Держи меня крепче - Рида Сукре

— Не думаю, что Артём такой дурак, чтобы связывать себя брачными узами, — мне самой понравилось, как сказала.

— Ага, он не дурак. А знаешь народную мудрость? — и, не дожидаясь моего согласия, просветил меня: — Только дураки женятся, умные выходят замуж!

— Ты прав, — рассмеялась я шутке, но разум вопил, что нужно сворачивать со скользкой дорожки, то есть темы. — А что ты хотел?

— Я надеялся, что если ты не занята, конечно, и если у тебя есть немного времени, ты потратишь часть его на меня… — с частично напускной робостью, долей интеллигентности и придыханием сообщил мне Оливер.

— Мне ведь в больницу надо ещё успеть, — я хотела сделать перевязку. Моя рука чесалась до невозможности, так что попасть в больницу надо было в любом случае.

— Хорошо, заскочим и туда, а потом гулять!

— Я даже не знаю…

— Соглашайся, будет весело, — пообещал парень.

— А как же твоя девушка? Да и Шер, думаю, будет против.

— Да, Шер — знатный ревнивец. Но мы же ему не скажем. И, вообще, это же не свидание. Просто два друга решили вместе посидеть, поболтать… И подружке моей не скажем… Кстати, хочу посоветоваться на её счёт.

На мнение Шерхана мне было наплевать с высоты Эйфелевой башни и Останкинской, поставленных друг на друга, но я не могла сказать об этом Оливеру. У нас ведь вроде как конспирация задумана. Я всего лишь хотела убедиться, что он нашу встречу не принимает за нечто большее, а то мало ли что в голове у этих переполненных гормонами взрослеющих парней.

Убедившись, что это не свидание, я дала согласие на встречу, и мы договорились на полтретьего часа дня в сквере именитого прозаика позапрошлого столетия Чехова, чтобы оттуда пойти вместе в больницу. Ему идти со мной было необязательно, но Олли настоял, я не стала возражать.

До этого времени я успела навести дома относительный порядок и ринулась к шкафу переодеваться, когда обнаружила, что в мой шкаф из чемоданов подруги переехал один «замечательный» зверёк по имени Нечего Надеть. Я всё в шкафу перерыла в поисках чего поприличнее, хотя раньше такими вопросами никогда не заморачивалась, а сейчас почему-то мне не нравилось абсолютно ничего из своих вещей. Я без конца примеряла одну вещь за другой, чертыхалась сквозь зубы, вертелась перед зеркалом, в итоге спящая в комнате Соня проснулась и бросила на меня яростный взгляд:

— Сколько можно копошиться? — тихо и в то же время злобно прошипела она.

— Прости, не знаю, что выбрать… — пожала я плечами.

— Если бы у тебя на вешалках была одежда, из неё можно было бы выбирать, — с видом известнейшего дизайнера модной одежды перебив меня, сказала сестрёнка.

— У меня есть одежда. Просто она не подходит.

— Куда не подходит? На свидание? — почти просвистела она.

— Нет! — тут же отмела я неправильный вариант. — Просто встреча.

— На «просто встречу» даже твой отстой подойдёт, — махнула на меня рукой Сонька. — Хоть мешок надень — твоим друзьям пофиг. У них же вывих черепно-мозговых аппаратов пожизненный, как и у тебя.

— Не надо так о людях говорить, тем более о тех, которых не знаешь… — встала я на защиту своих немногих знакомых, которых люто ненавидела сестра.

Да, я часто дружу с теми, с кем другие общаться отказываются. Вернее, я с ними здороваюсь, интересуюсь, как у них дела и что нового в жизни произошло. Мне не сложно, а им приятно. И я считаю их друзьями, но понятие «друг» в их случае не имеет приставки «лучший». Своих лучших друзей я по пальцам пересчитать могу. Тех, за которых готова рискнуть жизнью. Хотя не уверена, что не рискну и ради других людей. Не знаю, как поведу себя в экстремальной ситуации, но своей жизни без Леси или Егора не представляю как таковой. И без своей семьи. А вот те друзья, которые из категории «обычных», по словам Леси и Сони «ущербных», действительно не переживают по поводу того как я одеваюсь, накрашена ли, имею ли дорогостоящие гаджеты. Они просто рады мне такой, какая я есть. И этим они милы моему сердцу.

Сейчас Сонька путала. Она не знала, что мой новый друг совсем даже не ущербный. И всё равно она не права, говоря плохо о них.

— Ой, избавь меня от сегодняшней проповеди, мать Тереза! — закрыв руки ушами, заорала сестрёнка громче любого мегафона.

— Хорошо, хорошо, — сдаваясь, я подняла здоровую руку вверх.

Увидев мой жест, Сонька убрала руки от ушей и на мгновение задумалась о чём-то, а потом, к моей неожиданности, предложила следующее:

— А давай ты наденешь что-нибудь из моего гардероба.

Я опешила, онемела, чуть не грохнулась на пятую точку, но в итоге согласилась на эту рискованную задумку. Понятия не имею, с чего она раздобрела, но была этому несказанно рада. Вероятно, она поняла, что наша последняя ссора была ошибкой и решила таким образом загладить вину. Я понятия не имела о коварных замыслах моей любимой младшей сестры, затаившей в глубине души на меня смертельную обиду, и пытавшейся уничтожить меня в глазах моего парня, коим она считала Шерхана.

Но я этого не знала. И к лучшему.

Между тем, планы Сони имели грандиозную основу и цели глобального масштаба. Первый шаг — стать девушкой Оливера Басса, был с успехом преодолён накануне. Хотя с каждой секундой он нравился ей всё меньше и меньше. Она почти ненавидела этого интеллигентного, милого, доброго юношу, который помогал старушкам дорогу перейти. Тимуровец хренов! Откуда только такие берутся?

Соня и сама не знала, почему назначила ему встречу в морге. Просто ляпнула не думая, но поздно поняла, что он вряд ли захочет устраивать первое свидание среди трупов. Отменять было глупо, она решила прийти во всеоружии, нарядившись примерной, но чересчур сексуальной девочкой. Такой она даже для Шерхана не была. Но дело того стоило. Вообще, месть — это такая штука, ради которой готов на многое, разум в её угоду становится холодным расчётливым оружием. Ты уже не ты. Но Соня этого не понимала, она действовала по наитию.

В указанный час она заявилась в морг в облегающем красном платье с вырезом по правой ноге почти до основания бедра, на тонких экстремальных шпильках в традициях супермоделей с ядовито-красной помадой на губах. Все пункты того, что она считала женственным, были соблюдены. Ею был упущен лишь тот факт, что у такого парня, как Оливер Басс, подобных девушек тысячи, и они толпами под его окнами серенады хором распевают.