Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

Отсутствие в России выраженного и хорошо организованного национального субъекта позволяет вненациональному навязывать России любые формы исторической активности, вплоть до открыто антинациональных, переходящих за все пределы исторической и национальной России. Здесь, в логике цивилизационного переворота и обусловленного им цивилизационного раскола субъектной базы российской цивилизации на национальную и вненациональную Россию содержится понимание конечных причин и иных исторических парадоксов России XX века, порожденных спецификой цивилизационного развития России.

Почему в России на протяжении уже целого столетия воспроизводится идеология исторического погрома России, в начале века под коммунистическими лозунгами, в конце под "демократическими"? Почему русская революция оказалась "антинациональна по своему характеру, она превратила Россию в бездыханный труп"39? Но почему и спустя 74 года после Октября 1917-го Август 1991-го оказался разрушительным для национального духа и исторического тела России?

Да потому, что на протяжении уже целого столетия предпринимаются отчаянные попытки продолжить историю России на вненациональной основе, как историю НЕ-России. Потому что проблемы исторической модернизации России начинают решаться методами цивилизационного переворота: в начале века Россия должна была стать основой и средством становления новой, общечеловеческой цивилизации, построенной на принципах коммунизма; в конце столетия проблема цивилизационной идентичности России решалась еще банальнее - Россия должна была идентифицировать себя с западной ветвью европейской цивилизации независимо от того, насколько это реально. Но по отношению к России на протяжении всего XX столетия основным историческим вопросом был не вопрос о реальности, а о преодолении России. Отсюда естественная антинациональная направленность и Октября 1917-го, и Августа 1991-го. Различаясь по своей формационной направленности, они оказались тождественными по своей цивилизационной сущности, по своей направленности на преодоление России как России.

Отсюда вытекает и ряд других исторических следствий, весьма показательных для истории России XX века, в частности, расточение пассионарного потенциала нации на то, что на нацию не работает, хуже того, что разрушает нацию. Разве это не парадоксально - основными историческими приоритетами России в XX веке стало то, что исторически дезориентировало и истощало Россию. Хорошо известна последовательность основных исторических приоритетов России в XX веке: идея мировой социальной революции, плавно перешедшая после II Мировой войны в идею осуществления и повсеместной поддержки мирового революционного процесса. Именно на ее основе произошло противопоставление России всему национально ориентированному миру, который не собирался жить лишь одной идеей социального освобождения человечества, лишь идеей строительства новой общечеловеческой цивилизации.

Мир просто не мог отказаться от своего исторического, национального, культурного и духовного многообразия. В отличие от России он не мог отказаться от основ своей национальной идентичности, локального многообразия цивилизаций и культур ради всеобщего братания на принципах коммунизма. В итоге нарастало противоречие между преданностью России коммунистическому историческому проекту как цивилизационному, между предельно универсалистскими, вненациональными представлениями и схемами исторического развития и всем остальным миром - противоречие, в котором историческая и национальная Россия истощалась и как историческая, и как национальная.

Весьма симптоматично явное исчерпание исторического потенциала коммунистического проекта, как цивилизационного, к середине 80-х годов не привело к отказу от самих универсалистских и вненациональных схем исторического развития. И это неудивительно, так как никуда не делась, а, наоборот, к концу XX столетия необычайно окрепла вненациональная Россия вненациональный исторический субъект, ставший, с одной стороны, субъектным итогом большевистского погрома России, а с другой, той благоприятной субъектной почвой, на которой произрастают все универсалистские и вненациональные представления и схемы исторического развития. В результате на смену идеям коммунистического освобождения человечества за счет использования пассионарного потенциала России пришла новая историческая иллюзия, основная идея перестройки, так называемого "нового мышления" примат общечеловеческих ценностей над национальными.

