Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Резко открыв глаза, она приподнялась на коленях и огляделась.

— Нет, — прохрипела она, ее дыхание вырвалось крошечным белым облачком. — Нет!

Не было ни каменного круга, ни спутанных корней, ни грубо отесанных каменных стен со светящимися кристаллами. Не было и коттеджа.

И не было Векса.

Вокруг нее стояли кривые деревья, их кора была покрыта мхом, а ветви — без листьев. Все было тихо и безмятежно, как будто земля спала.

Она посмотрела вниз и обнаружила, что находится в центре небольшой впадины, окруженной широким кольцом грибов, их большие оранжево-коричневые шляпки резко выделялись на фоне унылой обстановки.

Ведьмино кольцо. Последний кусочек волшебства, который казался насмешкой над тем, что только что произошло.

— Нет, — Кинсли покачала головой. — Нет, нет, нет, нет. Это не по-настоящему. Он… он не…

Подняв руку, она повернула ее ладонью вверх. Рана уже перестала кровоточить, только полоска розовой, заживающей кожи оставалась доказательством того, что она вообще была ранена. Сердце бешено колотилось, дыхание стало частым и неглубоким, она расцарапала ладонь. Боль была отдаленной, когда ногти впились в плоть до крови.

— Отправь меня обратно. Отправь меня обратно!

Она провела рукой по земле и сжала кулак. Время ползло, и ее рука дрожала от напряжения, пока, наконец, несколько капель крови не упали на землю.

Но ничего не произошло.

Глаза наполнились слезами, она хлопнула рукой по земле.

— Отправь меня обратно! Пожалуйста!

Из ее горла вырвался всхлип, за ним еще один, и еще. Она рухнула вперед, уткнувшись головой в руку, и заплакала, сотрясаясь всем телом, умоляя того, кто слышит ее, отправить ее обратно. Она умоляла свою кровь подействовать, свою магию пробудиться, умоляла судьбу исправить все и вернуть ее к ее паре.

Мир вокруг оставался неизменным, реальность даже не колебалась.

Ей показалось, что она услышала, как кто-то окликнул ее по имени издалека, но она не обратила на это внимания. Это был не голос Векса.

Она вцепилась в землю. Ее сердце было расколото, и половина его находилась в другом мире, так далеко, что до нее было не дотянуться.

Почему? Почему он это сделал?

Ты была бесполезна для него.

Нет.

Ты не смогла освободить его.

Нет.

Ты ему не нужна.

— Нет! Все это неправда.

Векс любил ее. Она видела это в его глазах, чувствовала любовь в каждом его прикосновении. Она чувствовала ее своей душой.

Со временем ты поймешь, любовь моя, что я выбираю тебя.

— Но ты не сделал этого, — прошептала она. — Ты этого не сделал.

Внутри нее вспыхнул гнев. Каждый неровный вдох и громовой удар ее разбитого сердца раздували пламя, пока оно не превратилось в ревущий ад, обжигающий сильнее, чем агония и душевная боль.

С рычанием Кинсли вскочила на ноги.

— Черт бы тебя побрал!

Ее горло горело, пока она кричала. Звук эхом разнесся по лесу, но она не остановилась, даже когда услышала, как ее снова окликают по имени.

— Почему? Почему ты отослал меня? Ты не имел права! Не имел права! Это был мой выбор, Векс. Мой! А ты…

Хриплый всхлип вырвался у нее, и следующие слова она произнесла прерывистым шепотом.

— Ты забрал это у меня.

Она запустила холодные, дрожащие руки в волосы, сжимая их корни до боли. Это отличалось от другой ее боли, но она нуждалась в отвлечении. Ей нужно было что-то большее, чем эта жалкая пустота, грызущая ее изнутри.

— Это был мой выбор, — тихо повторила она, и слезы потекли из ее глаз. — Я хотела остаться с тобой. Я хочу тебя, Векс. Почему… почему ты не мог хотеть меня тоже?

Позади нее зашуршала листья, затем последовал хруст ветки.

— Кинсли? Это… это ты?

У Кинсли перехватило дыхание. Она опустила руки и повернулась. Большие, нежные карие глаза на знакомом лице встретились с ее взглядом.

— Мама?

— О Боже, Кинсли! — Эмили бросилась вперед и обняла Кинсли, крепко прижимая ее. — Это ты. Это ты, о Боже, ты жива. О, моя крошка. Я так сильно тебя люблю.

Кинсли застыла на месте, потрясенная тем, что ее мать была здесь. Она давно смирилась с тем, что никогда больше не увидит свою семью. Она смирилась с тем, что королевство Векса было ее домом. Навсегда.

Но вчерашняя боль в их голосах снова разбила ей сердце.

Теперь ее мать была здесь. Эмили Делани была не просто бестелесным голосом, затерянным в тумане. Прямо сейчас она была рядом с Кинсли.

Ты жива.

Но Кинсли не чувствовал себя живой. Это… это было похоже на новую смерть.

Кинсли обняла мать, вцепившись в ее теплое пальто. Сладкий мятный аромат Эмили заполнил ее нос.

— Мама?

— Я здесь, любимая. Я здесь, — она отстранилась и обхватила ладонями лицо Кинсли, вытирая слезы с ее щек. — Теперь с тобой все будет в порядке.

Эмили повернула голову и закричала:

— Эйден! Сесилия! Я нашла ее!

Из-за деревьев появились еще две фигуры, бегущие к ним, — отец Кинсли и тетя Сиси.

— О, слава Богу, — выдохнула Сесилия, обнимая Кинсли и Эмили. Она поцеловала Кинсли в висок. — Мы отказывались верить, что больше никогда тебя не увидим. Где ты была? Ты ранена?

— Я в порядке, — сказала Кинсли, крепко зажмурив глаза и положив голову на плечо тети.

Лгунья.

Их любовь вливалась в нее, согревая и успокаивая, но она могла только окружать зияющую дыру в ее груди. Она не могла заполнить эту пустоту, ничто и никогда не могло. Никто, кроме Векса.

За спиной ее тети и матери послышался шелест ткани. Они отошли от Кинсли, когда ее отец снял свое пальто и накинул ей на плечи, чтобы согреть. Она подняла на него взгляд. Его голубые глаза покраснели от слез, что катились по щекам и исчезали в густой бороде.

Тихий вскрик сорвался с губ Кинсли.

— Папа.

Он заключил ее в сокрушительные объятия, обхватив затылок своей большой рукой.

— Я думал, мы потеряли тебя, малышка.

Она обвила его руками.

— Это не так.

— Теперь ты в безопасности.

Я уже была в безопасности. Я была именно там, где хотела быть.

Я была счастлива.

ГЛАВА 39

Не имело значения, насколько крепко Векс держался за нее, как сильно он желал или как сильно надеялся. Ничто не могло изменить этого.

Он повторял себе это снова и снова, глядя на свои пустые руки, все еще обхватывающие ее тело, когда он смотрел на свои раскрытые ладони, на свои растопыренные пальцы. Когда он увидел эту… неправильность.

Каждый раз, повторяя эти отчаянные заверения, эти жалкие, полные тревоги