Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

(без Польши и Финляндии) приблизительно 220 стачек, около сотни волнений, до 15 массовых уходов с работы и т.д.[1108] Более 60 стачек и 20 волнений относятся к 1870 – 1873 гг. На 1874 – 1877 гг. приходится около 55 стачек и более 40 волнений (наибольшее число выступлений относится к 1874 г., что могло быть связано с начавшимся в предшествующем году промышленным кризисом, наименьшее – к 1877 г.). Самое большое количество стачек за весь период 1870 – 1880 гг. было в 1878 и 1879 гг. – в пору большого общественного возбуждения, развертывания второй революционной ситуации: более 30 стачек было в 1878 г., около 45 – в 1879 г. Кроме того, на эти же годы падает около 25 волнений, а также ряд случаев коллективных жалоб, уходов с работы и пр. В 1880 г., несмотря на продолжавшееся политическое возбуждение, захватившее, несомненно, и определенную часть рабочих, отмечается некоторое понижение числа стачек и волнений (примерно 20 стачек и около 10 волнений).

В стачечное движение постепенно вовлекались различные районы России. Первое место принадлежало Петербургу, который шел во главе всего революционного движения в стране. На Петербург и его ближайшие окрестности приходится за период с 1870 по 1880 г. около 90 рабочих выступлений. Второе место занимали Москва и Московская губерния (около 80 случаев, в том числе в самой Москве и Московском уезде около 45). На другие губернии центральной промышленной области (Владимирскую, Ярославскую, Костромскую) приходится около 25 выступлений. Крупную роль в рабочем движении начала играть Украина. За обозреваемое время на Украине имело место до трех-четырех десятков стачек, волнений и т.д. Эстония вписала яркую страницу в историю рабочей борьбы знаменитой Кренгольмской стачкой 1872 г.

Из различных производственных групп первое место занимали текстильщики, на долю которых падает около трети всех стачек и волнений. На долю металлистов приходится около одной пятой стачек и волнений. Впрочем, если принять во внимание не одно только число стачек, но и количество бастовавших рабочих, то удельный вес металлистов в стачечной борьбе уже для 70-х годов окажется гораздо выше, поскольку на участвовавших в забастовках заводах металлообрабатывающей промышленности в среднем было занято больше рабочих, чем на текстильных фабриках. Еще важнее роль металлистов в революционной пропаганде, а также в первых попытках создания рабочих организаций, в которых металлистам принадлежала ведущая роль. В стачках и волнениях 70-х годов участвовали, кроме металлистов и текстильщиков, рабочие-строители, горнорабочие, рабочие сахарных заводов и т.д.

Стачки и волнения возникали в 70-х годах преимущественно (приблизительно до 60% всех случаев) на почве вопросов, связанных с заработной платой. Причинами рабочих выступлений являлись уменьшение расценок, задержки в выплате заработной платы, непомерно высокие штрафы, всякого рода обман и обсчитывание при расчетах и пр. Большинство стачек имело оборонительный характер: рабочие давали отпор стремлению предпринимателей еще более снизить жизненный уровень трудящихся, еще резче усилить эксплуатацию; имелось, однако, немало случаев, когда рабочие требовали повышения заработка. Часть стачек и волнений была вызвана конфликтами по вопросу о продолжительности рабочего дня (и здесь чаще всего речь шла об отпоре стремлениям капиталистов к увеличению и без того неимоверно длинного рабочего дня), принуждением работать в праздники, тяжелыми жилищными условиями, недоброкачественностью пищи, грубым обращением и издевательствами со стороны фабричного начальства и т.д.

В преддверии стачечного движения 70-х годов находится известная забастовка рабочих на Невской бумагопрядильной фабрике в Петербурге (май 1870 г.). Поводом к стачке послужило требование об увеличении заработной платы, предъявленное 22 мая 63 прядильщиками. Отказ фабричной администрации удовлетворить это требование немедленно вызвал приостановку работ в одной части фабрики, где было занято 800 рабочих. Вечером того же дня от имени всех 800 рабочих была подана обер-полицмейстеру Трепову жалоба на незаконные действия фабричной администрации. Через несколько дней на фабрику приехал помощник Трепова полковник Козлов, для объяснения с которым рабочие избрали делегатов. Это были: С. Владимиров (Слезкин), Ф. Петров, Б. Потапов, В. Акулов, В. Иванов. На все увещания полицейского полковника возобновить работу делегаты ответили отказом. Находившиеся на фабричном дворе стачечники на уговоры Козлова ответили тоже отказом, объясняя, что поступят так же, как их товарищи[1109].

Прекращение на несколько дней работ на одном из крупных предприятий столицы, высокая дисциплина и выдержка, проявленные забастовщиками, произвели большое впечатление и на общественные круги, и на правительство. Стачка вспыхнула в период, когда на Западе широкий размах получила деятельность I Интернационала, пугавшая господствующие классы и в России, когда внутри России окончание девятилетнего срока со времени издания «Положений» 19 февраля вызывало в правящей среде озабоченность, страх перед возможностью широкого крестьянского движения. Как известно, сами русские рабочие в то время уже внушали беспокойство властям, и III отделение в отчете за 1869 г. указывало на фабричные местности, как на «наиболее удобную» почву для агитации.

27 мая 1870 г., докладывая о Невской стачке царю, Трепов указывал, что он пока не видит здесь «какого-либо общего движения в рабочем населении». Тем не менее ему очень хотелось подавить в зародыше рабочий протест. Поэтому он решил срочно передать дело о стачке судебным органам, в расчете на то, что «впечатление, которое немедленное наказание виновных произведет на всю массу столичного населения, будет благодетельно»[1110].

Конфликты между рабочими и администрацией на Невской бумагопрядильне имели место неоднократно еще до майской забастовки 1870 г. На процессе о стачке рабочий Цыганов, проработавший на этой фабрике около 15 лет, свидетельствовал, что и прежде «раз пять-шесть рабочие соглашались промежду собой просить о прибавке» и предъявляли свое требование «все вместе», ибо, когда «ходили поодиночке, вдвоем, втроем, их всегда выгоняли, случалось – и без расчета»[1111]. Но впервые в истории русского стачечного движения забастовщики, как подчеркивал на самом процессе обвинитель Желеховский, впоследствии «прославившийся» в деле 193-х революционеров, предстали перед гласным судом.

Суд в данном случае не мог оправдать ожиданий правительства. Он был вынужден ограничиться небольшими наказаниями. Четверо обвиняемых, признанные «зачинщиками» (Владимиров, Петров, Потапов, Акулов), были приговорены к семидневному аресту при полиции, остальные, за исключением пяти оправданных, – к трехдневному аресту. Во второй судебной инстанции были оправданы все привлеченные.

Такой исход дела не устраивал правительство Александра II.

Упомянутые «зачинщики» были высланы в административном порядке. Вместе с тем согласно «повелению» царя министром внутренних дел был разослан многократно потом применявшийся местными властями конфиденциальный циркуляр (от 6