Держи меня крепче - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я уверен на все сто процентов, что через два месяца, ровно через два месяца, эта девушка, — он кивнул в мою сторону, не отпуская руки, — получит предложение, от которого не сможет отказаться, и станет замужней дамой, — посвятил в наш разговор незнакомцев Олли.
Девушка ахнула и отвесила своему парню подзатыльник со словами:
— Вот видишь, как надо ухаживать!
Парень сглотнул и замер в ожидании скорой расправы за несообразительность и меча глазами то на меня, то на Оливера, ожидая от нас помощи.
Но наш спор был уже разбит, и мы торопились в сторону районной больницы, где мне и наложили гипс дня три назад.
А сзади послышались звуки зарождающейся ссоры:
— Сравни себя и его! Где романтика? Где желание создать семью со мной? — взвизгнула девушка.
— Послушай, дорогая, но загс — это всего лишь способ уведомить государство о том, что мы спим вместе, не более…
Эта его фраза была генеральной ошибкой. Как если соревноваться в закидывании спичек в нос спящему троллю, ведь тролль-то скоро проснётся, а спринтерский забег на длинные дистанции, увы, выиграл другой парень из команды красно-синих.
— Ах так! — взревела в худосочной кудряшке раненая белуга. — Да ты…
Что там у них было дальше я не знаю. А мы дошли до больнички.
На входе сидела суровая рыжеволосая тётка, на лбу которой, словно на бронзовой статуе, были выбиты условия новой акции, а именно: «Рискните пройти без бахил и получите направление к стоматологу без очереди!» мы рисковать не стали, а натянули предоставленные ответственным Оливером «одноразовые носочки для обуви» и застряли на регистрации. То есть я застряла на регистрации, а Оливер отпросился от стояния в очереди со мной, чтобы сбегать по-быстрому в магазин, ему что-то срочно понадобилось. Я его задерживать не стала, да и не с руки мне было светить перед ним паспортом, так что я отстояла очередь и хотела записаться на приём, когда медсестра заявила, что помнит меня (разумеется, я её не помнила) и широко-широко улыбнулась.
— Здравствуйте, Елена Родионовна, а мы Вас жда-а-али, — с деревенским говорком проговорила она, выдав в себе простушку, какой на вид она не являлась.
— Здравствуйте, ждали, значит? А зачем?
— Ну, как зачем? Чтобы гипс снять! — чистосердечно выпалила девушка, не умеющая врать.
— Так быстро? — удивилась я.
— Конечно, у вас же рука здоровая, — хохотнула медсестричка, снова улыбнувшись, в результате чего её пухлые щёчки образовали по углам маленькие добрые ямочки.
— Как здоровая? — вылила я, но не сразу, потому что сочетание того, какой она была располагающей к себе, и того, что она говорила, немного дезориентировало.
— Ну, так вот. Вывих у Вас был, но доктор Владлен Митрофанович сразу вправил! А Ваш муж настоял, чтобы гипс наложили. Переживал… — она вздохнула, умиляясь чрезмерной опёке моего муженька-дебила.
А ведь он будущий доктор. Да к такому доктору никто на приём не придёт. А всех, кто придёт, я под дверью просвещу в плане его знаний и умений. Я столько дней с этим глупым гипсом хожу, а он липовый! Может мне туда и драгоценностей вшили для полного соответствия с бриллиантовой рукой?
— Переживал он… — пробурчала я.
— Да, сразу видно, что любит…
Снова старая заезженная пластинка про любовь. Много они в любви понимают.
— Ага, видно. Девушка, а проводите меня, пожалуйста к врачу, чтобы снять гипс.
— Конечно-конечно, — залебезила деревенская простушка, поставила, невзирая на оживлённый злобный гул очереди, в окошке табличку «Приду через 5 минут» (но мне было впервые всё равно) и побежала по лабиринтам здания куда-то вперёд, а я за ней. Вскоре мы остановились перед большой обитой кожей дверью, на которой иголочками был прикреплён листочек с часами работы, над которым красовалась табличка, именующая врача Пичугина Владлена Митрофановича травматологом.
Он меня помнил. Мне было интересно, почему такой знатный ас в своей области дежурил ночью в больнице, когда сюда поступила я, но я постеснялась спросить, зато он нисколько не стеснялся болтать со мной на отвлечённые темы, поржал с меня, снял гипс и отпустил восвояси. Я заевшей в магнитофоне кассетой повторяла «спасибо», а он без конца отвечал, что «не за что».
На выходе от врача меня подловил Олли, удивлёнными глазами таращась на руку с отсутствующим гипсом, и с завистью в голосе спросил:
— Ух ты, а на тебе, как на собаке заживает, да?
— Ага, я супердевочка, — я ответила ему не менее удивлённым взглядом, с интересом созерцая кипу пакетов в руках: — Что за пакеты?
— О, — широкая улыбка осветила его лицо, — сейчас узнаешь. Пошли за мной.
Мы снова двинули по коридорам больницы, но теперь на улицу через чёрный ход и оттуда прошествовали в соседнее здание. Без эксцессов поднявшись на второй этаж, Оливер остановился на пороге одного из отделений стационара и, загадочно мне подмигнув, отправился к дежурной медсестре, с упоением зачитывающейся бульварным романчиком. Не понимая, что мы здесь делаем, я хлопала глазами. Подойдя к медсестре, он снял очки, и эта курица (мне все его поклонницы кажутся курицами, которые кудахчут вокруг, пытаясь обратить внимание) его сразу узнала и принялась строить глазки. Он о чём-то с ней пошептался и махнул мне рукой, чтобы подошла. Что же задумал этот неугомонный сорванец с червями в том месте, где у других геморрой?
Лицо парня озаряла улыбка клинического идиота, а моя мысль прочно застряла на том, что он всё-таки ослепительно совершенен. Эта мысль изредка замещалась другой мыслью, более насущной — неужели у него кто-то из родственников или друзей в больнице лежит? Если из родственников, то это вполне может быть мой муж Артём, которому я тут же голову штопором отвинчу за то, что у него ни мозгов, ни фантазии (то есть фантазия-то есть, но такая убогая), а если друг или подруга, то просто за дверью постою, подожду. Я выразила Оливеру своё нежелание посещать неизвестных мне персон, на что он, ничуть не обидевшись, схватил за руку и потащил за собой, предварительно напялив на меня халат необъятных размеров. Себе он взял нормальный, по фигуре. Думаю, дело в медсестричке — это она меня к своему идолу взревновала и поэтому выделила жуткий бесформенный мешок, решив, если она сама в
