Рассказы о фотографах и фотографиях - Владимир Никитин

Дудин постоянно анализировал свою работу фотографа, старался осмыслить ее, чтобы уловить потом ситуации, наполненные внутренней драматургией. «Хорошо исполненный снимок должен удовлетворять следующим требованиям, – считал он. – Сцена должна быть прежде всего понятной, для чего необходимо, чтобы отношения ее участников друг к другу были выражены вполне определенным и вполне естественным образом… Поэтому снимки, где участники сцены глядят в аппарат, не могут называться удовлетворительными. Вторым условием хорошего снимка будет отсутствие посторонних, органически не связанных с участниками сцены лиц».

Перс. Продавец духов

Семья бухарских евреев

Весь отснятый и проявленный материал был отправлен в Петербург, где предстояло разобраться в нем, отпечатать фотографии и проаннотировать их. Результатом поездки, помимо огромной вещевой коллекции, собранной ученым, стали альбомы снимков, которые сегодня бережно хранятся в Музее этнографии народов СССР. Сюда же С. М. Дудин сдал и все негативы. Часть их сохранилась, хотя многие погибли во время войны, когда в здание музея попала авиабомба.

Дудинские поездки на Восток продолжались до самой Октябрьской революции. За эти годы он изъездил и исходил практически всю Среднюю Азию, неоднократно выезжал и в сопредельные районы. Так, в 1909 и 1914 годах он участвовал в двух экспедициях академика С. Ф. Ольденбурга в Восточный Туркестан и Западный Китай. И всюду ученого сопровождал фотоаппарат. Во время этих поездок было снято несколько тысяч негативов, представляющих огромную научную, художественную и историческую ценность. Эти фотографии содержат огромное количество информации о многих давно утраченных или забытых событиях, обрядах, постройках, украшениях. Так, например, особый интерес для реставраторов представляют сделанные Дудиным снимки архитектурных памятников Самарканда. Кроме фотографий он выполнил ряд калек, благодаря которым и сегодня восстанавливаются многие мечети и другие культовые сооружения. В те годы он так часто работал там, что сам становился достопримечательностью города. Удовлетворяя любопытство многочисленных туристов, постоянно видевших его то с мольбертом, то с фотоаппаратом на улицах Самарканда, местная газета писала: «В настоящее время на мазаре Шах-и-Зинда производит фотографическую съемку и обмеры деталей с памятников древности командированный к нам из Петербурга художник С. М. Дудин, известный у нас по многолетним работам в Средней Азии…»

Дудин не просто фиксировал окружающую его действительность, но и старался проникнуть в суть вещей. Его очень привлекали различные ремесла, которые ему приходилось неоднократно снимать, и в первую очередь ковроткачество и керамика. За эти годы он детально изучил особенности изготовления многих изделий народного промысла. Узнал секреты местных мастеров, передаваемые из поколения в поколение. Но главное – он во всех подробностях ознакомился с «туземной», как тогда говорилось, технологией подготовки сырья, окраски материалов, непосредственного производства. Случилось так, что он с годами стал одним из крупнейших специалистов в области коврового дела и других отраслей художественной промышленности. Его перу принадлежит ряд оригинальных статей, в которых он делится своими глубокими познаниями в этой области.

После революции государственная экспертная комиссия привлекла его в 1920–1921 годах в качестве консультанта по учету государственных ценностей. Внешторг пригласил его как эксперта при отборе и расценке больших партий ковров для экспорта. В тяжелое для молодой республики время таким образом добывалась валюта для нужд страны. Государственный Эрмитаж, Русский музей, другие учреждения обращались к Самуилу Мартыновичу как к специалисту по керамике и прикладному искусству Востока. Существовавшая в те годы Государственная академия материальной культуры числила его своим «штатным сотрудником».

Приходится только удивляться, как у него хватало на все это времени, сил, энергии, знаний. Ведь, кроме всего прочего, он с 1911 года был заведующим фотографическим отделом Музея антропологии и этнографии АН СССР, одновременно с 1914 года заведовал отделом среднеазиатских древностей, а затем и отделом изображений, в течение многих лет бесплатно исполнял обязанности ученого секретаря совета музея.

