Хроники Воздушной Пустоши. Искатель - София Рэй

ликовала, а Мартин внезапно обнаружил, что в глазах защипало от влаги.

– Браво! Великолепное мастерство! – восторженно восклицал диктор, стараясь перекричать толпу.

Наконец, «Птицы» закончили своё выступление и поспешили улететь в своё «гнездо», к некоторому разочарованию Мартина, надеявшегося рассмотреть самолёты вблизи.

– Официально объявляем сезон открытым! Всех участников прошу приготовиться и ждать своей очереди!

Воздух задрожал. Было ли теперь что-то важнее этого момента, этого пыльного клочка земли?

Во рту пересохло. Диктор тем временем принялся поочерёдно называть имена.

«Началось…»

Учебные аэропланы взлетали один за другим, выполняя показательные манёвры. Судьи, в свою очередь, молча кивали и что-то записывали в свои журналы, изредка перекидываясь друг с другом парой слов.

Механические крылатые «чудища» подымались в воздух, оставляя после себя клубы пара и пыли, а Мартин, затаив дыхание, наблюдал.

– Алекс Ганс, Мерид. – прозвучало очередное имя из списка. На площадку вышел темноволосый парень, и, судя по восторженному писку из толпы, он пользовался вниманием у юных барышень. Мартин узнал его: «Тот парень из бара…». На сей раз, он выглядел совершенно серьёзным – его хорошо очерченные губы были плотно сжаты, а горящие глаза выражали строгую решительность. И снова Мартин не смог ему не позавидовать – у парня был свой аэроплан. Рядом стоящий светловолосый парнишка что-то обсуждал со своим приятелем, и до Мартина донеслись его слова:

– Не мудрено, с таким-то папашей…

Самолёт Ганса был выполнен в традиционном классическом стиле, но выглядел более элегантно, нежели штатные аэропланы Воздушной Академии. Как и у некоторых других моделей, его крылья напоминали летучую мышь, но их особенность была в другом: полупрозрачная золотистая ткань, покрывавшая каркас, создавала такое давление и плотность, что они словно разрезали воздух. Как только крылья взмахнули, зрителей обдало мощным порывом ветра, от чего те попятились, а самолёт уже поднялся в воздух, сверкая на солнце всеми своими деталями. В небе он напоминал Мартину дракона, не хватало только огня.

По условиям испытания каждый пилот должен был сделать несколько кругов вокруг башни академии, показать скорость и манёвренность, а также поддержание равновесия. Алекс летал так, словно родился в воздухе, а напоследок позволил себе пару дополнительных крутых петель, что вообще-то не одобрялось правилами. Зрители взорвались аплодисментами, и Мартин не стал исключением. Судьи одобрительно закивали друг другу и всем стало ясно, что этому участнику даже не требуется дожидаться результатов экзамена. Судя по довольной физиономии Алекса, он тоже об этом знал.

Настала очередь следующего кандидата.

– Мартин Финч, деревня «Грин-стиан».

(!)

Воцарилась тишина.

Всё тело пульсировало. Сердце билось изо всех сил, словно намереваясь выпрыгнуть из грудной клетки. На несколько секунд юноша впал в ступор, но затем, вспомнив, зачем он здесь находится, сделал шаг вперёд и на ватных ногах подошёл к столу жюри. Скучающими взглядами они смотрели на Мартина, словно коршуны, поджидающие добычу.

– Приступайте – скомандовал один из судей.

Мартину ничего не оставалось, кроме как проследовать к штатному аэроплану и сесть в кабину.

Всё казалось ему непривычно новым, будто он переместился в будущее на несколько десятков лет. Но это всё ещё был аэроплан – тот же штурвал, те же рычаги и механические датчики (назначения некоторых он, правда, подзабыл). Парень просто делал то, что умел. Дрожащими руками он вцепился в штурвал – аэроплан поднимался в воздух.

Уже на этом этапе его тряхануло два раза:

«Чёрт, чёрт!..»

