Подарок от Призрака. детектив - Владимир Петровский

Елагин чувствовал за происходящим какую-то силу, но и только. А этим никого не удивишь. Значит – копать, копать… В его работе ничего нет хуже домыслов и полуправд, поэтому теперь лучше не останавливаться. Иначе та волна, которую сам поднял, его же и накрыть может. В вытрезвитель-то вон как ловко запрятали.

Предстоящий разговор с Левой должен был прояснить многое. Капитан сильно на него рассчитывал. То есть, просто необходимый разговор. Ведь до сих пор даже не было ясно, какая роль ему предлагается: то ли расследовать убийство Сороки, все как положено, но в частном порядке, то ли защищать интересы «Шписа и Прена» в непонятной пока борьбе, происходящей, видимо, вокруг этого коня. Куда, возможно, и убийство Сороки относится. Но тут важно отчетливо сознавать, чем занимаешься. Внятно и строго. Мухи – отдельно, котлеты – отдельно. Это смешивать нельзя.

Пока шел, готовясь к разговору, совсем стемнело. Левин офис был закрыт. Не приехал еще, значит. Внутри должен был дежурить охранник, и Елагин звонил и звонил в дверь, пока не надоело. Никто не открывал. Он отошел на мостовую, посмотрел оттуда. Все окна темные. Что за черт, подумал он. Не бывает так. Всегда там свет, где-то внутри, даже ночью. Может, это из-за секретарши?.. Поехали в Склиф навещать, все, вместе с охраной?.. Он усмехнулся. Абсурд. Однако света не видно, внутри никого. Значит, на сигнализации. У Левы тут все предусмотрено, хотя внутри кроме пары компьютеров ничего, кажется, и нет.

Оглядевшись, Елагин снова подошел к двери. Улица была пустынной, лишь два-три человека были в поле зрения, да и то далеко. Немного поборовшись с растущей досадой, он размахнулся и пнул ногой дверь. Та дрогнула и вдруг слегка приоткрылась.

Подумав, капитан осторожно потянул ручку на себя. Дверь легко и бесшумно уступила. Внутри было совсем темно. Капитан еще раз внимательно огляделся и, не обнаружив ничего вопиюще необычного (хотя, по правде сказать, это и настораживало больше всего), вошел внутрь, закрыв за собой дверь.

Некоторое время он стоял, привыкая к темноте помещения. Что-то произошло, но что? В любом случае, слушать звуки и напрягаться смысла не было. Здесь никого нет. И не может быть. Если только прямо сейчас кто-нибудь не шарит в Левином столе… ну, или еще где-нибудь. Но капитан не верил в такие совпадения. Войти в момент ограбления, да еще столько времени перед этим названивая в дверь – это уж слишком. Да и охрана… где охрана?

Он прошел, не включая свет, через первую комнату, и в конце ее наткнулся на опрокинутый стул. Не трогая его, прошел дальше. Что-то разбитое – ваза, наверно – на полу. Бумаги рассыпаны.

Он прошел в Левин кабинет. Тут вообще как буря пронеслась. Явно что-то искали, а может, и боролись. Да, скорей всего. Даже в темноте он разобрал, что не столько ящики открыты, сколько мебель перевернута.

Капитан вышел из кабинета в предбанник, где стоял стол секретарши. Посмотрел в окно. Весь двор отсюда просматривался. Вон там он лежал днем. Там его вели. Точно, отсюда хорошо видно. Как же это они так… лопухнулись. Секретарша могла узнать кого-то из них, из тех… А могла и просто среагировать на то, что вот человек вышел, и вдруг уже во дворе лежит, и уже ведут его… Надо с ней поговорить, подумал Елагин. Только она и может сама объяснить, что произошло.

Он быстро прошел через офис, осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что рядом никого, вышел на улицу. Вытер рукавом дверную ручку. И быстро пошел по тротуару к телефону на углу. Постоял с трубкой в руке, еще раз подумал. Конечно, Лева не сторонник обращаться в милицию по подобным делам. Предпочитает своими силами решать, для чего и Елагину платит. Да и милиция, по правде, не рвется из кожи, когда ни прямых улик, ни мотивов, да и потерпевшие готовы от всего отказаться. Поэтому можно, конечно, стоять тут до утра и ждать, как договорились, не поднимая шума. Но капитану казалось… да, собственно, уверен он был, а не казалось, что не придет сегодня Лева. И милиция, даже если что-то ей в руки попадет, тоже ничего делать не станет. Зачем ей вешать на себя еще одно нераскрываемое дело?..

Но вызвать, конечно, надо. Так, для профилактики. Как ранку спиртом протереть. И капитан, больше по привычке выводить события из равновесного состояния для того, чтобы лучше в них разобраться, набрал ноль-два, сказал об ограблении, назвал адрес. И поехал домой. Отоспаться, а потом узнать, что было, и принять решение.

