Хроники Воздушной Пустоши. Искатель - София Рэй

София Рэй

Хроники Воздушной Пустоши. Искатель

Благодарности

Спасибо моим друзьям и близким – вы несёте в мою жизнь свет, без которого сложно разглядеть красоту внутри себя.

Отдельно я хотела бы поблагодарить всех тех, кто в меня не верил и не воспринимал всерьёз – вероятно, без вас эта книга не появилась бы на свет. Продолжайте.

Пролог

Посвящается всем, кто чувствует себя одиноко – это не навсегда.

Над пропастью кружили стаи хищных птиц. Их было много, больше, чем когда-либо, и местные жители поговаривали, мол, это не к добру. Птицы кричали так непривычно громко, что их зловещее эхо разносилось по всей Скалистой долине. Однако зловещим оно было не для всех.

– Раньше они такими не были, – сказал человек в маске, со стороны наблюдающий за этой картиной.

И то верно. Даже огромные столетние падальщики – самые скверные из птиц Пустоши, никогда не ведающие страха, кружили над пропастью во всеобщем истерическом танце.

Раздалось протяжное карканье.

– Ты прав Фидель, этот мир изменился… – кивнул человек в маске и коснулся ворона, когда тот спланировал ему на плечо.

***

(Взято из Хроник Воздушной пустоши)

«Я начал писать эту историю случайно, в надежде рассказать тебе обо всём, что было. Возможно, ты найдёшь здесь что-то новое – то, что укрылось от тебя на задворках моего разума.

Однажды, сам того не осознавая, я решил написать тебе письмо. Мысли в голове путались, цепляясь одна за другую, и мне пришлось здорово постараться, чтобы передать их на бумаге. Со временем перед глазами возникали всё новые и новые образы, зачастую расплывчатые. К моему удивлению, я начал вспоминать.

Письмо к тебе открыло те двери, что, как казалось мне, безнадёжно заперты. Оно становилось всё длиннее и запутаннее с каждым словом, каждым моим воспоминанием, и теперь уже вовсе не походило на письмо. Стало быть, продолжая его писать, я чуть больше узнаю о самом себе и о нас. Интересно, придёт ли когда-нибудь время это закончить?

Сказать, что я мало что помню, как я ранее ошибочно полагал, было бы обманом. Не спорю, у меня имеются проблемы с памятью. Но есть вещи, которые запечатлеваются в тебе, как кадры на фотоплёнке: какие-то выходят размыто, какие-то – проявляются на максимальной резкости. Так случилось, что моя память расслоилась на тысячу мелких кусочков и их порядок, увы, был абсолютно нарушен. Иногда они застревают в моей голове совершенно неожиданно, будто кто-то зарядил по лбу теннисным мячом. Оцепенение. Это слово глубоко въелось в моё естество. Было много и других.

Вначале была девушка. Усталая, бледная, с заметной горечью в глазах. Она просто пришла ко мне, как приходят на чай. Пришла и осталась, словно всегда находилась здесь. Но, думаю, мне не стоит сразу начинать с деталей.

Вначале было пространство. Которое из них? Я вижу перед собой бескрайнюю Воздушную Пустошь. Давным-давно, никто точно не знает, как и когда, наш мир пробудился: он ожил, как оживают полуночные цветы или только вылупившиеся птенцы. Мир был молод и несокрушим, метался, буйствовал, и все его острова вращались по только ему ведомым законам.

Парящие острова. История гласит, что когда-то они были самостоятельными организмами с собственным разумом и характером. Они были больше и прекрасней чем сейчас, но и в моей памяти являют собой нечто совершенное. Ни один не похож на другой. Думаю, это и послужило тому, что народы, населяющие их, разительно отличаются друг от друга. Четыре островных континента: Норда́ния, Мери́дия, Оре́нтия и Циде́нсия, включая близлежащие к ним земли, вместили в себя по одному крупному городу, а также мелкие россыпи поселений и деревень. Но есть множество и других, нетронутых человеком мест, как то, в котором один потерянный юноша однажды очнулся.

За последние десятилетия наш мир значительно расширился – это станет понятно любому, кто будет проезжать по железной дороге через границу Блуждающих пустынь (если ты, конечно, понимаешь картографию). Исследователи обнаруживают новые, никому не известные острова, что неизбежно приводит к новым войнам и делению территорий. Но вряд ли молодой человек тогда в этом что-то смыслил…»

Начало

1.Дары Пустыни

Яркий свет до боли ослепил глаза. Спину жгло что-то мягкое, рассыпчатое.

«Песок?»

Мелкие крупинки пристали к губам. Юноша сплюнул. Видимо, надуло ветром, пока…

«Где я?..»

Хороший вопрос. Песок. Повсюду лежал белоснежный песок.

Дыхание сбилось.

«Что я здесь делаю?!»

Вопрос, прозвучавший как приговор.

Делать здесь было, к слову, нечего, кроме как отряхиваться от песка и плеваться. Последнее давалось с трудом – куда-то исчезла вся слюна.

«Что произошло?!»

Этот вопрос окончательно загнал его в тупик – мысли напоминали мутную вязкую жижу. Разум судорожно пытался ухватиться хоть за какую-нибудь спасительную соломинку воспоминаний, но тщетно. Как же так?

И, наконец, вопрос, таящий в себе надежду:

«Кто я?»

На этот раз, словно из ниоткуда, возник ответ:

«Мартин. Мартин Финч. Из Гринсто́уна…»

Но это был явно не Гринстоун. Юноша встал и огляделся вокруг, в надежде увидеть хоть что-нибудь кроме песка. Но пейзаж был сплошь одинаков.

«Небесные боги…»

Мартин побрёл в ту сторону, откуда солнце (или как его ещё называют – Великий Сайрус) не так выжигало глаза, и принялся тщательно перебирать воспоминания:

Вот он отправляется на празднество по окончанию обучения… Веселье идёт полным ходом, но по какой-то причине он уходит раньше. «Как странно – не могу вспомнить…»

Дома его встречает матушка – она испекла его любимый вишнёвый пирог… Дальше провал.

Вот он гуляет по аллее вдоль мшистой стены…

«Или это было ещё до празднества?»

Он доходит до Главных ворот и наблюдает за тем, как птицы кружат над вершиной смотровой башни…

Вот он просматривает старые семейные фотографии… Отец улыбается на фоне своего старенького аэроплана, а рядом он – пятилетний Мартин, сморщившийся от солнечных лучей…»

Всё это предстало перед ним так живо, как будто было только вчера.

А может, действительно, вчера? Но тогда как же он здесь оказался? Тем временем глаза уже начинало саднить не только от солнца, но и от песка, задуваемого в них ветром.

Жажда стала невыносимой. Горло, словно коркой покрылось.

«Гринстоун… Почему я не в Гринстоуне?..»

Мозг, и без того дезориентированный в пространстве и времени, под палящим солнцем соображал всё хуже и хуже.

– Э-эй! Кто-нибудь! На по-о-мо-ощь! Кто-о-нибу-удь! – изо всех сил прокричал Мартин, но в ответ услышал лишь собственное прерывистое дыхание. Смахнув пот со лба, он пошёл дальше.

Ноги плелись сами по себе,