МИФЫ. Великолепный МИФ - Роберт Асприн

и ползал по измерениям, но и делал это вместе с Танандой. Тананда знакома с социальными обычаями более ста измерений, и в каждом измерении она была их настоящим знатоком. Я быстро понял, что, помимо красоты, мораль тоже варьируется от измерения к измерению. Методы выражения привязанности в некоторых местах, которые мы посетили, не поддаются описанию, но неизменно заставляют меня краснеть при воспоминании о них. Излишне говорить, что после трех дней странствий я серьезно пытался выйти за рамки легкой дружбы с моим стройным гидом. Я имею в виду, что интерпретация Танандой легкой дружбы уже серьезно угрожала дальнейшей бесперебойной работе моего сердца, не говоря уже о других органах.

Однако у меня возникла куда более насущная проблема. После трех дней скитаний по странным мирам я так проголодался, что готов был укусить себя за руку и напиться собственной крови. Говорят, если вы по-настоящему голодны, вы съедите что угодно. Не верьте этому. Блюда, которые ставили передо мной, называя их едой, мой желудок отторгал, несмотря на голод. Уж поверьте, я знаю, что говорю. Время от времени я пытался насытиться, но вместе с последним блюдом терял те немногие крохи пищи, что задержались в моем желудке. Не помогало и то, что сидящая напротив меня Тананда с видимым удовольствием жевала щупальца, которые извивались и сочились слизью, брызжущей из ее рта.

Наконец я не выдержал и поведал Тананде о своих страданиях и нуждах.

– А я-то удивлялась, почему ты так мало ешь, – нахмурилась она. – Но я подумала, может, ты на диете или что-то в этом роде. Почему не сказал мне раньше?

– Я не хотел быть обузой, – сконфуженно объяснил я.

– Дело не в этом, – махнула она рукой. – Просто если бы я знала об этом два измерения назад, поблизости было полдюжины гуманоидных измерений, в которые мы могли бы перепрыгнуть. Прямо сейчас есть только одно, отвечающее всем требованиям, и нам не нужно по пути проходить через пару дополнительных измерений.

– Тогда давай направимся в него, – попросил я. – Чем раньше я поем, тем лучше будет для нас обоих. – Я не преувеличивал. Мой желудок начинал урчать так громко, что это представляло серьезную угрозу для нашей маскировки.

– Как хочешь, – пожала она плечами и потащила меня за ряд живых изгородей, которые музыкально звенели на ветру. – Правда, лично я обычно не останавливаюсь в этом измерении.

И вновь, несмотря на голод, в моей голове прозвучал сигнал тревоги.

– Почему нет? – подозрительно спросил я.

– Потому что они там странные… я имею в виду, очень странные, – призналась она.

В моей голове замелькали образы существ, с которыми мы уже сталкивались.

– Необычнее, чем те туземцы, которых мы изображали? – ахнул я. – Мне казалось, ты сказала, что они будут гуманоидами?

– Физически они не очень отличаются от нас, – пояснила Тананда, беря меня за руку. – Странные они в своих мыслях. Сам увидишь.

– Как называется это измерение? – в отчаянии крикнул я, когда она закрыла глаза, готовясь к прыжку в другое измерение. Пейзаж вокруг нас померк, наступила тьма, затем ярко и шумно вспыхнула новая картина.

Глава 4

«Странный» – это относительный, а не абсолютный термин.

Барон Фрэнк Н. Фёртер[39]

Помните мой рассказ о том, что мы обычно делаем, попадая в новое измерение? Как мы незаметно появляемся там и, прежде чем смешаться с туземцами, надеваем маскировочные личины? Увы, сколь бы укромным ни было выбранное Танандой место, но когда мы прибывали туда, все оказывалось совсем не так.

Как только картина перед нашими глазами стала четкой, мы увидели, что находимся в небольшом парке, густо заросшем деревьями и кустарником. Но мое внимание привлекла к себе отнюдь не флора этого места, а толпа. «Какая толпа?» – спросите вы. Какая? Та, что с горящими факелами в руках. Вот какая толпа окружала нас!

Впрочем, если быть до конца честным, на самом деле она окружала не нас. Она окружила ту самую приблуду, на которой мы стояли. Я никогда по-настоящему не понимал значения слова «приблуда», когда Ааз использовал его в разговорах со мной, и, будучи Аазом, он не дал определения этому слову, когда я его об этом попросил. Однако теперь, будучи здесь, я сразу узнал, что это такое. Приблуда, на которой мы стояли, явно была каким-то хитроумным изобретением.

Это было что-то вроде повозки – большой и с четырьмя колесами. Кроме этого я мало что мог о ней сказать, потому что она была полностью заклеена клочьями цветной бумаги. Да-да, я так и сказал: легкими, как бумага, пушистыми клочками, которые пригодились бы, будь у вас простуда и насморк. Но эта бумага была в основном желтой и голубой. Над нами навис какой-то чудовищный манекен воина в шлеме, также облепленный клочьями голубой и желтой бумаги.

Когда Тананда предупредила меня, что валлеты странные, у меня в голове промелькнули самые разные картины. Единственное, что не пришло мне в голову, – это то, что они были сине-желтыми бумажными уродами.

– Слезай с поплавка!

Эту последнюю фразу прокричал нам кто-то из гущи толпы.

– Прошу прощения? – крикнул я в ответ.

– Поплавок! Слезай с него!

– Давай, красавчик, – прошипела Тананда, схватив меня за локоть.

Мы вместе спрыгнули на землю. Как оказалось, мы едва успели. С кровожадным воем толпа ринулась вперед и швырнула в платформу, которую мы только что покинули, свои факелы. В считаные секунды она превратилась в стену пламени, жар которого подогрел и без того разгоряченную толпу. Они танцевали и пели, в ликовании своем не обращая внимания на то, что рядом с ними что-то рушится.

Бочком отойдя от этой сцены, я с ужасом понял, что она повторяется по всему парку. Куда бы я ни посмотрел, повсюду на колесных платформах пылали костры, а вокруг ликовали толпы.

– Похоже, мы прибыли в неудачное время, – заметил я.

– С чего ты это взял? – спросила Тананда.

– С чего? Взять, к примеру, тот факт, что они сейчас предают огню город, – объяснил я.

– Я так не думаю, – пожала плечами моя спутница. – Когда вы поджигаете город, вы обычно не начинаете с парков.

– Ладно, тогда скажи мне, чем они заняты.

– Насколько я могу судить, они празднуют.

– Что именно?

– Какую-то победу. Насколько я вижу, все кричат: «Мы победили! Мы победили!»

Я снова посмотрел на пламя.

– Интересно, что они будут делать, когда проиграют?

В этот момент к нам подошел некий обеспокоенный туземец. Его серьезный, деловой вид был островком здравомыслия в этом море безумия. Меня это насторожило. Не то чтобы