Держи меня крепче - Рида Сукре

и хотел провести в успокаивающем жесте, но девушка сбросила конечность, как нечто неприятное. — Я актёров нанял. Вот и всё. Пошутил типа…

— Угу, я поняла, — она вскочила на ноги, Олли за ней. — А ты сиди, — взглядом она усадила его обратно в лужу, — сиди и думай над своими поступками. А я, я пойду домой. И чтобы больше ты мне на глаза не попадался.

Всё это было сказано тихим усталым голосом без должных ноток раздражения и грубости, так что Олли вновь уверился в том, что девушка вполне адекватна, но слишком зла, чтобы терпеть его присутствие, и ровно столько же тактична, чтобы высказывать ему претензии. Соня сама того не понимая открывала путь к своему сердцу этого мальчишки, у которого «в попе детство играет на барабанах, а младенчество подыгрывает на бас гитаре». Она решила, что всё потеряно, что с Оливером Бассом план не выгорит, а скорее пойдёт ко дну, чем созреет первый плод на древе мести.

Оставив его мокнуть, она ушла на сломанных каблуках и всю дорогу пыталась уверить в себя, что всё ещё можно исправить, что если двоюродный брат Хренчика и не является оружием её мести, то этим оружием станет. Тут идеи обрывались, напрочь асфальтируя фантазию жестокой реалией безысходности.

Так она и провела время до утра, уснув лишь за несколько часов до рассвета, а проснулась от назойливого шуршания, ахов и охов, владельца которых она уже мысленно отправила на дыбу. Оказалось, что это объект мести пытается прилично одеться. В мыслях сразу сработал отбойный молоток, выдолбив новый план действий. А именно: одеть сестру на свидание к своему бывшему парню в Сонькины же шмотки. Шер не сможет не узнать одежду своей экс, потому что понты в одежде он чтит почище правды. Вот тогда, когда он увидит, что его новая игрушка одевается с плеча сестрёнки, он начнёт её стыдиться и бросит. Возможно, план и не совсем идеален, но он есть.

— Тебе пойдут мои джинсы, — отыскивая из груды тряпья свои самые классные джинсы Соня старалась не думать, что откладывала на них из карманных денег почти три месяца. — И вот эта розовая маечка всплеснёт гламуром, — она достала нечто крохотных размеров с надписью «Roca Wear» поперёк груди. — Ремешок… И… самое главное, — она чуть не всхлипнула, — мои Конверс Пинат Баттер Вулфы…

28

Я определённо оценила её готовность поделиться со мной одеждой и не могла ей отказать, хотя меня смущало решительно всё. И розовая майка, которая не скрывает пупок, и странные кеды с мордой хитрого лиса на боку, и безразмерные джинсы, в которые десяток таких, как я влезет.

Но я без вопросов влезла в данные мне доброй сестрёнкой обновки и ушла на встречу, постоянно одёргивая майку вниз. Я собрала, казалось, все взгляды, пока добрела до парка, как осуждающие, так и восхищённые. Одна бабуля, по всей видимости бывшая «НКВДшница», настолько впечатлилась моим внешним видом, что пристроилась за мной следом и вела до самого парка, читая нравоучительные лекции касательно того, что порядочные девушки в подобном виде на улицу и носу не кажут, что таких замуж не берут, что они рожают в подворотнях, а потом там и гибнут. На что я даже возмутиться не успевала, как она мне выдавала новую тираду с видом безумной теледикторши, которую перебить может только короткое замыкание.

Так что дорога была весьма занимательной и познавательной.

— Ого, да ты рульная чика! — восхитился Олли моему обновлённому виду, когда я отбилась от старушенции и дошла до места встречи.

Сам же он был в футболке с длинными рукавами, на голове он завязал платок, как делают это арабские шейхи, на глаза нацепил большие солнцезащитные очки.

— Не обращай внимания, — махнула я рукой. — Это всего лишь эксперимент…

— Эксперимент? — тут же ухватился друг. — А с этого момента поподробнее.

— Ну, не совсем эксперимент… Просто так вышло, — не знала я как соврать, но рассказывать о нашей истории с правоохранительными органами совсем не хотелось. А это была причина обиды на меня Сони. И причина того, почему я согласилась на её одежду — она протягивала мне руку дружбы. Чтобы объяснить все хитросплетения, нужно рассказать всё. Оливер бы решил, что я уголовница.

— Не хочешь, не рассказывай, — пожал он плечами. — Я всё равно всё понял сам.

— Что ты понял?

Неужели ему Шер рассказал, что я в ментуре ночевала? С него станется похвастать тем, что он меня спас. Никакой он не тигр. Скунс вонючий.

— Ты просто хочешь выглядеть под стать своей лебединой любви, — протянул он с видом героя романа Достоевского, в честь которого прозаично и назван сам роман — «Идиот».

— Да с чего ты взял? — взбрыкнула я.

— Потому что вы встречаетесь, и вам перепадают привычки друг друга, — с видом знатока отношений заявил Оливер, хотя мне помнится, ему самому с девушкой помощь нужна. — Так бывает. Люди общаются, познают друг друга, живут друг другом и вскоре уже становится непонятно, где кончается один и начинается другой, потому что они начинают существовать единым целым.

— Бред…

— А ни фига. Зная Тёму, скажу тебе, что он не стал бы официально называть тебя своей девушкой, если бы не был влюблён так сильно, как кошка тащится от валерьянки, а собака от кошки.

— Чушь…

— Я его сто лет знаю. Уж поверь мне на слово. Скоро он предложит тебе руку и сердце. Ты ведь скажешь?

— Что?.. У тебя в голове каша какая-то.

Какое такое «влюблён»? Артём в себя, влюблён по уши, больше ему никого не надо. Сам бы на себе и женился. Я вообще сомневаюсь, что эта льдина, именуемая себя Шерханом, может любить кого-то. Это бессмыслица.

— Эй, у меня всё чётко. Вот только когда через два, да, даю вам ровно два месяца, он придёт к тебе и скажет то, что я тебе пророчу, а ты скажешь да, вот тогда ты воспримешь мои слова всерьёз, — назидательным тоном, как ни в чём не бывало, продолжил Олли.

— Белиберда!..

— Ни фига!

— Спорим?

— На что? Хотя вообще-то я не спорю!

— На желание! — подмигнув мне, выставил условие Оливер.

Я не могла устоять, тем более, что знала, что победа у меня в кармане. Да, это слегка нечестно по отношению к нему, но он ведь сам пари предложил, а я честно пыталась отговорить. Была не была, спорим.

Я пожала его крепкую ладонь, потом мы подбежали к сидящей на лавочке парочке, которые до этого с энтузиазмом наблюдали за нашей