал понять, что АНК не поддастся требованию правительства отстранить Слово от участия в следующем раунде переговоров. Ссыпаясь на историю антикоммунистических кампаний в других странах мира, Мандела заявил, что те в правительстве, кто считает себя демократами, должны помнить уроки истории: «Запрет Коммунистической партии в 1950 году был лишь прелюдией к подавлению в нашей стране всей демократической оппозиции».

Обращаясь к вопросу о союзе ЮАКП и АНК, Нельсон Мандела заявил, что его опыт свидетельствует о том, что «ЮАКП никогда не пыталась навязать свои взгляды АНК» и добавил: «АНК рассматривает ЮАКП как надёжного друга и будет бороться за её право жить и действовать».