С начала 90-х годов она плавно переросла в вообще абсолютно эпигонский образ мысли и поведения в истории, когда степенью исторического беспамятства и национального предательства стали определяться успехи в западнизации России, освоения ею ценностей идентичности западной цивилизации. Все это окончательно дезориентировало Россию в истории, так и настолько, что русская нация потеряла Россию в себе и на этой основе себя в России. В итоге к концу XX столетия мы оказались втянутыми в тягчайший кризис исторической и национальной идентичности - в положение потерянной нации, потерянной страны в потерянной истории, чреватое окончательным разрушением России. Вот какую цену приходится платить за почти столетнюю практику бегства России от российской сущности своей цивилизации, а русских от своей русскости.

За разрушение основ локальности своей цивилизации, самой цивилизационной логики истории Россия платила и по другим историческим счетам - тотальным ограничением свободы. Самой глубинной причиной всех гонений, которые испытала свобода личности в России после Октября 1917-го, стала преданность России коммунистическому историческому проекту как цивилизационному. Необходимо было реализовать проект цивилизационного переустройства общества, требовавший тотальных ограничений, так как он ни в каком измерении, ни в каком смысле и отношении не вырастал органично из национальной исторической почвы. Он был не просто ей чужд, он требовал ее разрушения, разрушения самих основ русско-российской цивилизации. Без насилия, тотального насилия над личностью, без ограничений, тотальных ограничений личных свобод реализовать этот проект было невозможно.

Именно с ним следует связывать и непомерное духовное насилие над личностью с целью поддержания монополии одной идеологии в обществе и над обществом. Ведь это была идеология слома основ русско-российской цивилизации. И именно поэтому она не могла утвердиться в обществе без насилия и тоталитарных форм идеологического господства в обществе. Идеологический монополизм, его жесточайшее проведение в практике общественно-политической жизни страны стал составной частью цивилизационного переворота в России, идеологического обеспечения этого переворота, господства вненациональной России над Россией.

Закономерным продолжением ее господства в обществе стал постоянный поиск на протяжении всего ХХ столетия основного врага общества в своей собственной стране. Это одно из самых трагических последствий цивилизационной катастрофы России и связанного с ней цивилизационного раскола ее субъектной базы. Раскол России на национальную и вненациональную - это несравненно более глубокая часть раскола российского общества, та, что стоит за классовым расколом и выражает раскол в душе, тот, который доходит до уровня архетипов сознания и является расколом в самой системе архетипов социальности, культуры, духовности, в самом способе их объективации в истории. В этом трагическая суть великой и неизбывной трагедии России в ХХ веке: она позволила превратить социальную революцию в цивилизационный переворот и на этой основе довела классовый раскол общества до цивилизационного.

В России ХХ века за всяким классовым расколом общества стоит более глубокая составляющая - цивилизационная, которая подпитывает и придает особую остроту всем классовым противоречиям, превращая их из просто классовых еще и в цивилизационные, в противоречия между национальной и вненациональной Россией. Они и стали источником особой ожесточенности всех противоречий России ХХ века. Враг становится не просто врагом, а врагом на уровне архетипов сознания и, главное, везде и всюду, где возникает хотя бы намек на противоречия. Им тотчас же придается масштаб и глубина цивилизационных.

Таким образом, не в загадочности русской души, не в какой-то особой ее патологической жестокости, а в патологии цивилизационного исторического развития России, навязанного ей вненациональной Россией, следует искать конечные причины небывалых антагонизмов во всех противоречиях России ХХ века и, в частности, придания, чуть ли не всякому инакомыслящему субъекту статуса основного врага в собственной стране. В условиях цивилизационного раскола общества он автоматически оказывается противостоящим самому святому, что есть в душе каждого человека,- основам ее национальной, исторической и цивилизационной идентичности. В этом суть субъектной логики поведения в истории вненациональной России, ибо она, породив цивилизационную катастрофу и цивилизационный раскол России, порождает цивилизационные противоречия, пронизывает ими все остальные, придает им цивилизационную сущность - неизбежно порождает врага в собственной стране. Для вненациональной России основным врагом становится сама Россия, а потому все, что есть в России, что мыслит и действует по-русски, в интересах национальной и исторической России.