Ликвидатор - Юлия Гутиева

Но сегодня глаза змея напоминали две яркие точки, излучающие холодный свет в полутёмном зале уютного кафе.

Администратор, наблюдавший за постоянным клиентом, остался недоволен работниками. Одна официантка, увидев Такера, скрылась в служебном помещении под предлогом нехватки салфеток, вторая бросилась к самому дальнему столику, предлагая сидевшей там парочке новинку меню: нежное пирожное с заварным кремом, шоколадом и сливками.

В другой ситуации обе девушки получили бы приличный нагоняй за подобное поведение, но, в очередной раз взглянув на Такера, администратор поступил не лучше: поёжился, резко шагнул к кассе и с умным видом уставился в пустую папку.

Всё объяснялось просто: обычные люди реагировали на существо с тёмной аурой, позволившее себе ослабить контроль над своей сущностью. Перевоплощение человека в зверя проходило несколько стадий, и некоторые из них были психологическими. Конечно, Такер не превратился бы в змея у всех на виду, таких несдержанных особей просто не пускали на Землю, но сбросить с себя маску человека на уровне эмоций он мог, не нарушая законов, а лишь обходя их, что также не приветствовалось. Но вокруг не было никого, способного почувствовать перемены, а змей хотел выплеснуть с трудом сдерживаемый гнев.

Неизвестно, как долго продолжалась бы игра монстра и слабых людей, движущую силу которых составлял инстинкт самосохранения, но у входной двери зазвонил колокольчик, красивая женщина возникла на пороге, приветливо улыбнулась вспотевшему администратору и соблазнительной походкой направилась к Такеру. Присев на стул у окна, она обратилась к оборотню:

— Сбавь обороты, красавчик. Иначе через две-три минуты они разбегутся, и нас некому будет обслуживать, — девушка капризно скривила губы, взгляд из приветливого превратился в дразнящий, длинные пальцы коснулись руки мужчины, замерев в ожидании. — Ты же знаешь, я не люблю человеческую еду, но так люблю ритуалы.

Не дождавшись ответа, подруга змея эффектно закинула ногу на ногу, достала тонкую сигарету, закурила, выпустив едва заметную струйку дыма в потолок.

Постепенно напряжение начало спадать. Администратор нервно сглотнул, любуясь незнакомкой, схватил меню и поспешил к столику.

Спустя пару минут девушка мягко произнесла:

— Вот видишь, — посмотрела вслед уже счастливому парню, спешащему выполнить заказ, — они, как животные, легко поддающиеся дрессировке.

Её рука вновь коснулась руки мужчины. Такер дёрнулся, в глазах появился опасный огонь. Вкрадчивый голос прозвучал обманчиво лениво:

— Ты же знаешь, на меня не действуют эти уловки.

Слишком резко и грубо, но девушка давно привыкла к подобному обращению:

— Уймись, это — моя суть. Я нужна тебе, значит, придётся потерпеть, — длинные ногти в форме стилетов коснулись кожи руки, легко скользнули по ней, оставив кровавые следы. — Я знаю, что ты свихнулся на Фарион.

Оборотень напрягся, чувствуя, что это не конец фразы. Между монстрами повисла тишина, и никто не смог нарушить её: ни звонкий смех ребёнка, сидящего через столик вместе со счастливыми родителями, ни разборки студентов, проваливших экзамен, ни жалоба клиента, которому принесли вилку с каплями воды. Для двух существ Земля перестала вращаться, мир перестал существовать…. Долгих три минуты… Докурив сигарету, женщина продолжила:

— Но тебе нужно поторопиться. Что-то происходит между ней и Мораном. И чем больше он общается с ней, тем сильнее увязает.

И вновь глаза Такера полыхнули огнём.

— А она? — металлический голос с привкусом горечи.

— Что она? — издевалась женщина, не сводя со змея пристального взгляда.

Губы чуть дрогнули прежде чем растянуться в холодную, зловещую улыбку.

— Что она чувствует к нему?

— Без понятия, — не без ехидства произнесла подруга, сделала эффектную паузу, закурила вторую сигарету и шёпотом добавила:

— Но ты же сам знаешь, против ликвидатора устоять невозможно… Долго она не продержится.

Змей громко вздохнул, почему-то напомнив женщине разозлённого дракона.

— Ты знаешь, обстоятельства изменились, и я не могу убить её, не привлекая внимания Морана. Нужен несчастный случай. Арон дал добро.

— Цена та же?

Похоже, подруга не собиралась ломаться. Такер с облегчением произнёс:

— Удвою.

В красивых глазах женщины сверкнула алчность, жаждущая и порочная.

«Всех вас можно купить», — цинично заметил мужчина, а вслух спросил:

— Когда?

— У команды Морана традиция: закрывать сезон прогулкой на теплоходе. Значит, очень скоро. Там я и устрою твоей Фарион смертельный несчастный случай.

Во взгляде змея девушка увидела алчность, жаждущую и порочную.

«Всех вас можно купить, просто у каждого своя цена».

Засидевшись за анализом странного существа под названием карон, Джули не заметила, как осталась одна в большом офисе. Возможно, в некоторых кабинетах и задержались любители поработать, но все ключевые сотрудники ликвидатора ушли. Под вопросом только Леонид. Подойдя к охраннику, брюнетка поинтересовалась на месте ли патологоанатом. Получив утвердительный ответ, Фарион напряглась. Тяжёлый день, болезненные эмоции и, разумеется, на ночь глядя полагалась Гаремова, а иначе зачем нужны подруги.

«Так, собираю вещи и быстро ухожу, ещё одного разговора с Леонидом я не вынесу», — размышляла Джули, направляясь к рабочему месту. Ход мыслей нарушил знакомый звук, двери лифта открылись, навстречу девушке вышел врач. Но вампир также не стремился к общению, мужчина молча кивнул, быстро прошёл к выходу, и дверь за ним захлопнулась.

Брюнетка замерла, пытаясь объяснить увиденное… Казалось, из патологоанатома выпустили весь воздух. Нет, он не стал выглядеть старше, не был подавленным или осунувшимся, физически он оставался самим собой, только исчезла энергия, излучаемая серьёзным, мудрым человеком. Осознание этого больно ударило где-то внутри, но причину Джули так и не смогла понять.

Переведя взгляд на всё ещё горевшие гирлянды на потолке, девушка попыталась успокоиться, избавиться от горечи окружающей реальности, которая безжалостно давила, не давая передышки.

Но обострённые эмоции, собственные и чужие, продолжали метаться внутри Фарион. Они кололи, царапали, рвали, питаясь картинами услужливой памяти. Брюнетка коснулась руками висков, осторожно потёрла их, не помогло. Ощущение, будто чувства сошли с ума, решив обрушить лавину боли на человеческое существо, которое не в силах понять их внезапно возникшую природу. И главной в драме выступила чужая боль — Леонида, Софии, Сеймы и чья-то ещё, ненавязчивая, но сильная и пульсирующая, горячая и опасная.