Степень вины - Ричард Паттерсон

— Конечно, мистер Пэйджит, — слегка улыбнувшись, ответила Мастерс. — Мисс Карелли — ваша свидетельница, и я, по-видимому, своим вмешательством нарушила установленный порядок. Но я хотела удержать мисс Карелли в определенных рамках, а мисс Шарп избавить от необходимости протестовать.

Мария смотрела на них с покорностью смертельно усталого человека. Она совсем не походила на ту уравновешенную женщину, которая лгала сенату: эта женщина выглядела более ранимой и по-человечески понятной. Ему пришло в голову, что ее бессвязные, мучительные ответы судье были безупречны: несообразности объяснялись травмой, несоответствия — шоком и смущением. И неожиданно Пэйджит понял, как вести допрос дальше.

— Когда пришли полицейские, они предложили вам медицинскую помощь?

— Да. — Мария опустила голову. — Но мне не хотелось, чтобы кто-то прикасался ко мне. Это я им и сказала.

— Они предложили вам помощь адвоката по делам об изнасиловании?

— Нет.

Пэйджит сделал паузу.

— Когда вы ели последний раз — перед этим, я имею в виду?

— Накануне вечером. — Она помолчала. — Утром я была слишком расстроена, чтобы есть.

— Полицейские спросили вас об этом?

— Нет.

— То есть к тому моменту, когда они допрашивали вас, вы не ели почти двадцать четыре часа.

— Да.

— Как повлияло на вас то, что вы долго не ели?

— Я чувствовала слабость. И раздражение. — Мария взглянула на Шарп. — И по магнитофонной записи можно определить, какой я была — голодной, измученной. Неполноценным человеком.

— Голод, изнеможение — это единственные ваши ощущения?

— Нет. Я была полностью дезориентирована. — Ее голос упал. — Я отвечала на вопросы, чтобы только ответить. Даже тогда, когда не знала ответа. Потом в какой-то момент попросила встречи с адвокатом, это единственное, что я смогла сделать.

Пэйджит оглядел зал — камеры, репортеры в глубине, помощники шерифа, охраняющие вход. Потом он увидел Карло, сидящего в первом ряду, и понял, что тот хотя бы взглядом старался помочь Марии.

Пэйджит снова посмотрел на нее. Спокойно спросил:

— Вы убили Марка Ренсома?

Мария выпрямилась, подняла подбородок.

— Нет, — произнесла она. — Я этого не делала.

— А что вы делали?

— Защищалась. Потому что он хотел надругаться надо мной. Потому что я была смертельно напугана. Все, что произошло, все, чем оказался Марк Ренсом, все, чего он хотел от меня, — напугало меня до глубины души. — Голос Марии стал спокойнее. — Я не хотела превратиться в ничто. Поэтому он и погиб.

— Благодарю вас, — проговорил Пэйджит. — Это все, что я хотел узнать.

Шарп шла к Марии, сжимая в правой руке ствол пистолета.

— Что она делает? — прошептала Терри Пэйджиту.

— Думаю, психологический прием. Хочет дать Марии пистолет.

Шарп действительно протянула пистолет Марии.

— Это ваш, не так ли?

Мария смотрела на нее, но пистолет не брала.

— Он похож на мой.

— Установлено, что он ваш. — Шарп снова протянула ей пистолет. — Посмотрите повнимательней.

Мария разглядывала пистолет, как чужой, незнакомый предмет.

— Бесполезно, — тихо сказала она. — Я не разбираюсь в оружии. И больше никогда не прикоснусь к пистолету, к этому или любому другому.

Марни Шарп помолчала. Неожиданно спросила:

— Раньше у вас никогда не было пистолета?

— Нет.

— А этот вы купили после того, как позвонил Марк Ренсом?

— Кажется, да.

— Я знаю, что да. — Шарп прошла к столу обвинения, положила пистолет, вернулась к Марии. — Как вы объясняли инспектору Монку, вы купили этот пистолет из-за того, что вам угрожали по телефону, верно?

Пэйджит насторожился. Шарп сразу начала с того, что было ложью в рассказе Марии. Он учил Марию: в этом и подобных случаях давать лаконичный ответ, чтобы не усугублять ложь.

— Верно.

— Сколько было звонков?

Мария задумалась:

— Два, я думаю.

— Вы думаете? Звонки так напугали вас, что вы купили пистолет, и вы не помните, сколько их было?

Мария скрестила руки на груди.

— Если это вопрос, ответ будет тот же самый: я думаю, было два звонка.

— Полагаю, вы помните, кто звонил — мужчина или женщина.

Мария кивнула:

— Мужчина.

Шарп уперла руки в бока.

— Тогда расскажите нам как можно подробнее, что говорил этот мужчина во время угрожающего звонка или угрожающих звонков.

