Словно сон: сага о Хильде - Даниил Олегович Шварцман

она прошла. Руки её утаивают битвы, что она выиграла и проиграла. Груди её болят от осознания, что дитя к ним никогда не прикоснётся, а живот стонет от волнения. В день волчьей пурги она родилась и за волка вышла замуж.

– Да-а, – протянул Мимир. – Теперь вижу я её – Хильду, дочь Харальда. Она не умеет держать свои мысли: вижу я, чего достичь она хочет.

– Вы норны? – дрожащим голосом спросила Хильда.

– Скульд я, а это мои сёстры – Верданди и Урд. Мы творим судьбы каждого живого в девяти мирах. Наши нити тянутся в самую бездну, и мы же их режем, когда приходит время. Наш удел – прошлое, настоящее, будущее. Я госпожа будущего, Верданди – госпожа настоящего, Урд – госпожа прошлого.

– Вам известна моя судьба? – спросила Хильда.

– Не задавай глупых вопросов, – застонал Мимир. – Норны холодны сердцем и на вопросы о судьбе не отвечают. Только Один смог обманом узнать судьбу свою, и за это изгнан он с земли моей.

– Прошу, мне нужно попасть к Хель, помогите мне, и я исчезну и никогда не вернусь! – Хильда, моля, смотрела на норн.

– Кто тебя направил к колодцу мудрости, дитя? – спросила старая норна Урд.

– Неважно, – решительно ответила Хильда и, собрав всю храбрость в кулак, выпятила грудь и махнула рукой, рассекая воздух. – Покажите мне путь, и я буду такова!

– Строптивая какая, – немолодая и нестарая норна подошла к Хильде и своими карими глазами посмотрела в её зелёные. – Почему-то нашему взору закрыты последние дни твоей жизни. Кто-то могущественный наложил на тебя заклятие от нас.

– Вератюр! – крикнула самая молодая из норн Скульд, немного пораздумав. – Никто другой бы не смог обмануть наш взор. Его рук это дело.

– У меня для вас кое-что есть, – Хильда разжала ладонь и протянула камушек Верданди.

– У неё камень жизни… – лица норн явно стали злее, и жуткая обида отразилась на них. Молодая Скульд подошла к Верданди, выхватила камень и яростно кинула его о землю, он раскрошился, и из него потекла настоящая тёплая кровь.

Сёстры собрались в круг и тихо шептались. Хильда подошла к колодцу и увидела в нём глаз, плавающий на поверхности. Она наблюдала за ним, как вдруг глаз повернулся к ней, и зрачок его сузился, Хильда попятилась.

– Мы холим этот глаз, – сказала Скульд. – Как когда-то холили Одина, который пожертвовал себя самому себе за знания. И предположить не могла, что тогда мы и сплетём его нить, которую он, конечно, захочет изменить и перенаправить. За мудростью он направился сюда – и глаз он свой пожертвовал за сокровенное. Тёмной магией пробудил он нашу мать, которая поведала ему о конце концов – Рагнароке.

– Мне известно о жертве Всеотца, – в голосе Хильды держалось нетерпение. – Один направлял меня в Мидгарде и оберегал моего мужа от длинного копья и острого меча.

– Не стоит думать о нём так хорошо, – Скульд сжала руку Хильды и пристально глядела на её камушек на поясе. – Этот камушек – откуда он? Гномье мастерство я узнаю из любого.

Хильда выдернула руку из хвата Скульд. Молодая норна фыркнула:

– Может, и не видим мы твоих последних дней, но мысли свои ты держать спокойными не можешь, – Скульд обошла Хильду, рука её скользила по плечам, бёдрам, шее, а губы её приближались всё ближе к щеке Хильды. – Коль ты желаешь осуществить свою судьбу, то должна ты стать властительницей своих эмоций, они тебя выдают. Судьбу Хель мы не плели и не знаем, что её ожидает… – Скульд стояла очень близко к уху Хильды и шептала: – Если она почувствует твой страх, переживание, то конец твой приблизится.

– Помогите мне, – Хильда краем глаза видела тонкий нос Скульд и её розовые губы. – Научите меня контролировать эмоции.

– Мы тебе откроем глаза, а далее всё лишь за тобой.

Раздался вой, от которого дух покидает тело сам собой. Стены и корни затряслись, камни попадали в колодец и утянули на дно глаз. Норны переглянулись. Урд заговорила:

– Фенрир страшное воет перед дверьми в Хель. Волк разорвёт свои оковы и сбежит. Змей бьётся по волнам, орёл жадно кричит, раскалывая бледным клювом трупы. Наглфар – корабль великанов – высвобожден.

– То, что мать и предсказала, – Скульд опустила ладони в воды Мимира, зачерпнула и поднесла к губам Хильды. – Солнце станет чёрным, земля потонет в море, яркие звёзды попадают с небосвода. Пламя опалит листья Иггдрасиля, огромный пожар достанет до самых высоких облаков.

Хильда выпила воды из ладони Скульд, и глаза её стали видеть лучше, словно всё мироздание открылось ей.

– Путь, на который ты ступила, опасен, – продолжила Верданди. – Остерегайся Седобородого, к концу концов он, как никогда, отчаян.

В голове нависла тяжёлая, серая туча, и в ушах загремело. Зрение мутнело, и стоять было невозможно – Хильда упала, а прямо перед её ликом кружились три лица: Прошлого, Настоящего, Будущего. Они кружились всё быстрее и быстрее, пока все детали не размылись и стали однородной серой массой. В ушах гремело, словно кто-то стучал по серебряному подносу ложкой. На лице ощущался морской ветер – суровый, холодный и пресный. Её глаза открылись – и она охнула от изумления.

Kafli fjögur: hvar er leið til himna frá jörðinni[4]

Она была на корабле, парус хлопал на ветру, команда бегала по палубе длинного драккара. Хильда стояла, прислонившись к мачте, с щитом на спине. У неё на поясе висели меч, вместо мешка – шлем, а у пупка – камень, который ей дал шаман ещё тогда, в пещере.

Волна разбилась о корму драккара, и холодная вода окатила Хильду. Впереди шла ладья, а за ней армада кораблей. На каждом судне было по пятьдесят отлично вооружённых воинов, и в их глазах горел огонь слепой ярости. У самого носа стоял мужчина с длинными волосами цвета угля. Доспехи были прекрасно подогнаны под его широкое тело, на спине его висела секира с простым древком, но волшебно выполненными узорами на лезвии.

– Вот оно – конунгство Фроди! – закричал конунг Мюсинг и обернулся к своей команде. – Сегодня мы заберём и его землю, и его магическую мельницу, которая будет молоть нам неслыханные богатства! – Вся ладья завопила, завыла, зарычала. За этой ладьёй завыли и другие. Над морем навис боевой клич. – Как волки в овчарне, забудьте про жалость! Сегодня кровь разольётся реками, что стекут до самого Нифльхейма!

Морская вода пресная, словно они плыли по озеру. Команда стянула паруса, когда суша была уже видна невооружённым глазом, схватила вёсла и на выдохе, при этом покрикивая имя своего конунга, гребла до самого берега. Сотни ладей пришвартовывались у берегов, и с каждой сходило пятьдесят воинов, а клич их, звон топоров и мечей о щиты доставал до самого неба. Ладья Мюсинга