Письма, телеграммы, надписи 1927-1936 - Максим Горький
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Левинэ» слишком «психологичен» и интеллектуален, беден эмоциональной силой. Он мне напомнил героев «Успеха» Фейхтвангера, хотя я нахожу, что Фейхтвангер написал мюнхенских «героев» чрезвычайно интересно и его книга, — насколько она разоблачает некий гнусный процесс, — исторически ценная книга.
Сожалею, что не могу сказать Вам ничего более лестного по поводу «Повести о Левинэ».
Желаю Вам всего лучшего.
А. Пешков
1. VI. 35.
Крым.
1164
И. П. ЯУНЗЕМ
15 июля 1935, Горки.
Вот, Ирма Петровна, посылаю Вам обещанные песни. Если понравятся — могу прислать и еще.
Очень хочется, чтоб Вы украсили Ваш богатейший репертуар и русскими старыми песнями.
Сердечно благодарю Вас за прекрасный вечер, хорошо Вы поете!
М. Горький
15. VII. 35.
Песня Самарской губернии и уезда; явилась, вероятно, до 61 года или вскоре после «освобождения» крестьян. Записано в 95 году.
Середи мово двора
Стоит горенка нова,
Ново выстроена,
Чисто выскоблена.
В той ли горенке новой
Стоит столик дубовой,
Сидит писарь молодой,
Очень грозен сам собой,
Сидит, пишет в два пера,
Да все царские дела.
Ох, да царские дела,
Они правы завсегда!
Как напишет, так и верь,
Верь, что волк не страшен зверь
И что он не жрет телят.
Это — зайцы жрут цыплят.
Верь, когда тебе прикажут,
Что белее снега — сажа
И что ты, мужик, как вошь,
Только кровь господску пьешь.
Староста, староста!
Подь сюда, пожалуйста.
Ой ты, царская собачка,
Рассуди наши дела!
А он, староста, дурак,
Рассудит дело не так.
Тащи старосту в народ —
Будем хворостом пороть!
Колыбельная, Лукояновского уезда, Нижегородской губернии. Записано в 1893 г., после голода.
Баю, баюшки-баю.
Мое дитятко.
Спи, усни,
Мое маленько.
Спи да усни,
На погост гости!
Баю да люди,
Хоть сегодня умри,
А завтра бы дитенку
И похороны.
Положат чурочку
В могилочку
Под бел камень,
Под сыпуч песок,
Рядом с бабушкой своей,
Рядом с родненькой.
Баюшки-баю,
Я те смертушку зову,
Смертыньку зову
Тебе милостивую!
Самарская, записана в Николаевском уезде у кустарей, производивших нагайки. Несмотря на ее мрачную иронию, песня эта пелась очень мягко, задумчиво.
Ой, да брат сестренку ласкает,
По головоньке гладит,
Задушевно ей бает
Таковые ли речи:
«Эх, сестрица родная,
Ты расти поскорее
На долгие годы,
На бабью на долю.
Когда будешь большая,
Отдадут тебя замуж
В семью несогласну,
В деревню чужую.
Мужики там дерутся,
Топорами секутся.
А поутру там дождь, дождь,
И до полночи дождь, дождь.
И дождь будет литься,
И страшное — сниться,
А свекровка — браниться,
А соседи — коситься,
И соседи все злые…»
Сергачского уезда, Нижегород. губ. Записано в 93—4 гг.
Эх, да по утренней по заре
По-над Волгой, по-над матушкой,
Над Волгой на горе!
Провожала я милого, дорогого муженька
На далекие, на рыбны, на морские промысла.
Провожала я, да не рыдала,
Засушила слезы в сердце я своем,
Нежных слов ему [не] говорила,
Только три подарочка дала.
А и первый мой ему подарок
Был щепоточка родной земли,
Чтобы помнил милый, где родился,
Где навек связал себя со мной.
А второй-от мой ему подарок —
Тканый красным шелком поясок,
Чтобы помнил, как я обнимала
Богатырску его грудь.
Был и третий мой еще подарок —
Лебедино белоснежное перо,
Чтобы он пустил его на ветер,
Когда будет в море погибать.
Донесет перо мне буен[5] ветер,
И узнаю — милый мой погиб!
1165
Е. Я. ОРЛОВОЙ
22 июля 1935, Москва.
Получил Ваш подарок, благодарю Вас.
Дело, разумеется, не в подарке, а в том факте, что в те дни, когда ваш народ праздновал 15-летие своего возрождения, своей культурной работы, — Вы, дочь этого трудового народа, вспомнили о старом русском литераторе из народа, цари, дворяне, купцы которого на протяжении столетий угнетали и грабили чуваш.
Вот в чем великий смысл маленького факта. Факт этот — еще одно доказательство в пользу того, что в Союзе Советских Социалистических Республик быстро развивается прекрасное дело объединения всех народов, всех племен, всех людей во единую могучую силу. А еще факт этот говорит, что нигде в мире литератор никогда не был окружен таким вниманием к его труду, как это наблюдается у нас, в Союзе.
Вчера уехал от нас Ромэн Роллан, прекрасный писатель, честнейший человек, искренний наш друг. «Какое счастье работать в этой удивительной стране!» — сказал он.
Я желаю Вам, т. Орлова, вашим литераторам и каждому из народа Чувашии глубоко, на всю жизнь почувствовать великое счастье свободного труда и творчества.
Крепко жму руку.
М. Горький
1166
А. С. ЩЕРБАКОВУ
Август 1935.
Дорогой Александр Сергеевич!
Пьеса «Суховей» В. Ставского кажется мне произведением неудачным, — надуманным, холодным. Равнодушие, которое чувствуется на всем протяжении ее, автор пытается скрыть под словесной слащавостью и умиленностью, доведенными до комизма. Эта слащавость чувствуется и смешит уже в характеристиках «действующих лиц» пьесы, в таких словах, как, напр.: «но какое же большое большевистское сердце!» «Одним словом — большевик», «обаятельная колхозница» и т. д. Все эти положительные и отрицательные характеристики автором его фигур в пьесе показаны с
