Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

Славный человек, застенчивый, добрый, но как архитектора Алексей Викторович его не рассматривал среди конкурентов. К тому же белорусский шляхтич находился под сильнейшим обаянием Андреа Палладио, а великий творец не может так сильно зависеть от чьей-то авторитетной личности.

Вот почему показалось особенно обидным, что роль московского Османа неожиданно досталась куда менее талантливому исполнителю. Утешало лишь одно – Жолтовский уже с 1900 года сел на Москве, принимая активное участие во всех ее архитектурных делах. Он хорошо переделывал фасады, и богатые москвичи, желающие жить в своих домах, но чтобы с улицы эти дома выглядели гораздо лучше, восторгались Иваном Владиславовичем. Теперь же, после революции, свергнувшей всех этих богатеев, Жолтовский нашел покровителя в лице Луначарского, который и сосватал его Ленину, и Владимир Ильич назначил его руководителем архитектурного подотдела в отделе ИЗО Наркомпроса, то есть, по сути, главным архитектором новой России.

Начало своего выступления Жолтовский посвятил уже имеющемуся плану профессора Бориса Сакулина «Город будущего», в нем планировалось групповое расселение москвичей по городам ближайшего Подмосковья, из которых по времени возможно приезжать в столицу.

– Это невыполнимо, поскольку предусматривается полное переустройство жизни, – говорил Жолтовский. – И расселение граждан на слишком большой территории. Нам предлагается превратить Москву в этакое небольшое государство. Поэтому нам предстоит разработать свой собственный план.

Рассказав вкратце о том, какие задачи стоят перед группой перепланировщиков, Жолтовский закончил:

– Словом, будем работать на будущее, а оно рано или поздно настанет. Я рад, что среди нас есть академик Алексей Викторович Щусев. Предлагаю назначить его главным мастером над мастерами.

Ну, хоть так…

И началась какая-то странная работа. Над проектами, осуществление которых не просто грезилось в далеком будущем, а и вовсе, скорее всего, было несбыточным. Вскоре и сама власть стала казаться мифом, который вот-вот развеется, вернутся прежние времена, старые правители, у них, как всегда, не будет хватать денег на головокружительные градостроительные проекты, подобные тем, что осуществил барон Осман.

Единственное, на что пока хватало средств, – осуществление плана озеленения, предложенного архитектором Коршуновым. Всех остальных мастеров – Чернышева, Рухлядева, Мельникова, Ладовского, Докучаева – распределили по участкам, и каждый обрабатывал свой район, а Щусев собирал воедино их работы, по сути, руководя всем проектом, хотя главным считался по-прежнему Жолтовский.

Особое внимание Щусев предложил уделять окраинам, вынося туда многое, что хаотично сосредоточилось в центре города. Правительственные здания он намеревался выставить из центра, даже из Кремля. И расположить их на главной магистрали, проходящей как раз по тому лучу, по которому он почти тридцать лет назад шел в сторону Французской выставки. То есть, как в песне поется, вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской… Мимо Брест-Литовского вокзала, Петровского дворца и Ходынского поля, туда, туда, в сторону Петрограда.

Увы, Москва преображалась только на схемах мастеров-перепланировщиков, но покуда велась Гражданская война и на Москву шли полчища то Колчака, то Деникина, покуда гремел лозунг «Социалистическое отечество в опасности», в мастерских Первой московской архитектурной мастерской, как отныне называлось их сообщество, летала жар-птица мечта.

Щусев чувствовал себя, как в детстве, когда выдумывай все, что хочешь, все равно оно не сбудется.

Труды перепланировщиков росли и ширились, из них можно было бы вообще рядом с Москвой построить совершенно новый огромный и прекрасный город. Заказывают Дворец Труда – пожалуйста вам десяток великолепных проектов, включая щусевский. Хотите Дворец Советов – получите двадцать пять вариантов, включая щусевский. Надо построить над Москвой-рекой новые мосты – сколько угодно, включая щусевские. Строй – не хочу. А точнее, хочу, да не могу!

Сменивший Смидовича на посту председателя Моссовета Каменев все более и более скептически смотрел на труды Первой московской архитектурной мастерской и наконец высказался, что пора бы подвести итоги. Щусев взялся за написание отчетного доклада о результатах работы, назвав его генеральным планом «Новая Москва». В нем предусматривалось сохранение Золотого Города, то есть самого центра столицы, а в основу развития была положена традиционная для Москвы радиально-кольцевая планировка.

Главным камнем преткновения стала кардинальная идея Щусева о превращении Кремля в огромный музей, в котором люди могли бы изучать и историю России, и историю развития человеческой творческой мысли по всем направлениям деятельности. Все правительственные здания перенести на Петроградское шоссе, а общественный центр Москвы расположить в Петровском парке. В продолжение Китай-города, Белого и Земляного городов Щусев спроектировал Красный город, в котором располагаются театры, школы, высшие учебные заведения, торговые центры и рынки. Помимо имеющихся Бульварного и Садового колец он опоясал столицу еще двумя – Новым парковым и Новым бульварным, а уж за ними начинаются пригороды, по сути своей – спальные районы.

Все это позволяло московскому Осману спроектировать лучевую систему переустройства, которая разрезала районы хаотичной застройки, превращая их в стройную конструкцию, помимо всего прочего учитывающую направления движения воздуха и гарантирующую надежную систему проветривания.

«Земля, которая поглощает пыль и дает кислород, – писал Щусев в своем вдохновенном проекте, – должна проникать внутрь организма самого города Москвы. Она, как легкие, должна снабжать воздухом центральный организм, а потому от зеленого пояса клиньями зелень врезается по нескольким направлениям к центру.

Первый клин от Нескучного сада через территорию Сельскохозяйственной выставки и Бабий городок, врезаясь до самого Каменного моста, идет зеленым широким бульваром вплоть до Охотного ряда, проходя по Моховой на местах уничтоженных старых лавок. Уцелел один Манеж с его колоссальной 21-саженной деревянной фермой.

Второй зеленый клин врезается к Трубной площади через зеленые массивы Лазаревского кладбища, превращенного в парк, сады бывшего Екатерининского института и Самотечный бульвар».

Не отчетный доклад, а поэма!

Третий клин врезался в Москву через Сокольники, Лефортово, Воронцово поле и до Москворецкой набережной. Всего же предусматривалось пять клиньев, как пять концов красной звезды.

Особое место в докладе отводилось Москве-реке, которую до сих пор никто не удосужился превратить из огромной лужи в цивилизованный водопоток: «Река Москва, воды которой усилены смежными реками при помощи шлюзов, уже не имеет вида лужи в центре города, это полноводная река, которую теперь мы видим выше Бабьегородской плотины. По ней идут легкого типа изящные катера». Он спроектировал мосты через Москву-реку, трубопроводы, подводку электричества, Университетский город, даже высокий и огромный Дворец СССР на месте Охотного ряда.

– Ну и на что ты рассчитываешь? – осторожно спросила Мария Викентьевна, когда он вернулся домой и сообщил о сдаче проекта председателю Моссовета.

Они уже снова жили в Гагаринском переулке, оставив в прошлом Прозоровку, о которой теперь вспоминали как о чем-то романтичном, хотя и мало благоустроенном. Скучали по козам, которым Щусев собственноручно построил сарай.

А что ему еще было строить в те годы? Казанский