Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

Надо признаться, что цельной речь подсудимого Миронова выглядит лишь в нашем повествовании. В реальности она на каждом шагу прерывалась металлическим скрежетом судейского шлагбаума. Всякий факт, всякую ссылку Миронова на свидетельские показания, судья обсекала неизменным «подсудимый предупреждается». Чтобы не повышать градус без того уже раскаленной в обществе неприязни к судейскому сообществу, я опускаю реплики судьи Пантелеевой, тем более что они не имели никакой другой цели, кроме как сбить подсудимого с мысли и стереть из памяти присяжных ход его рассуждений.

«Вопрос пятый. Что взорвалось на Митькинском шоссе? Так называемый взрыв — серьезный прокол имитаторов. В экспертизе заявлено, что его мощность составила от 3,4 до 11,5 кг тротила. При этом эксперт ФСБ Сапожников, дававший показания в суде, оправдывался за столь оригинальную приблизительность: «По выбитым стеклам мы могли бы рассчитать точно. Здесь, к сожалению, такой возможности не было». Хотя возможность-то была, да еще какая! Спустя месяц на суде будет задан вопрос свидетелю Филькову: «Вы сказали, что окна везли. Они разбились от взрыва?» Фильков: «Какое там разбились! Даже царапинки никакой не было, ни на стеклах, ни на Газели!»

Я уже предупреждала читателя, что опускаю нудные и постоянные прерывания Миронова судьей Пантелеевой. По времени она говорила больше подсудимого, попирая и нормы законов, и нормы морали, открыто позволяя себе комментировать сказанное Мироновым. А на попытки Миронова возражать тут же следовала угроза удаления его из зала. Судья не просто подсуживала обвинению, судья открыто перешла на сторону обвинения. И то, что невозможно представить на футбольном поле, чтобы судья, понимая неизбежный проигрыш своей команды, сам берется гнать мяч в ворота соперника, останавливая грозным свистком и угрозой удалить с поля малейшую попытку ему помешать, в 308-м зале Московского областного суда эта страшная явь издевательства над правосудием происходила с регулярностью трех дней в неделю на протяжении десяти месяцев. Судья Пантелеева раз за разом провоцировала Миронова на возмущение, чтобы тут же удалить и прервать, наконец, его речь, доводящую обвинение до белого каления. Миронов держался: «Почему ВАЗ-2109, прикрывший БМВ от взрыва, не имеет осколочных повреждений? Ключевым аргументом представителей Чубайса Шугаева и Гозмана, пытавшихся опровергнуть версию об имитации, является утверждение, что жизнь Чубайса, передвигавшегося на броневике за 700 тысяч долларов с максимальной степенью защиты, спас лишь случай. БМВ в момент взрыва пошел на обгон, вырвавшись из эпицентра взрыва. Только вот почему-то на этом весь пафос и обрывается. БМВ обгонял не бронепоезд и даже не танк, а обыкновенную жестяную родную «девятку», за рулем которой ехал Игорь Вербицкий, волею судеб оказавшийся в эпицентре взрыва, прикрыв своей машиной чубайсовский броневик. Но, о чудо! Если по последнему заявлению Чубайса, БМВ приподняло, а его самого контузило, и на кузове лимузина следователи насчитали десятки осколочных повреждений, то в «Жигулях» ни одной царапины, ни одного следа от осколка, гвоздя или гайки! И водителя Игоря Вербицкого не контузило. Что же получается? По «девятке» ударила маломощная пустая взрывная волна, которая затем металлическим смерчем обрушилась на БМВ? Возможно, на «девятке» испытывались секретные военные разработки, а именно — электромагнитный щит, который чудесно отвел воздушный поток смертельного металла, перекинув его на немецкую бронемашину. При этом за рулем «девятки» должен был сидеть непробиваемый и взрывоустойчивый терминатор в лице Вербицкого. Или же это была всего лишь имитация взрыва с использованием безосколочного маломощного заряда».

Подсудимый продолжает, преодолевая судейские препоны, как ходкая «Нива» рытвины и ухабы отечественного бездорожья: «Вопрос седьмой. Зачем злоумышленникам понадобился аккумулятор? Гвоздем прокурорской программы стал аккумулятор — альтернативный источник подрыва, найденный в лесу и вроде бы принесенный туда с дачи Квачкова, и, якобы, опознанный свидетелем Карватко, — о чем нам уверенно вещало обвинение. Прокурор Каверин слово в слово повторил обвинительное заключение: «Вероятно, что исполнитель взрыва опасался, что в холодную погоду источник тока «замерзнет», поэтому автомобильный аккумулятор был принесен на место установки взрывного устройства как резервный мощный источник тока». Представляете эту шизофреническую фантазию: если основной источник тока замерзнет, «не обеспечит нужных электрических параметров для срабатывания электрической цепи» в тот момент, когда Квачков или кто там, Найденов, Миронов, Яшин, вся эта ватага разом и дружно навалится на кнопку, а в ответ — тишина, и машины Чубайса с ветерком проносятся мимо, обдав горе-взрывателей снежной порошей, вот тогда-то и наступает звездный час мощного резерва, автомобильного аккумулятора, который почти совсем рядом, всего каких-то 72,5 метра от взрывника — так в протоколе осмотра. Бегут за аккумулятором по метровому мартовскому снегу, приволокли, подключили. Остается лишь догнать Чубайса и уговорить его сделать еще один заход на фугас!»

