Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

в своих воспоминаниях к Васильевым, не могу не рассказать об одном эпизоде моего детства, не имевшего отношения к теннису, зато запомнившегося мне на всю жизнь.

Как-то раз Вера Евгеньевна, или тетя Вера, как я ее называл, рассказала мне, что у нее в группе учатся несколько футболистов из команды «Динамо» и, в частности, знаменитый в те годы вратарь Алексей Хомич по прозвищу «Кошка». При этом она предложила познакомить меня с ними. Я аж вспотел от волнения: лично познакомиться с великим Хомичем! Да после этого я прославлюсь на всю школу. Учился я в это время, помнится, в третьем классе. И вот я иду на улицу Казакова в Центральный институт физкультуры имени П.Ф. Лесгафта. Сижу у тети Веры в ассистентской. Наконец наступает перерыв в занятиях, и меня зовут в учебную комнату. Там человек двадцать здоровых, крепких молодых парней в трусах и майках. В комнате здорово пахнет крепким мужским потом: тетя Вера обучает спортсменов правилам лечебного массажа. Все с оживлением и улыбками смотрят на меня. А я ужасно стесняюсь. Кто-то спрашивает меня, играю ли я в футбол и на каком месте – нападающим или защитником. Я скромно вру, что чаще всего стою на воротах. Кто-то кричит: «Ну это по твоей части, Леха». И от заднего стола ко мне подходит невысокий, чернявый, ужасно волосатый, с сизыми щеками и совсем некрасивый молодой человек и, протягивая мне руку, говорит: «Будем знакомы, я Алексей Хомич». Я жму ему руку, чувствуя, что щеки у меня горят, и лепечу, что меня тоже зовут Алексеем. Что было дальше, я не помню. Кто-то пожимал мне руки, кто-то трепал по плечу и приглашал на матч, кто-то вообще не обращал на меня внимания. Кончился короткий перерыв, и я ушел домой. Дома я отказался мыть руки, а на следующий день в школе, войдя в класс, я тут же во всеуслышанье заявил, что познакомился с Хомичем и он пожал мне вот эту руку, которую каждый теперь тоже может пожать. Несколько ребят действительно захотели пожать мне «хомичевскую» руку, но потом эта история быстро забылась, и школьным героем, вопреки моим ожиданиям, я не стал.

Из поселка приходил играть в теннис и молодой Коля Васин. Он давно жил в Деденеве в доме на углу Советской и Зеленой улиц и тоже считал себя аборигеном. Его сестра Тоня была замужем за дирижером Кареном Хачатуряном, племянником знаменитого армянского композитора Арама Хачатуряна. Во время войны Коля был на фронте, чуть ли не десантником, а после войны окончил медицинский институт и, когда впервые появился у нас на корте, был ординатором Института нейрохирургии.

Колиным постоянным соперником на корте был наш Сережа Филатов – Ложкин. После войны у себя в Одессе он начал заниматься в теннисной секции и в описываемые мной поздние сороковые годы играл уже довольно сильно и очень красиво. Он был года на три-четыре года моложе Коли Васина, но почти не уступал ему в силе удара и скорости. Кто из них чаще выигрывал друг у друга, Коля или Сергей, я сказать не могу, но играли они друг с другом часто и в полную силу. Сергей вообще был очень спортивным парнем. Кроме тенниса, он занимался в волейбольной секции и считался одним из сильнейших игроков среди наших деденевских волейболистов, собиравшихся на площадке поселкового дома отдыха.

Кроме взрослых игроков, в те годы на нашем корте собиралось много молодежи разного возраста, которые с увлечением наблюдали за игрой сильнейших теннисистов и выходили на корт, когда он был свободен. Володя Александров, Кирилл Сперанский, моя кузина Марина, Эдик Митрейтер и Митя Власов были постоянными игроками. В их число входил и я. Но основной нашей обязанностью был уход за кортом. Каждый день с утра мы разметали на нем опавшие листья, выдергивали траву и красили линии. Взрослые никогда в этой работе участия не принимали и строго критиковали нас за все огрехи. С огорчением должен признаться, что с нами почти никто из взрослых не занимался и игре нас не учили. Я помню, что Кира Петровна несколько раз «кидалась» с Мариной, возмущаясь ее бестолковостью, а Ложкин неоднократно пытался натаскать меня, хотя надолго его терпения не хватало. Моя мать со мной играть не любила, считая, что быть тренером собственного сына невозможно. Зато она позвонила своей приятельнице, мастеру спорта Антонине Гориной, которая была тренером детской теннисной секции Центрального дома Советской армии, и попросила взять меня к себе. Я в это время начал учиться в третьем классе. Был сентябрь 1947 года.

В секцию ЦДСА мы начали ходить вместе с моим одноклассником Алешей Данилиным. Мы завели себе небольшие чемоданчики, какие тогда были у всех спортсменов (спортивные сумки появились много позже), нам выдали пропуска в парк ЦДСА с нашими фотографиями. Мы оба были очень этим горды: в нашем классе лишь единицы занимались спортом в настоящих спортивных обществах. На площадь Коммуны мы ездили на троллейбусе, сначала по кольцу на «Б» до Самотёки, а там на «третьем» до Дома Советской армии. В секции было довольно много детей нашего возраста, но большинство из них играли лучше нас. Сначала нас поставили к стенке, где «тетя Тося» показала нам, как правильно замахиваться и бить по мячу. Постепенно нас стали пускать на корт. Удар справа у меня выходил неплохо – сказывалась игра на дачной площадке, но слева никак не получался. Алеша Данилин, наверное, был способнее меня и вскоре стал играть с самыми сильными ребятами, из которых сильнейшим был Володя Солнцев. Постепенно и у меня стало кое-что получаться, и, когда начались осенние дожди, меня включили в число тех, кого взяли играть на закрытых кортах. Вот тут-то и наступил кризис. Если на грунтовых кортах под солнышком игра у меня шла неплохо, то на деревянном покрытии в зале играть мне стало существенно труднее. А когда началась зима, я вообще почти забросил теннисную секцию, куда надо было ходить несколько раз в неделю, в том числе по воскресеньям, предпочитая кататься на лыжах. Тетя Тося как-то даже позвонила маме, напомнив, что играть нужно регулярно, но мама была в это время больше занята болезнью отца. Бабушка и старенькая няня Матрёша, которые воспитывали меня, не считали мои занятия теннисом важными, и я был предоставлен самому себе. Весной я попытался возобновить свои занятия в теннисной секции, но все ребята, с кем я вначале был почти на равных, в том числе и Алеша Данилин, за зиму сильно опередили меня.