Это было как раз то, чего боялся Пэйджит: Шарп задавала вопрос, требующий развернутого ответа. Теперь Мария должна была расцвечивать мнимый факт подробностями. Она выпрямилась на своем месте свидетеля.

— Подробностей я не помню. Он говорил что-то о наблюдении за моим домом. Поэтому я и купила пистолет.

Шарп посмотрела на нее со скептической улыбкой:

— Лауру Чейз он не упоминал?

Пэйджит привстал, собираясь протестовать против явной насмешки. Но Мария уже холодно ответила:

— Нет, не упоминал. И я почти уверена, что это был не Марк Ренсом.

И снова послышался шепот в зале, раздался кашель, похожий на замаскированный смех. Шарп остановилась, пристально глядя на Марию.

— А как вы думаете, это не был кто-нибудь из ваших знакомых?

— Нет.

— Но, если бы вы знали, что это был кто-то из ваших знакомых, вы, наверное, заявили бы об этом?

Мария задумалась.

— Полагаю, что да.

— Но о звонке вы не заявляли, так ведь?

— Нет.

— Но это должен был быть кто-то, кого вы знаете?

По взгляду Марии Пэйджит увидел, что она уже все поняла.

— Вы имеете в виду, — спокойно поинтересовалась Мария, — что моего номера нет в телефонном справочнике?

Шарп была удивлена. Мария предугадала ее вопрос и скрытую за ним ловушку.

— Да. И это в том числе.

Сочувственным тоном Мария ответила:

— Этого я тоже не могу объяснить.

Пэйджит готов был улыбнуться. Но сдержался, взглянув на судью Мастерс — ее глаза сузились, она, видимо, отметила про себя, что Мария умна.

Заметившая то же самое Терри шепнула:

— Лучше бы уж суд присяжных — там она бы проскочила.

Пэйджит отметил, что у Терри усталый вид.

— Вы правы, — прошептал он в ответ.

— Вы на самом деле, — спрашивала Шарп Марию, — никому не говорили о звонках?

— Нет.

— Ни полиции, ни друзьям, ни кому-либо на Эй-би-си?

— Нет. Никому. Даже тому, кто продавал мне пистолет. Не хотела выглядеть шизофреничкой.

— Именно по этой причине? А может быть, просто было трудно рассказывать о звонках, которых не было?

Для Марии это не трудность, подумал про себя Пэйджит.

— Проблема не в том, чтобы рассказать, — ответила Мария. — Нет, это не причина.

Шарп бросила на нее циничный взгляд:

— Пистолет специально был куплен для встречи с Марком Ренсомом?

Пэйджит знал, что ответом было: да.

— Нет, — твердо заявила Мария. — Причина очень простая: звонки напомнили мне, что я женщина и живу одна. Как я и сказала инспектору Монку. — Выждав немного, Мария наклонила голову набок и невинно спросила: — Вы, кажется, занимаетесь делами об изнасиловании? Вам никогда не попадались дела об изнасиловании женщин, которые живут одни? — Финальная пауза. — Или, — тон Марии был беспредельно кроток, — об изнасиловании женщин, которых поодиночке заманивают в ловушку?

Шарп повернулась к Кэролайн Мастерс с утомленным выражением лица:

— Ваша Честь, не могли бы вы еще раз объяснить мисс Карелли, что ее задача — отвечать на мои вопросы, а не произносить речи или самой задавать вопросы — риторические и любые другие.

Судья обратилась к Марии:

— Здесь свои правила, мисс Карелли. Вы можете ограничиться тем, что будете давать мисс Шарп ответы, которые ей не нравятся. И она тогда будет больше задавать вопросов, которые вам не нравятся.

Мария слегка улыбнулась:

— Хорошо.

— Хорошо? — с сарказмом повторила Шарп. — Ну, если у вас все хорошо, мисс Карелли, давайте обсудим еще один факт, о котором вы не сообщили полиции. У Марка Ренсома была кассета или кассеты, которые могли дискредитировать вас. Вы забыли упомянуть об этом, верно?

— Протестую, — вмешался Пэйджит. — Я уже задавал этот вопрос, и мисс Карелли на него отвечала.

Шарп перевела взгляд с Пэйджита на судью Мастерс:

— Я хорошо понимаю, почему мистер Пэйджит хочет спрятать концы в воду. Целый час своего допроса он посвятил сокрытию улик и преуспел в этом. Но прививку против перекрестного допроса не сделаешь — и мистер Пэйджит не смог решить главную проблему: заготовить ответы на те вопросы, о которых сам не знал.

— Вы только что очень хорошо сказали, — заметила Кэролайн Мастерс, — о том, что недопустимо произносить речи. Мисс Карелли может отвечать на вопрос.