Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Кэтрин Л. Мур

Я считаю, что в этом деле нужно меньше шума и больше определенности. Если выступление доктора Пинеро поможет сократить разбирательство, я намерен его разрешить. Продолжайте, доктор.

– Благодарю, ваша честь. Начну с последнего аргумента мистера Уимса. Я готов признать, что отправлял в газеты заявления, о которых он говорит…

– Минуточку, доктор. Вы решили самостоятельно защищать свои интересы в суде. Вы уверены в вашей компетентности на этот счет?

– Готов рискнуть, ваша честь. Наши друзья могут легко доказать то, что я признаю.

– Ну что ж, продолжайте.

– Я признаю, что в результате моих заявлений многие отказались от полисов страхования жизни, но я требую от моих оппонентов доказать, что такие действия привели к какому-либо ущербу или убыткам для отказавшихся. Я согласен с тем, что из-за моей деятельности «Объединенная» лишилась клиентов. Но это – очевидное следствие моего открытия, сделавшего ее полисы такими же устаревшими, как лук со стрелами. Если на этом основании будут введены запретительные меры, я открою фирму по производству керосиновых ламп, а затем подам иск к «Эдисон» и «Дженерал электрик» о запрете производства электрических ламп накаливания.

Я признаю, что предсказываю даты смерти, но отрицаю, что делаю это с помощью магии, черной, белой или же разноцветной. Если делать научно обоснованные предсказания незаконно, тогда страховщики «Объединенной» годами занимаются незаконной практикой, предсказывая ежегодный процент смертей в любой заранее заданной большой группе. Я прогнозирую смерть в розницу, тогда как «Объединенная» делает то же самое оптом. Если их действия законны, как могут мои быть незаконными?

Я также признаю, что существо дела в том, могу ли я выполнить то, что заявляю. И я полагаю, что так называемые эксперты из Академии дадут показания, что не могу. Но они ничего не знают о моем методе и не могут выступать как эксперты по его поводу…

– Постойте, доктор. Мистер Уимс, правда ли, что ваши эксперты некомпетентны в теории и методах доктора Пинеро?

Уимс выглядел обеспокоенным. Он забарабанил по столу, затем ответил:

– Может ли суд предоставить нам несколько минут на ответ?

– Разумеется.

Торопливым шепотом Уимс посовещался со своей свитой, затем повернулся к судье.

– Ваша честь, мы вносим предложение. Если доктор Пинеро даст показания о теоретической основе и реализации предложенного им метода, то присутствующие здесь именитые ученые смогут объяснить суду, правдивы ли утверждения доктора.

Судья вопросительно посмотрел на Пинеро. Тот ответил:

– По своей воле я на такое не соглашусь. Неважно, работает или нет мой метод, – его опасно делать достоянием дураков и шарлатанов, – сделав паузу, он показал рукой на сидевших в первом ряду профессоров и ядовито ухмыльнулся, – как прекрасно известно этим джентльменам. Притом совсем необязательно понимать мой метод, чтобы убедиться в его работоспособности. Разве нужно разбираться в сложнейшем биологическом явлении репродукции, чтобы заметить, что курицы несут яйца? Нужно ли мне заново обучить всех этих самоназначенных хранителей науки, чтобы показать, что мои предсказания верны?

Науке известно только два способа прийти к заключению. Один – это научный метод, другой – академический. Вы или делаете выводы из экспериментов, или слепо следуете авторитетам. Для научного ума главное – это экспериментальные данные, а теория – просто удобное описание, которое выбрасывается тогда, когда перестает работать. Для академического ума главное – авторитеты, и выбрасываются факты, когда они начинают противоречить разработанной авторитетами теории.

Именно такой подход – когда академики мертвой хваткой цепляются за опровергнутые теории – всегда мешал продвижению научного знания. Я готов доказать свой метод экспериментально, и как сказал Галилей в другом суде: «Я настаиваю, она все-таки вертится!»

Однажды я предлагал этот эксперимент тем же самовыдвинутым экспертам, и они его отклонили. Я снова делаю это предложение: я вычислю продолжительность жизни всех членов Академии. Пусть они организуют комиссию для оценки результатов. Свои предсказания я разложу по двум наборам конвертов: в одном наборе снаружи я напишу на каждом конверте фамилию и имя академика, а внутри – дату его смерти. В другом наборе я напишу имя внутри, а дату поставлю снаружи. Пусть комиссия хранит конверты в сейфе и периодически встречается, чтобы вскрыть соответствующие конверты. Если верить статистикам «Объединенной», в такой большой группе людей кто-то умирает раз в одну-две недели. Таким способом очень быстро наберутся данные, показывающие, лжет ли Пинеро. – Он замолк и выпятил грудь так сильно, что она почти поравнялась с его круглым животиком. – Ну что? – Он взглянул на вспотевших ученых мужей.

Судья поднял брови и встретился взглядом с Уимсом.

– Вы согласны?

– Ваша честь, я считаю это предложение чрезвычайно неуместным…

Судья прервал его:

– Я вас предупреждаю, что вынесу решение в пользу доктора Пинеро, если вы не примете его предложение или не предложите настолько же разумный способ установить истину.

Уимс открыл рот, чтобы что-то сказать, затем передумал, смерил взглядом ученых мужей и повернулся к судье.

– Мы согласны, ваша честь.

– Отлично. О деталях договоритесь между собой. Временные меры снимаются, запрещается препятствовать доктору Пинеро в отправлении его дел. Решение по иску о постоянных мерах откладывается до появления доказательств. Перед тем как мы разойдемся, мистер Уимс, я хотел бы высказаться насчет теории, на которую вы намекали, когда заявляли, что ваш клиент потерпел ущерб. В определенных кругах нашей страны утвердилось такое мнение: если отдельный человек или корпорация много лет получали прибыль от работы на общество, то государство и суды обязаны им гарантировать такую прибыль и в будущем, даже если изменились обстоятельства дела и возникли противоречия с общественными интересами. Это очень странная доктрина, и она не поддержана ни общим правом, ни государственными законами. Будь то корпорации или частные лица – никто не может требовать от суда остановить движение истории или же повернуть его вспять.

Бидуэлл раздраженно заворчал.

– Уимс, если вы не можете придумать ничего лучше, «Объединенной» скоро понадобится другой главный юрист. Уже прошло больше двух месяцев, как вы проиграли иск, а этот мелкий прыщ все гребет деньги лопатой. Тем временем все страховые фирмы страны на полпути к банкротству. Хоскинс, какой сейчас у нас коэффициент убыточности?

– Трудно сказать, мистер Бидуэлл. С каждым днем хуже. На этой неделе мы заплатили по тринадцати крупным полисам, и все они были расторгнуты после того, как Пинеро начал свое дело.

Заговорил маленький худой человечек:

– Послушайте, Бидуэлл, мы в «Юнайтед» не будем заключать новые договоры страхования, пока не сможем убедиться, что заявитель не консультировался с Пинеро. Разве мы не в состоянии подождать, пока ученые его не разоблачат?

Бидуэлл фыркнул.

– Да вы чертов оптимист! Они не смогут его разоблачить. Олдрич, неужели вы не можете посмотреть фактам в лицо? Этот маленький толстый паразит что-то нашел; что и как – я не знаю. Это борьба не на жизнь, а на смерть. Если будем тянуть – с нами покончено. – Он швырнул сигару в плевательницу и яростно вцепился зубами в следующую. – Убирайтесь отсюда, вы все!