Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оправдание жертвы.
Позвольте, я колеблюсь между решениями: идея верна, идея неверна, и сам проверяю в себе, верна ли эта идея. Все мои поступки направлены к тому, чтобы найти этой
359
идее оправдание в себе самом. Ведь я же сам тоже народ, и во мне самом должна быть эта идея, если она идея народная. Вот почему я требую от людей, выступающих с идеей Ленина, чтобы [каждый] выступал с нею сам и вступил в партию как сам.
Вторая мысль - это оправдание Ленина-Авраама, закалывающего жертву.
Великий Инквизитор, который сжигает Христа. Вел. Инквизитор не для Бога сжигает Христа, а для блага всех (см. Кайфу).
Человек что-то делает, и очень хорошо. Но вот ему поставили вопрос - рассказать, как именно он делает. Тогда он стал думать только об этом, как он делает, а делать перестал. (Судья в Загорске и художник Антонов.) Трагедия каждого художника, жертва роста сознания.
13 Ноября. Ясное утро. Вчера отвезли купленную картошку в Измайлово на сохранение к Никольским. Навестили вдову Коноплянцева. Родить легче, чем похоронить: никакой любви, а надо похоронить. Коноплянцев, умирая, рвался домой на свою квартиру, вскакивал, одевался. Ему показывали предметы домашние, он не узнавал, очень удивлялся и продолжал стремиться на свою квартиру.
Дома теща в повышенном настроении говорит, что хочет жить, пробует одной не парализованной рукой учиться писать на машинке, хочет заниматься хиромантией как ремеслом. Словом, тоже в какой-то катастрофической фазе и нечего тут сопротивляться, разбираться: от этого никуда не уйдешь. И может быть, сейчас у нас в СССР каждый живой человек прикован к мертвецу и должен это выносить.
Был агроном Влад. Иван. Гумилевский, прежде страстный охотник, теперь говорит, что всю охотничью радость заботы съели. А я- то думал, что это происходит только со мной. Слава Богу, что еще пишу по охоте. (Охоту бросил,
360
но пишу еще по охоте). Хорошо, отлично пишу, но боюсь, как бы новая забота не съела эту последнюю охоту.
14 Ноября. Небо с утра низкое, пока сухо, а ветер южный.
Ходим подавленные будущим, настоящее - только заботы.
Настоящее держится личностями - хорошо нам, т. е. каждому в отдельности, а вместе всем это «хорошо» дает чувство настоящего в смысле и нынешнего, и того, что это есть с подлинным верно.
Вчера Ваню отправили в Муром за продовольствием и за отцом. Дачу отказали страховать и Ляля в панике: ухлопали все деньги, а дачу ни застраховать нельзя, ни продать, и самим жить тоже нельзя, печи не работают.
Ходили в цирк. Оказалось, и цирк тоже мертвый, как все наше искусство.
15 Ноября. Злой ветер с морозцем наметает пятнышками мелкий редкий снежок.
16 Ноября. Морозный солнечный день, но бесснежно. 9-й день со смерти A.M. Коноплянцева. Пошли к обедне к Ивану Воину, там была и Софья Павл. жена его. Постарался за службой вспоминать Александра Михайловича Коноплянцева в разных этапах моей жизни, и это была вся моя жизнь, начиная со второго класса Елецкой гимназии, он тянулся ко мне. Он был свидетелем моего побега из гимназии, он был восприемником моей литературной купели, был кумом моим и, в конце концов, приветствовал мою новую жизнь с Лялей. Мучился он в своей болезни долго и людей своих мучил. Он этого желал и говорил, что желал бы перед смертью помучиться. Представляю себе Лялю, что я ее мучу, и не понимаю, как это можно желать мучений: в том-то ведь и дело, что сам меньше мучишься, чем мучишь людей. Это явление эгоизма, желание мучений (а есть такие, вот и Бострем), и недаром же молятся о христианской кончине безболезненной и непостыдной. И
361
дай, Господи, мне такой кончины, чтобы как можно меньше ею мучить близких своих, чтобы воспоминание о мне осталось ободряющее, поднимающее.
17 Ноября. Рассвет был на румяном небе, но потом ветер поднялся, сошлись между собой низкие рыже-серые облака. А морозец на крышах остался.
Души хороших людей (Валентин, Map. Вас. и др.) в процессе нашей жизни суетной распадаются в трудовой своей (скажем, эгоистической) основе, из душ их, как из атомов, вырывается космическая энергия, они вечно движутся и как бы схватывают все налету. Никакого дела они не могут свершить (вот трудовое выражение: ведь самое трудное - это свершить, т. е. докончить; есть другое: «лиха беда начало» - но это для того, кто может совершить или свершить).
Явление фронтовой души (как было у меня при наезде на мальчика) вполне аналогично освобождению атомной энергии. На этой же почве зарождение фронтовой энергии является убийством (опять аналогия с атомной бомбой).
Ляля принадлежит тоже к типам распада, но она это сознает и подпирается моральными костылями, и судит людей этой моралью, и Ваську тоже, а Васька слушает.
Все идет к этому. Во всем мире теперь наверно тысячи людей умирают ежедневно с голоду, а в Аргентине миллионы тонн пшеницы пускают на топливо, и об этом знают примусник Никитин и лифтерша Наташа, и каждый понимает необходимость единства мирового хозяйства. К этому (единству) «все идет».
В кошмарном сне приходило в голову: несть тайного, что не будет явным в смысле, что все субъективное, душевное станет объективноматериальным (был человек Форд, его забудут, и будут знать от него только автомобиль «форд»). Но есть и другое: ничто материально объективное, доступное всем, не может явиться на свет, не проходя через личную
362
тайну, и никакая личная тайна не даст плода своего, если ее раскрыть до срока, до конца периода, называемого личной свободой или творчеством. И не так ли надо понимать наше время, что оно вводит систему общественного рабства, как барьер для прыжка творческой личности с девизом «будь сильным». (Так говорил Заратустра.)
Или, наоборот, все делается против сверхчеловека, и время работает на Слово, организующее всего человека в единство. В «Канале» я буду держаться последнего. Пахан - сверхчеловек. Сутулов - натуральный человек, идущий к единству всего человека. Анна
