Словно сон: сага о Хильде - Даниил Олегович Шварцман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хильда шла рядом с Мюсингом, ноги её вели сами, а рот не мог раскрыться и произнести слова. Свист стрел затих, она выглянула из-за щита, вынула меч из ножен и во весь голос крикнула: «В атаку!»
Из города вышла армия, по размеру не уступающая армии Мюсинга. Тысячи воинов сошлись в смертельном танце меча и топора, секиры и копья.
Разорванные великаншами битв[5] трупы валялись в грязи, и их затаптывали те, кто был ещё жив. Хильда со слепой яростью бросалась в бой, и щит её отражал удары, а меч резал врагов. Но всё её внимание было обращено на конунга Мюсинга, который своей секирой, точными ударами, убивал одного за другим. Кровь, руки, головы – взмывали в воздух. В глаза заливалась тёплая кровь, она окутывала всё тело, как одеяло, попадала в рот, солёная и вязкая. Бой продолжался.
Мюсинг одерживал победу за стенами города, и когда последний воин конунга Фроди упал в грязь, наступила мёртвая тишина. Хильда стянула с себя шлем – он был весь в крови, и глазницы его покрыты царапинами. Невозможно, но Хильда услышала хлопанье крыльев. Подняв голову, она увидела двух воронов, кружащих над трупами. Солнечный свет пробивался сквозь облака, и она молча наблюдала, как валькирии забирали каждого павшего в бою. На своих колесницах они увозили их в чертоги Одина и Фреи.
Ворон спикировал вниз и впился своими когтями в лицо трупа, что лежал близ Хильды. Ворон посмотрел своим чёрным, бусинкой, глазом на неё, а она на него. Голос раздался в её голове: прерывистый, нахальный, властный. Ворон каркнул и взмыл к своему другу. Хильда опустила щит и подошла к Мюсингу, он на неё посмотрел с улыбкой сумасшедшего.
– Фроди, сын вшивой суки, выходи и прими свою судьбу! Отдай нам Гротти, и мы оставим твоё жалкое конунгство в покое! – ответа не последовало. – Воины мои, мы произошли от самого Тюра! Не расслабляйте своих рук: у нас еще битва впереди! Берём город штурмом! Сжечь каждую халупу и убить каждого человека! Фроди мне нужен живым, как и его рабыни!
Врата затрещали от ударов тарана, долго им не простоять, натиск обезумевших от крови воинов был слишком силён. Только сейчас Хильда заметила, что на поясе Мюсинга висел холщовый коричневый мешочек с кровавыми пятнами. Ничего не видя кроме него, она схватила его и дернула так сильно, как только могла. Мешок теперь был у неё. Мюсинг нахмурил брови и схватил Хильду за руку. Он сжимал так больно, что она не смогла удержать мешочек и тот упал на землю.
– Контролируй себя, – сказал Мюсинг женским голосом. – Не дай себя обмануть.
Конунг отпустил её. Она робко нагнулась и подобрала мешочек. Развязав его, она увидела пустоту: мешочек был пуст, хоть и казался полным. Мысли собрались воедино, и она вспомнила, что с ней произошло. Вспомнила норн и их лица – и тут же она увидела в лице Мюсинга отражение Верданди: её румяные щёки, тонкие губы, веснушки и голубые глаза.
Ворота пали, прозвучал рог, и орда ринулась внутрь грабить, жечь и убивать. Одичалая улыбка Мюсинга вернулась, он поднял свою секиру над головой и завыл как волк, потом зарычал как медведь, а затем зашипел как змей.
Хильда отражала удары и била в ответ, ярость наполнила каждую жилу, и она потеряла контроль: у неё выбили меч и ударили щитом по лицу. Она еле дышала, липкая грязь приставала ко всему и лезла в рот. Чёрные полосы, как падающие звезды, проскакивали у неё перед глазами, и всё вокруг темнело. «Вставай!» – прозвучал голос молодой норны. Хильда пришла в себя, словно её окатило ледяной водой. Она поднялась, Мюсинг безжалостно рубил воинов Фроди, которые носили шлемы с золотым гребнем. Мечи их были покрыты рунами, как и каждое копьё с секирой.
Удар бежавшего на Хильду противника был отражён. Шаг в сторону, легкий взмах – и она рассекла ему брюхо. Два движения, но с какой лёгкостью ей удаётся убивать одного за другим. С холодным лицом, что намного страшнее оскала, она шла в бой и леденящими ударами обрекала ещё десятки на смерть.
Бой подходил к концу, ведь почти не осталось тех, кто мог бы сражаться. Хильда чувствовала, как ярость, что раньше всегда вела её в бой, сменилась холодной точностью, и удары её стали смертельными. Копьё – опасный противник, но Хильда уклонилась от удара, вертикальным движением переломила древко копья, оставляя противника беззащитным, и меч её мгновенно достигает шеи врага, кровь окрасила каждый дюйм её брони и одежды.
В длинном доме конунга Фроди нашли двух рабынь и мельницу Гротти. Рабынь сковали и увели из города к драккарам, а мельницу пришлось тянуть за собой пятнадцати самым крепким мужчинам из армии Мюсинга. Фроди, весь побитый, с кровью на бороде, расшибленным глазом, порезанными щеками, стоял на коленях без рубашки. Петля висела на его шее. Мюсинг присел перед Фроди, поднял его ожерелье в виде молота Тора Мьёльнира и дёрнул за него.
– Боги отвергли тебя, – велеречиво заговорил конунг Мюсинг. – Ты потерял всё, что строили твои предки годами, из-за мельницы. Пробить бы тебе сердце и бросить в могилу к павшему скоту, но так уж и быть, я тебе дам шанс на Вальгаллу.
– Какие будут указания, конунг? – спросил один из воинов.
– Подготовьте церемониальную казнь! Вечером, когда первые звёзды покажут свои лики, мы казним конунга Фроди с помощью кровавого орла.
Воины схватили Фроди под мышки и потащили его из города. Когда они проходили мимо Хильды, Фроди посмотрел на неё, и вся обида, горечь предательства, которые он испытывал, ударили волной воительницу.
Один, Отец павших, Всеотец – это он даровал Фроди мельницу Гротти и рабынь. Преподносил он эти дары под разными именами. Фроди богател, его конунгство росло, и люд жил припеваючи. Но никому не понять гений мыслей Отца павших. Он же и подговорил рабынь, чтобы те на мельнице намололи войско Мюсингу, и тогда их ожидала свобода. Долго они не думали, и решение их было очевидно: предательство своего конунга. Рабыни принялись молоть,