В эти годы, насыщенные интенсивной работой, занятый десятками самых разнообразных дел, он находил еще время для… живописи и причем занимался ею на профессиональном уровне. В Государственном Русском музее хранятся некоторые из его работ, в том числе эскизы двух панно: «До 25 октября 1917 года» и «После 25 октября 1917 года». Они были сделаны художником для убранства Петрограда в годовщину празднования Великой Октябрьской революции. В конкурсе на украшение города приняло участие более ста художников, и среди них С. М. Дудин. В книге «Агитационно-массовое искусство первых лет Октября» есть подробный анализ этих работ. Исследователи разбирают их достоинства, отмечая, что «панно С. Дудина является примером выразительного, эмоционального решения аллегорической композиции, вполне уместной в таком виде массового агитационного искусства, как оформление революционных праздников». Там же приводятся репродукции этих проектов. Решены они очень контрастно. Колорит первого – мрачно-холодный. На нем изображена плачущая женщина в темных одеждах у подножия гильотины, над которой распростер крылья двуглавый орел-стервятник, символизирующий самодержавный строй царской России. На втором панно, выдержанном в радостно-теплых тонах, мы видим рабочего на фоне дальних корпусов заводов, дымящихся труб. И над всем этим поднимается диск встающего солнца.

В эти же годы Дудин принимает активное участие в деятельности очень популярного в те годы среди художников объединения – «Общества имени Куинджи». Он входит в его руководящие органы, бессменно заведует большой библиотекой при «Обществе». Это объединение, созданное еще до революции, внесло весомый вклад в советское изобразительное искусство, являясь наиболее последовательным пропагандистом лучших традиций русской реалистической школы. Многие принципы, проповедуемые основоположниками этого объединения, легли в основу устава нынешнего Союза художников, активно использовавшего (особенно в первые годы) опыт «Общества». Дудин активно участвует в выставках, выступает с докладами по искусству, пишет и публикует статьи о творчестве Родена и Поленова.

И одновременно он продолжает размышлять о фотографии, о ее роли в обществе, о конкретных задачах научной фотофиксации. В эти годы появляются в печати две его фундаментальные статьи, посвященные особенностям работы фотографа в научных и этнографических экспедициях, где он на основе своего богатейшего опыта подробнейшим образом описывает все тонкости и трудности этой деятельности. И сегодня, спустя почти сто лет, они с интересом читаются и содержат большой фактический материал, который ученые с успехом могут использовать в своей практике.

Последние годы жизни С. М. Дудин активно делится своими знаниями с молодежью. Он преподает основы фотографии будущим путешественникам и исследователям – студентам географического факультета Ленинградского университета, одним из которых был А. И. Бродский, с кем я так и не успел побеседовать о его учителе.

Летом 1929 года, находясь со студентами на практике в небольшом поселке Саблино под Ленинградом, Самуил Мартынович внезапно плохо себя почувствовал и в ночь с 8 на 9 июля скончался от разрыва сердца.

Так, с фотоаппаратом в руках, и закончил свою жизнь этот удивительно разносторонний человек. В своем выступлении по поводу его кончины академик С. Ф. Ольденбург сказал: «Художник, фотограф, музейный работник, путешественник, этнограф, археолог Самуил Мартынович занимает свое определенное место в истории изучения Центральной Азии, и имя его не будет забыто. Но есть одно исключительное качество, о котором нельзя умолчать, – это его удивительно внимательное отношение к своим коллегам. И это было внимание действенное, потому что Самуил Мартынович не жалел при этом ни труда своего, ни времени. Круг лиц, которым он помогал в их работе материалом, советом, указаниями, чрезвычайно велик, и понятно поэтому, что очень многие откликнулись на печальную весть о его кончине: умер не только оригинальный исследователь, умер хороший и добрый человек».

Дело всей его жизни

Несколько лет тому назад я случайно познакомился с одним коллекционером. Странный народ коллекционеры. И чего они только не собирают: марки и спичечные этикетки, календарики и игрушечные автомобили, произведения живописи и старинный фарфор, ордена и автографы. Всего, впрочем, не перечислишь. Недавно в печати проскользнула заметка о том, что двое собирали фотографии современного вооружения и их коллекцией заинтересовались даже иностранные разведки… Но это уже, как говорится, из ряда вон. Чаще всего все-таки объектом собирательства становятся атрибуты прошлых эпох, нечто уже ушедшее, а страсть коллекционера заключается, помимо всего прочего, и в том, чтобы по крупицам собирать воспоминания о былом.