Набрав высоту, молодой авиатор с облегчением выдохнул, а затем прибавил скорость. Знакомое ощущение эйфории приятно растекалось по телу – он, наконец, почувствовал единение с самолётом.

Мартин сделал круг, а после устремился ввысь, для того чтобы сманеврировать. Совсем близко пролетели какие-то птицы, и юноша на миг представил себя одной из них. В этот момент он был абсолютно счастлив. Вот только… Это странное ощущение в челюсти. Ощущение, будто скулы свело. Неужели настолько перенервничал?

Не важно, нужно лететь… И он летел, полностью отдалившись от иных ощущений. Ещё один круг и он пойдёт на приземление. Небо казалось таким голубым, каким оно бывает только здесь, сверху. Подумав об этом, Мартин улыбнулся, но уголки его губ лишь дрогнули, не в силах справиться с навалившимся на них напряжением.

Это произошло внезапно. Вначале онемело лицо, затем шея и грудь. В одну секунду воздух будто закончился. Тяжелой волной вдруг сковало предплечья и кисти рук. Вспышка белого света взорвала всё окружающее пространство. Не осталось ничего – ни голубого неба, ни корабля, ни кажется, самого Мартина. Только этот взрыв страха и окутывающая белая пелена. Шум. Какой-то странный, звенящий, одновременно похожий на тишину и вместе с тем оглушающий. Всё тело дрожало, а сердце колотилось как бешенное, только усиливая эту дрожь.

«Я ведь сейчас…умру?!..»

Пальцы, кажется, ещё слушались, неуклюже цепляясь за влажный от пота штурвал, но белая пелена всё сгущалась и продолжала пульсировать перед глазами. Снизу что-то громко кричали, но Мартин не мог расслышать – голоса заглушал шум и писк в собственной голове. Где-то вдалеке маячил рычаг, на который нужно было нажать. Изо всех сил юноша поддался вперёд, борясь с собственным телом – оно едва его слушалось. Пространство раскалывалось на кусочки и наполнялось ужасом и белым шумом, затем взрывалось и снова раскалывалось… Мартин нащупал что-то – оказалось, это его собственная рука сжимает рычаг. Снова вспышка страха, снова всё разлетается на куски, только в этот раз не белая, а чёрная пелена накрывает его… и откуда-то доносится голос:

– Отпускай, отпускай уже!

..и

темнота…

***

Всё мельтешит. Незнакомые лица, небо, облака, самолёты. Локации меняются, но ты едва это замечаешь… Когда-то было по-другому? Твоё сознание плывёт в этой бессмысленной череде случайных образов и мыслей…

Ты открываешь глаза.

Кровать.

Какая-то комната с кроватями. Ты судорожно пытаешься соображать, но помнишь лишь обрывками: небо, Алекс Ганс, толпа, аэроплан…Ты оглядываешься по сторонам. Белые стены, такого же цвета потолок и жёсткая накрахмаленная простынь…

Память начинает возвращаться.

Строгие голоса мужчин, что звучали в темноте:

– Жить будет… Однако, я бы не советовал впредь пускать его…

– Шутите? Я лично об этом позабочусь. Гадёныш чуть не испортил нам шоу. Думаете это…

– Со́мний, очевидно. Не рассчитал дозу.

– А я давно твержу – отборочную систему нужно менять, она устарела! Это уже не первый случай. Не он и последний…

… – послышался нервный вздох.

– Простите, сэр.

– Не пускайте газетчиков… Постарайтесь вышвырнуть его прежде чем… – дальше разговор прерывался.

Но и этого было достаточно.

Смысл услышанных слов будто ядом растворялся в едва пробудившемся сознании.

Ему не хотелось верить. Не хотелось. Не хотелось…

«Кто-нибудь, скажите мне, что это не правда!..»

В комнате раздавалось лишь мерное тиканье часов:

Тик-так… Тик-так…

Пахло какими-то лекарствами.

Он был здесь один.

213.

«Сегодня нам опять давали