Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На белом листе начала проступать черного цвета вязь, она словно появлялась с обратной стороны листа, прожигая своей энергией и пропитывая своим цветом бумагу. Над знаками вился тонкий темный дымок магической силы, который растворялся в десяти сантиметрах над поверхностью листа.
Тайра рассматривала письмена.
С первого взгляда это было похоже на готический шрифт, только во много раз более тонкий и изящный. Буквы переплетались между собой, закручивались над и под строками, цеплялись друг за друга концами, переходили одна в другую. Но так было только на первый взгляд. Стоило присмотреться поближе, как всякое напоминание о латинском шрифте исчезало, и начинало казаться, что это просто узор, вышивка, черная нить, продетая сквозь кольца и полукольца растительного орнамента. Нить вилась, не прерываясь, путая и связывая по рукам и ногам того, кто пытался найти ее начало и увидеть конец. Чем бы ни были эти знаки, они определенно были живыми. Зрелище завораживало. Тайра моргнула, чтобы оборвать наваждение.
– Хорошо, – сказал ’т Хоофт и взял со стола лист.
Он поднял его и повернул чистой стороной к себе, рассматривая знаки в свете изогнутой с золотисто-песчаными плафонами люстры на потолке приемной. Сэр Котца переступил с ноги на ногу и тоже уставился на бумагу.
– И? – спросил он у ’т Хоофта.
– Как мы и полагали, – спокойно заявил маг. – Трехкомпонентное монсальватское письмо. Отличный образец. Лучшего сложно пожелать.
Тайра увидела, как Горан нахмурился и насторожился. Видимо, он хорошо знал, что такое трехкомпонентное монсальватское письмо.
– И? – снова спросил Ректор. – Я, как ты помнишь, в этой ереси ничего не понимаю, и понимать не хочу. Двадцать лет назад я затеял охоту за этими значками не просто так, Йен. Что скажешь?
– По-моему, все ясно, – ’т Хоофт продолжал разглядывать бумажку с изнанки.
– В смысле? – спросила Тайра, которой ничего ясно не было, и тут же добавила: – Сэр.
– Это монсальватское трехкомпонентное письмо, – ’т Хоофт вернул лист с письменами на стол, положив его чистой стороной вверх. – Система знакового кода, своего рода зашифрованная программа, которая начинает действовать при определенных условиях. Это попытка Монсальвата создать нечто подобное шанкари. Они уверены, что с помощью шанкари можно только гадости создавать, вот поэтому их разработка, которой, кстати, почти тысяча лет, очень хорошо умеет убивать. В общем-то, это основная функция кода, все остальные – побочные, встраиваемые в основную.
– Значит, я должна умереть? – как можно более спокойно спросила Тайра.
– Просто обязана, – согласился маг. – И не единожды, но не сейчас.
– Ты всегда ее так пугаешь? – осведомился сэр Котца и сел на диван.
– Напугаешь некроманта смертью, – мягко парировал ’т Хоофт и продолжил: – Монсальват все еще допускает возможность того, что без Ректора Ишанкар ничего из себя не представляет. Это влияние Сэла, который выстроил строгую иерархическую систему подчинения и обязал Ректоров играть в Дар Элайя, а так как Сэл поначалу и правда сосредоточивал всю власть у себя в руках, и об этом периоде существования Ишанкара на стороне известно более всего, Монсальват полагает, что так оно и есть на самом деле.
– Они думают, – добавил сэр Котца, – что мне известны все тонкости управления университетом.
– С позволения сказать, я бы не стал считать их идиотами, – вставил Горан. – Никто в здравом уме не будет предполагать, что у нас тут абсолютная автократия, и один человек способен уследить за всем.
– О-о, юный падаван, – заскрипел от удовольствия Ректор. – Я вот всю жизнь коллекционирую о нас сказки и с уверенностью могу сказать, что если им верить, то у нас тут… Как ты говоришь? – и он старательно произнес: – Реадзан!
Тайра порылась в своем запасе японских слов, но ничего внятного в контексте происходящего не нашла. Она посмотрела на Горана, требуя объяснений.
– Рязань, – по-русски сказал Горан и добавил уже на английском: – В Рязани пирожки с глазами.
