Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Через окно над кроватью в комнату лился рассеянный свет. Дождь барабанил по крыше коттеджа, а дерево тихо скрипело и постанывало, его ветви, несомненно, раскачивались на ветру. Дождь, должно быть, решил задержаться.

Мысли вернулись ко вчерашнему дню, к тому времени, когда еще не началась гроза. К тому моменту, когда она услышала искаженные голоса своей семьи, зовущей ее из другого мира. Когда она закрывала глаза, их голоса звучали так, словно раздавались прямо рядом с ней, как будто она могла просто протянуть руку и коснуться родителей. И ей очень хотелось это сделать. Утешить их, сказать, что она жива и здорова. Что она счастлива.

Но она не могла. И их горе было ее горем. Она хотела бы знать способ унять эту боль.

У Кинсли сжалось сердце.

Нежное, знакомое прикосновение к щеке успокоило ее.

Хотя душевная боль Кинсли никогда полностью не пройдет, со временем она уменьшится, и прикосновения Векса всегда будут успокаивать эту боль и приносить ей утешение, в котором она так нуждалась.

Она посмотрела на Векса, который сидел на краю кровати и смотрел на нее сверху вниз, одетый в тунику, штаны и сапоги, темные одежды контрастировали с поясом цвета барвинка. Он всегда был таким — формальным лордом гоблинов.

Ее лордом гоблинов.

Кинсли улыбнулась и повернулась на бок лицом к нему, подложив руку под голову, потянулась и запустила пальцы в его длинные волосы.

— Доброе утро. Ты рано встал.

Она не могла припомнить ни одного утра за последние несколько недель, когда бы она просыпалась без Векса, свернувшегося рядом с ней.

Он накрыл ее щеку ладонью и провел пальцами по коже под ухом.

— Я не спал.

Нахмурив брови, Кинсли накрыла его руку своей.

— Ты в порядке?

Его напряженные, пронзительные алые глаза смотрели на нее, усиливая тишину, воцарившуюся в комнате. Он не просто смотрел на нее, он смотрел в нее. Эти глаза видели Кинсли целиком, внутри и снаружи. Они знали каждую ее надежду и мечту, каждое ее желание, каждый ее секрет. И хотя ей нравилось, когда он смотрел на нее, сейчас в его взгляде было что-то другое.

Задумчивость. Намек на печаль. Тоска, лишенная страсти и желания, что обычно пылали в его глазах, лишенная жажды.

Слишком быстро он отвел взгляд, убирая свое прикосновение, и вскочил на ноги.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал он, подходя к шкафу и открывая его. — Надевай свою одежду.

Кинсли приподнялась на локте, наблюдая за ним. Что-то было не так, что-то, чего она не могла определить. Даже сама комната была не совсем правильной. Огонь, что обычно горел в очаге, погас, и кристаллы потускнели.

Он вел себя странно. Он вел себя… отстраненно. Это был не тот страстный любовник, которого она знала. Она все еще чувствовала отголоски каждой ласки, каждого поцелуя, каждого толчка его члена прошлой ночью. Она все еще чувствовала его метку в самой своей душе.

Откинув одеяло, она выскользнула из постели и встала, направляясь к нему. От холода в комнате у нее по коже побежали мурашки.

— Векс, в чем дело? — спросила она, остановившись рядом с ним.

— Скоро ты все узнаешь, Кинсли.

Она одарила его дерзкой улыбкой, открыла шкаф и достала темно-синее платье.

— Сюрприз?

Хотя его глаза следили за ее руками, он не смотрел прямо на нее. Это усиливало мучительное чувство неправильности. Обычно он смотрел на ее обнаженное тело при каждой возможности, и его руки всегда были на ней, как будто он не мог удержаться, чтобы не прикоснуться к ней.

Когда он больше ничего не сказал, Кинсли натянула на себя платье, просунув руки в короткие рукава, прежде чем завязать пояс на спине.

— Огоньки присоединятся к нам?

Векс окинул ее пристальным взглядом, и что-то вспыхнуло в нем, что-то знакомое и горячее. Но это пламя погасло слишком быстро. Низким хриплым голосом он сказал:

— Прелестна, как всегда.

Кинсли подошла ближе к Вексу и положила руки ему на грудь.

— Я могла бы…снять его, и мы могли бы вернуться в постель?

Он накрыл ее руки своими и нежно сжал, глядя на них сверху вниз.

— Пойдем, Кинсли. Это… это не займет много времени.

Держа за руку, он повел ее к двери. Она открылась от щелчка его пальцев.

В животе Кинсли образовался комок страха, когда она последовала за ним.

— Векс, что случилось?

Самым близким к ответу было то, что он крепче сжал ее, когда они обошли дерево. Он вывел ее в фойе, повернулся и спустился в комнату, в которую она входила только однажды, когда пыталась пересечь туман.

Ритуальная комната Векса.

Кристаллы на грубых каменных стенах давали мало света. Как и прежде, большая часть света исходила от рун, вырезанных на стоячих камнях в центре помещения. Толстые, узловатые корни дерева окружали каменный круг, черный как смоль в тусклом свете, и только сейчас она поняла, насколько он напоминал клетку.

— Что мы здесь делаем? — спросила она.

Векс провел ее под корнями, между двумя вертикальными камнями, в центр круга. По коже у нее побежали мурашки, а волоски на руках и шее встали дыбом. Теперь она поняла, что это было за чувство.

Магия.

Векс повернулся к ней лицом, но не ослабил хватки.

— Ты чувствуешь это. Вот почему, — он указал свободной рукой на землю, — я выбрал это место. Это источник маны. Лей-линии, сходящиеся у нас под ногами, несут в себе непостижимую магию.

Кинсли посмотрела вниз. Земля, покрытая мягким мхом, выглядела ничем не примечательной, но ощущение от нее… Она почти могла представить себе мощные течения под поверхностью. Почти могла представить, как магия проникает во все вокруг нее, питая, поддерживая, обогащая.

Но она не нашла в этом утешения.

— Здесь магия сплетается и распускается, — Векс взял Кинсли за запястья, привлекая ее внимание обратно к себе.

— Векс… — она посмотрела ему в глаза, отчаянно пытаясь определить источник его меланхолии, понять смиренную печаль в его голосе.

Он поднес ее правую руку к своей груди. Под туникой его мышцы были теплыми, твердыми, знакомыми, а биение сердца сильным и размеренным.

— То, что нас объединяет, мой лунный свет…

Зеленое свечение рунических камней стало ярче, углубляя тени на лице Векса. Легкий ветерок развевал юбку Кинсли между ее ног, а волосы щекотали лицо и плечи.

Рука Векса на ее запястье стала горячей.

— То, что нас объединяет, выходит за рамки магии.

Воздух изменился. Он был не то чтобы гуще или тяжелее, но… насыщеннее. Он был заряжен той же невидимой энергией,