Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

лучших. Питер — Валаам — Питер. Три незабываемых дня. Так я и познакомилась с твоим отцом…

Из школ родного города было всего двенадцать медалистов, а потом к ним присоединились еще ребята из района, и школьников увезли в Питер. Тихоня Ксюша держалась своих ребят. Девушки в ярких платьях казались разноцветными бабочками. Оказавшись на теплоходе, пара сотен детей, заряженные позитивом, перемешались.

Взрослые дети сновали по теплоходу. Маленькая девочка чуралась такого количества людей. Боясь, что ее затопчут, она спустилась с верхней открытой палубы. Стояла на главной палубе, положив руки на перила. От шума, конечно, не убежала, но здесь хотя бы было спокойнее. Пару раз пробегали мимо пестрые стайки девочек, но Ксюша лишь сильней прижималась к перилам и в общем веселье участвовать не хотела. Ей хватало вида, который открывался отсюда, и она наслаждалась им. Девушка была так сильно погружена в свои мысли, что даже вздрогнула, когда на ее открытые плечи лег пиджак. Вскинула глаза и растерялась. Облокотившись на перила, попыхивая сигаретой, на расстоянии локтя стоял высокий темноволосый парень. На нем была белоснежная рубашка и небесного оттенка брюки на серебристых подтяжках. Ветер отнес сигаретный дым и бросил его в Ксюшу, та даже кашлянула в кулачок. Парень извинился и встал по другую сторону, но чуть дальше. Он молчал, молчала и Ксюша. Бросив бычок в темные воды, незнакомец глянул на девушку. Та попыталась стащить с плеч пиджак, но парень запротестовал:

— Ветер холодный, продует.

— А ты?

— А я большой и сильный, не видишь?

Девушка улыбнулась и взялась за полы пиджака.

Вот уже и Питер скрылся за кормой. Наверху проходили какие-то конкурсы, слышался задорный голос ведущего, но туда не хотелось. Видимо, парню, стоящему по левую руку, тоже. Он просто смотрел за борт и молчал. Будто и не было его рядом.

Хлопнула дверь и в узком проходе появилась группа парней. Они о чем-то шумно говорили и шли по проходу. Пиджаки расстегнуты, кто-то и без него уже, галстуки ослаблены. Ксюша бросила на них взгляд и сильней вжалась в перила.

«Пьяные, что ли? Хоть бы пронесло»,— мелькнуло в голове.

Не пронесло. Тот, кто шел впереди, вдруг сбавил скорость и даже перестал орать. Он уже подошел почти вплотную.

— Девушка, а вы чего здесь одна?

И Ксюша уставилась на этого подвыпившего парня.

— Я вроде не маленький, чтоб меня не заметить, — вдруг прогремело за ее спиной. Тяжелая рука легла на плечо и притянула к себе.

Ксюша неуклюже сделала шаг в сторону, нога подвернулась, и девушка просто уткнулась незнакомцу в грудь. Парень подхватил ее за талию. Наверное, со стороны смотрелось весьма интимно, так как выпускники удалились, и парочка вновь осталась наедине.

Ксюша повела плечами, освобождаясь из чужих рук, спаситель и не стал удерживать ее, убрав руки с хрупких плеч. Только пиджак поправил. А потом неожиданно спросил:

— Есть не хочешь?

— Хочу.

— Ну, пошли тогда поедим. Пока всё не съели.

— Пошли. Стой!

Парень оглянулся.

— Что?

— А как… как тебя зовут-то?

— Иванов Николай Федорович. А тебя?

— Ксения. Ксения Соколова. Николаевна.

Парень усмехнулся, на щеках появились миленькие ямочки.

— Ну пошли, Ксения Николаевна.

— Пошли, Николай Федорович…

— Ты знаешь, прошло почти пятнадцать лет, а я всё так хорошо помню, будто это было вчера, — сказала мама, глядя на стену. Только видела она не грушу боксерскую, не турник, а свою первую любовь. И маленькая Лера впервые в жизни подумала о маме, как о женщине. О красивой женщине, которая так и не вышла замуж. Она даже не приводила никого домой. Будто во всем мире перевелись мужчины.

— Ты… Ты его любила? — спросила девочка.

— Очень! Он такой… настоящий какой-то… Не объяснить. Просто за ним было легко и надежно.

— Но почему же тогда… Он узнал, что ты беременна и бросил тебя? Из-за меня? — вдруг воскликнула Лера, и слезы выступили на глаза.

Мать переполошилась, обняла, прижала к себе, стала гладить по голове.

— Что ты? Что ты? Нет, конечно! — запричитала она горячо.

— Но почему тогда?

— Ой, Лерусь!

Они так и проходили друг за другом почти всю ночь. Коля проводил Ксению до каюты, и ребята распрощались. Соседка так и не появилась до самого утра. А в 8:00 теплоход вышел к причалу Большой Никоновской бухты и повернул на юго-запад Валаамского архипелага в район живописного залива Скалистый берег, и Ксюша, чтобы не пропустить ничего, уже была на опустевшей верхней палубе.

Закутавшись в плед, она забралась с ногами на маленький диванчик, крутила в руках чашку с чаем, откусывая от круассана. И даже не удивилась, когда к ней подошел Николай. За ним волочился плед, а сам парень безостановочно зевал. Он привалился на диванчик, устроил голову на коленях Ксении и пробормотал:

— Сосед пьянющий храпит, как пароход. Я здесь посплю.

— А смотреть не будешь? Тут такой вид!

— Да чего я там не видел? Мы каждый год ездим на Валаам.

— А чего ж тогда согласился на этот круиз?

— Ну, во-первых, халява. Это ж подарок за нашу пахоту в течение одиннадцати лет. А во-вторых…, — но он не договорил, глядя на Ксюшу снизу-вверх, и у той даже мурашки побежали от его приглушенного голоса, — чтобы встретить тебя.

Его коньячные глаза в обрамлении черных густых ресниц дурманили сильней самого коньяка. Опьяняли, лишая рассудка и воли. Красивые глаза…

А потом была прогулка по Валааму, и Коля не выпускал из своих пальцев маленькую ладошку подруги.

Помогал на тропе, переносил через валуны. Там они и поцеловались. Опьяненные чистейшим кислородом и невероятной красотой Ладожского озера они встретили свою любовь. Любовь навсегда… А ночью на теплоходе всё и случилось. Соседка Ксюши так и не появилась. И влюбленные были предоставлены сами себе. Утром под холодным моросящим дождем парочка рассталась.

— Мы обменялись номерами телефонов и каждый день созванивались, пока я не утопила свой телефон, — тихо сказала Ксения Николаевна.

— Ну, симку-то…