Собственно, домом он сейчас называл квартиру старого приятеля, Валерки Валеева. Тот был фехтовальщик, шпажист, многократный чемпион Союза. Еще задолго до перестройки стал тренером, поработал где-то в Подмосковье, и вдруг недавно уехал по контракту в Эмираты, учить шейхов колоть. Уехал вместе с женой и сыном, а квартиру сдать не решился, побоялся. Оставил ключи Елагину, взяв изуверское обещание поливать цветы два раза в неделю и вообще присматривать, а если решит на время поселиться – потом сочтемся. Валерка был себя на уме, знал, что делает. Хитрый. Подловил капитана на желании иметь отнорок на всякий случай. Ну, мало ли что.

И Елагину пришлось поливать цветы. Но два раза в неделю не получалось, ни у него, ни у жены. Цветы поэтому давно засохли, а Елагин, все же, продолжал заезжать, хоть и далеко это от дома, потому что Валерка звонил оттуда, из Эмиратов, и ухитрялся застать его на месте, спросить, как дела (у квартиры, конечно, а не у Елагина), и рассказать о своих.

Однако вот теперь квартира его пригодилась, и еще как. Дело в том, что они с женой решили начать ремонт. У себя, конечно, в своей однокомнатной, на Бабушкинской. Все подготовили, сдвинули мебель, ободрали стены. Она взяла отпуск, совпавший по графику с ремонтом. И вдруг подруга позвала ехать отдохнуть к своим старикам, под Рязань. В деревню, возле речки. Если смотреть на вещи просто, так Елагину бы и обрадоваться, пусть едет, а то ведь его работа на Леву и ремонт съедали все время – что ж у нее за отпуск такой?..

Но капитан взревновал. Был, правда, аргумент, что у подруги двое детей, и едет она тоже без мужа, который сильно занят, для чего и пригласила ее, но издерганный своей милицейской опалой и самодовольным Шписом капитан принимал все на свой счет. Казалось ему, что отношения их уже совсем не такие безоблачные, как вначале, что для нее, физиолога, кандидата наук, его милицейские проблемы не вполне понятны, а то и вообще местами отвратительны, и, самое главное, там, в НИИ, где она работала, есть всякие такие… сотрудники. В общем, жена его была ничего себе, и пококетничать любила, похохотать, и общества мужского не гнушалась. И, главное, давала иногда повод капитану ревновать, задерживаясь на всяких застольях среди коллег, происходящих по поводу и без повода.

Но лишать ее отпуска он не мог, даже ревнуя. И она поехала с подругой и ее детьми в отпуск на капитановой «четверке», потому что ничего так не любила, как разъезжать за рулем. А он, полный жгучих мыслей, остался.

И в результате всего поселился в Валеркиной квартире, не в силах не то что быстро закончить, но даже просто продолжить ремонт, так как возникло дело Сороки. А ведь начал уже белить потолки.

Жена, конечно, знала, где он теперь живет, и звонила сюда, к Валерке, так как на Бабушкинской он телефон вообще отключил, чтобы не отвлекал в редкие минуты ремонта. Там только семейное, только для нее. Ничего другого.

Сейчас капитан включил ответчик, и голос жены сказал, что она не обольщается насчет его хозяйственности, но пусть он хоть что-то иногда делает по ремонту. Хотя, конечно, она понимает: работа, деньги. Но ремонт, ремонт не забывай.

– Ладно, – сказал ответчику капитан, заглатывая чай с бутербродом.

Потом она принялась шутить, не завел ли он там кого, пока они отдыхают. В голосе чувствовалось некоторое беспокойство. Странно. Он тоже подобное подумывал, только в ее адрес. Хотя чего там, под Рязанью. Кого там. А с другой стороны, как посмотреть…

– Нет, не завел, – сказал он, оглядывая, наконец, себя, во что одел его Малинин.

Ненамного лучше, чем во дворе. Ну да оно и понятно: вытрезвитель. Форма соответствует содержанию.

Жена отсоединилась. И заговорила Валеркина жена, Лида. Строго напомнила про цветы и сказала с намеком, что Валерка знает про ремонт, про то, что Елагин пока у них, и позвонит послезавтра днем, узнать, как там дела. У их любезной квартиры как дела, мысленно добавил капитан. Куркули. Хотя, конечно, за возможность пожить тут – спасибо. Надо купить им цветы. К приезду. Такие же, в горшках. Красные какие-то. А то ведь удавятся.

Он допил чай. Вот ведь тоже вопрос: откуда Валерка узнал, что он у них живет?.. Видимо, соседи наблюдают, решил капитан, подумав. Двойной контроль.

Больше сообщений не было.

– Послезавтра так послезавтра, – ответил он телефону и пошел в душ, отмываться от вытрезвителя.