Миронов продолжает насчитывать вопросы, на которые у него есть ясные, убедительные ответы: «Вопрос восьмой. Где БМВ Чубайса были нанесены «осколочные» и «пулевые» повреждения? Повреждений БМВ никто на месте происшествия не видел. Искалеченный лимузин был представлен публике только в гараже РАО «ЕЭС». Владимир Вербицкий на суде показал: «Когда БМВ Чубайса после взрыва проезжал мимо нас, тогда я не видел на БМВ никаких повреждений. А вечером в «Вестях» показали БМВ с повреждениями». Тупицын, водитель джипа «Лэнд Крузер», в который на МКАДе пересели Чубайс и Крыченко, также утверждает, что никаких следов от пуль или осколков на БМВ не видел. Кроме того, он указывает на очень примечательную деталь. Когда Чубайс и Крыченко вышли из БМВ, они, как ни в чем не бывало, пересели в джип. Всякий автолюбитель меня поймет. Стоит только неудачно припарковаться, и ты уже выходишь из машины, чтобы подосадовать на возможную царапину. Здесь же коллективная демонстрация полного равнодушия и отсутствие всякого интереса к тому, что же случилось с машиной и насколько серьезны повреждения. Почему ни Чубайс, ни его охранник, ни его шофер не осмотрели броневик, ну, хотя бы для того, чтобы владеть первичной информацией, что с ними произошло. Нет же, Чубайс и Крыченко молча выходят из машины, не удостоив даже малейшим вниманием экстерьер БМВ. Водитель Дорожкин тоже особо не волновался, поскольку вообще не выходил из машины. Чубайс и его помощник Крыченко показывают, что после имитации покушения по пути в офис их мобильные телефоны разрывались от звонков. Как сказал Чубайс на суде, он получил сотни звонков. А водитель Тупицын утверждает, что Чубайс с Крыченко в РАО «ЕЭС» ехали молча, никому не звонили, звонков не получали, были спокойны и никаких происшествий не обсуждали. О факте «покушения» Тупицын узнал позже по телевизору!

Таким образом, повреждения бронированному БМВ могли быть нанесены только после того, как Чубайс и Крыченко пересели в джип Тупицына. Кстати, Тупицын утверждает, что БМВ доехал до РАО «ЕЭС» лишь спустя 30 минут, хотя на это требуется 5–7. При этом, как подтвердил эксперт в судебном заседании, тупые повреждения бронированного заднего стекла БМВ, якобы от осколков взрывного устройства, могли быть образованы от удара кувалдой».

Разумеется, и упоминание кувалды, и ссылки на неудобные показания свидетелей Вербицкого и Тупицына, и даже цитирование текста обвинительного заключения про злополучный аккумулятор, судья Пантелеева подвергла злобной цензуре, и то присяжным надо забыть, и это не принимать во внимание. Но, повторяю, нашей целью не является пропаганда ненависти к судьям и судебной системе, ведь именно ненависть и негодование возникают у слушателей подобных прений. И потому мы целомудренно опускаем описание того беспредела, который в очередной раз на глазах у всех творила судья, тем более, что подсудимый приближался к самому интересному для нас, а для обвинения самому опасному вопросу: «Почему главное вещественное доказательства не фигурирует в суде? Уважаемые присяжные заседатели! Ведь это парадокс: защита просит предъявить вам БМВ Чубайса, — главное вещественное доказательство преступления, а обвинение, казалось бы, самое заинтересованное лицо в демонстрации подорванного и обстрелянного броневика, как неопровержимого доказательства серьезности покушения, отказалось это сделать, и даже пытается убедить суд, что БМВ вещдоком не является. Но БМВ Чубайса является бесспорным вещдоком на том основании, что, согласно Уголовно-процессуальному кодексу, цитирую с точностью до запятой ст. 81 УПК Российской Федерации: «Вещественными доказательствами признаются любые предметы: 1) которые служили орудиями преступления или сохранили на себе следы преступления; 2) на которые были направлены преступные действия; 3) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела». Но если три из четырех перечисленных в статье характеристик вещественного доказательства прямо указывают на автомобиль БМВ, почему БМВ не только не признан вещественным доказательством, но и вовсе исчез. Нет его! Сторона обвинения даже заикнуться боится о нем. Самое потрясающее, что обвинение, которое в качестве вещдоков носило сюда горстями окурки, не только не попыталось выяснить, где же их самый главный и единственный подлинный вещдок, но и приложило все силы, чтобы вопрос этот не поднимался в суде. Почему? Да потому что обвинение, так же, как и мы с вами, давно уже поняло, что имеет дело с имитацией, и теперь делает все для того, чтобы сокрыть от суда доказательства этой имитации. Потому и поторопились убрать БМВ, как главное вещественное доказательство имитации покушения».