– Зрячее тесто, да! – засмеялся Ректор.
’Т Хоофт дипломатично кашлянул и сменил позу.
– Монсальват и иже с ним могут думать все, что захотят, – сказал он. – Это сути дела не меняет. Они уже тысячу лет пытаются устранить нашего Ректора, пока безуспешно, но это значит лишь то, что попыток они не прекратят. Сегодня мы им помешали, но у них впереди еще много времени.
– Поясните, сэр, – попросила Тайра. – Я все еще не слишком понимаю.
– На самом деле, все просто. Я не знаю, что конкретно вложено в код, но могу с уверенностью сказать, что рассчитано это было на Горана и меня. Монсальват знает, что сэр Котца всегда видел Горана своим преемником, поэтому наверняка начал давать ему ту информацию, которую полагается знать только Ректору Ишанкара. Так что Горан – удачная добыча. А тут он, спустя много лет, снова вернулся в Ишанкар, и сэр Котца все также считает его своим преемником. Горан должен знать очень и очень много. Именно этих знаний и не хватает Монсальвату, чтобы нас расшатать и в итоге уничтожить.
– Разве это так просто? Разве Ректор и правда ключевая фигура? – она посмотрела на сэра Котцу. – Простите, сэр, не хотела вас обидеть, но ведь вы сами говорили, что в Ишанкаре все не то, чем кажется.
– Говорил, – кивнул Ректор. – Захватив Ректора или убрав его вовсе, Ишанкар не уничтожить. Короля играет свита. Вы прекрасно проживете и без меня.
– Но разве это не абсурд, сэр, – Тайра снова переключилась на ’т Хоофта. – Монсальват открыто подсовывает нам свой свиток, сложно поверить, что Горан должен был сразу же умереть.
– Не сразу, конечно, – ответил маг. – Сначала из его головы в течение долгих лет считывали бы всю необходимую информацию, а потом, когда Горана посчитали бы ненужным, его бы убрали. Троянский конь – великое изобретение человечества. Но Горан слишком умен и правда знает очень много, поэтому ему хватило благоразумия не смотреть на свиток.
Тайра поняла, что Наставник ее уколол, но не подала вида.
– Допустим, это понятно, – сказала она. – А причем тут вы, сэр?
– Полагаю, Монсальват рассчитывал на два продолжения событий. В первом случае Горан и сам попался бы на свиток, и передал бы его сэру Котце, который тоже бы подсел на монсальватский крючок. Они позвали бы меня, так как вся подобная дрянь, – ’т Хоофт постучал пальцем по лежащему на столе листу с письменами, – проходит по моей части, и Монсальват залез бы в голову и ко мне. Во втором случае Горан не стал бы передавать Ректору свиток, но сам не удержался бы, чтобы не взглянуть, потом пришел бы ко мне, и дальше все понятно, – ’т Хоофт усмехнулся. – Но Горан мало того, что не стал смотреть, он еще и уничтожил свиток, над которым Монсальват работал, бьюсь об заклад, не один год. Монсальват в гневе, Лерою точно определят полагающуюся епитимью… В общем, все было бы хорошо, если бы там не оказалась ты.
Хет Хоофт замолчал, Тайра взглянула на Горана, но тот, потирая висок, о чем-то сосредоточенно размышлял, и Тайра готова была поклясться, что мысли у них были одинаковыми.
Что-то не сходилось. Сэр хет Хоофт не лгал, не лгал и господин Ректор, и все, что они сказали, было действительно важным и даже несколько пугало, но что-то не сходилось. Тайра, конечно, ни разу не видела сэра ’т Хоофта в гневе, он даже голос повышал редко, но если бы он вышел из себя, ей было бы спокойнее, да и Горан был бы уверен, что совершил непоправимую ошибку, и теперь они оба имели бы полное право рвать на себе волосы. Но сэр Котца тихо посмеивался, а сэр ’т Хоофт был как обычно спокоен почти до безразличия, и это по ее мнению могло свидетельствовать лишь о двух вариантах дальнейшего: либо о неминуемой катастрофе, перед которой в плохих американских фильмах было принято вести себя как ни в чем не бывало и глупо шутить, либо… Либо
