NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

Под стать сегодняшнему настроению и температура понизилась к вечеру до минус 34 градусов. Такако пришла на радиосвязь и принесла с собой термометр с леденящими душу показаниями. Она-то еще не знала о моих непростых отношениях с этими важнейшими метеоприборами и потому доверчиво предложила его мне со словами: «Виктор, тебе он нужнее – ты утром выходишь принимать снежный душ, и тебе надо, наверное, знать, какова его температура!». Ну что же, посмотрим, сколько он у меня продержится – ведь, как известно, термометр губят не перепады температуры, а перепады высоты, причем неожиданные. Постараюсь отнестись к этому подарку повнимательнее.

17 апреля, утро

Только лютою зимою,

Но отнюдь не летом,

Своенравною шкалою

Могут поравняться двое —

Цельсий с Фаренгейтом.

Замерзая, прошептала

Напоследок ртуть:

«Наконец они совпали!».

И тогда мы все узнали,

Что такое Жуть!

Вчера не делал записей, поскольку не хватило времени, однако события вчерашнего дня заслуживают внимания по многим причинам.

Проснувшись вчера, я понял, что, скорее всего, Такако догадывалась о том, что за погода ожидала нас следующим утром и потому, чтобы не испугаться самой, подарила термометр мне. Однако и без термометра было ясно, что сегодня не просто холодно, а очень холодно. Об этом весьма красноречиво свидетельствовал ряд косвенных признаков, таких как полное нежелание бензина в чашечке горелки примуса воспламеняться, мгновенное прилипание всего металлического к пальцам.

Действительность, данная нам в ощущениях, стала еще страшнее, когда местное метеобюро обнародовало последние данные измерения температуры: минус 39 градусов! Для 16 апреля это более чем прохладно. Однако, как и вчера, не было ветра, и поэтому холоду можно было как-то противостоять, точнее «противоидти», что мы и делали весь день.

Скольжение было плохое из-за сильного мороза. Собаки тащили, старались, бедняжки, изо всех сил, окутанные морозным паром. Чтобы их вдохновить, а самому согреться, я пошел впереди. Затем меня сменил с теми же целями предводитель, продержавшийся меньше моего – у него замерзли очки. И он поставил впереди Джулию.

Брайсону сегодня получше, во всяком случае он в состоянии, несмотря на сильную хромоту, бежать за упряжкой. Вчера он опять отказался от подогретой и размягченной еды, тем не менее бежит и совсем не тормозит нас, благо что сегодня из-за холода и темп не очень высок.

Мы подошли к очередной излучине и решили сократить маршрут, показав Джулии, куда надо целиться. Пришлось, тем не менее, подниматься в гору. Поднявшись повыше, мы смогли наметить более легкий путь и попытались опять перенацелить нашу впередиидущую Джулию. Уилл, начавший с некоторых пор достаточно ревностно относиться к своей прерогативе принимать решения и, в особенности, отменять ранее принятые, подкатил к нам и, выслушав то, что мы пытались втолковать Джулии, осведомился: «O' key, guys, if you know better where we have to go may be it would be easier if you will lead?».

Мы согласились, не придав этому случаю большого значения. Впереди пошел Ульрик. Покрутившись немного и обойдя несколько скал, мы через небольшой распадок съехали в очередную долину, откуда открывалась достаточно сомнительная перспектива дальнейшего нашего блуждания по холмам и отрогам.

Я как крупнейший в команде специалист по выбору дороги в условиях сомнительных перспектив сменил Ульрика и встал впереди. Идти по рыхлому снегу было достаточно трудно, особенно собакам. Однако на «раз, два, взяли» мы совместными усилиями подъем одолели.

На плато, куда мы забрались, нас ждала неожиданная и приятная встреча – мы увидели двух мирно пасущихся овцебыков. До них было метров триста, но они сориентировались в обстановке быстрее нас и с удивительной для их внушительных размеров легкостью умчались довольно резвым галопом, взметая облака снежной пыли.

Ланч мы решили устроить прямо здесь же, на вершине горы, в окружении красивых заснеженных скал и при полном безветрии, что само по себе было очень приятно.

Отсюда, с высоты, перспективы нашего движения представлялись намного яснее: бескрайняя белая слегка всхолмленная равнина с достаточно большим числом ориентиров, передвижение по которой не должно было составить особого труда – так нам, во всяком случае, казалось, когда мы смотрели на все это сверху вниз.

Выдвинули в лидеры Такако. Она восприняла это ответственное назначение со свойственной ей обстоятельностью: долго возилась с креплениями, подбирала палки. Все это вызвало некоторое замешательство в наших рядах, и Уилл не преминул заметить Ульрику, что необходимо заблаговременно извещать того, кому предстоит лидировать, дабы избежать ненужных потерь времени.

Нам показалось, что реплика была не к месту и не по адресу, но мы ее проглотили. В конце концов тронулись, причем мы шли на последнем, не привычном для нас месте.

Такако неодолимо и по понятным причинам тянуло к югу, потому кто-то из нас должен был время от времени отрываться от уютной стойки нарт, догонять беглянку и подправлять ее курс. Так мы и шли.

Тем временем натянуло облака. Мы продолжали двигаться уже четвертый день, держа в поле зрения нашу петляющую реку. Сейчас она была слева внизу, а мы, преодолевая спуски и подъемы, шли по ее крутому правому берегу. Шли практически без приключений, пока не вышли к обрыву, на краю которого Такако в нерешительности остановилась – спуск показался ей очень крутым. Снег, каким-то чудом державшийся на этом крутом склоне, был глубоким и рыхлым, что давало нам шансы на безопасный спуск.

Для спуска потребовалось небольшое перестроение. Мы с Ульриком выдвинулись вперед и начали форсировать склон, двигаясь привычным противолодочным зигзагом. Не обошлось без неожиданностей. Мы потеряли тормоз, и если бы не рыхлый снег, то описание этого дня, а может быть, и всего нашего путешествия завершилось бы на этой странице. Слава Богу, обошлось!

Упряжка Мартина пошла на спуске своим путем, а именно преследуя отвязавшегося некстати Брайсона. К счастью, она спустилась благополучно, и все три упряжки без потерь собрались у подножия обрыва на обширной каменистой осыпи, только местами переметенной снегом. Преодолев ее, мы опять вышли на относительно ровное плато и продолжили наш путь.

Скорее всего, день так бы и закончился на этой спокойной ноте, если бы мы не вышли в район, где, судя по многочисленным следам и разрытым участкам, располагалось одно из пастбищ овцебыков. Самих овцебыков видно не было, и у нас затеплилась надежда пройти это место, не пробуждая в наших собаках спящего в них вполуха охотничьего азарта. По этой причине Мартин, оставив свою упряжку Такако,