Поэзия английского романтизма XIX века - Уильям Блейк

18 июля 1818

Ода к Фанни

Перевод В. Потаповой

[517]

Природа-врач! Пусти мне кровь души!Лишь брось на свой треножник, и послушноПусть хлынут из груди стихи. Мне душно…От стихотворства сердце разреши!Дай только тему, тему! Дай мне роздых.Мечта моя, ты видишься сквозь мрак.Но где призывный знак,Чтоб выбежал я на морозный воздух?

Любовь моя! Ты — нежная обительНадежд, печалей, страхов и отрад.Сейчас, во мгле ночной, как небожитель,Ты светишь — отгадал я без ошибки! —Волшебной красотой своей улыбки,Чей блеск мой бедный, жадный, рабский взглядВпивает в изумленьеИ в сладостном томленье.

Мой пир! Тебя глазами ест обжора.Луны моей серебряной смущеньеКто смеет вызывать бесстыдством взора?Пусть говорит в нем страсть,Руки своей не позволяй украсть!И пульса учащенного биеньеОставь мне, сжалься! Даже невзначайТы сердца от меня не отвращай.

Хоть музыка звучит, и сладострастныхВидений сонм колышет воздух жаркий,Ты бойся танца завитков опасных,Вдыхая этот хмель,Воздержанная лилия, апрельУлыбчивый, холодный, яркий.Дай господи, чтоб не осталось втунеМое мечтанье о тепле июня!

— Неправда! — скажешь, Фанни? К белоснежнойГруди ты руку мягкую прижми,И, сердца звук услышав безмятежный,Признайся: верность женская мужчине —Перо, что плавает в морской пучине!Давным-давно известно меж людьми:Изменчива подруга,Как одуванчик луга.

Сознанье это — горше всяких бедТому, кто одержим любовью, Фанни,Как я, чье сердце за тобою вследСтремится, здравый смысл отринувИ свой постылый дом покинув.С нас требует любовь жестокой дани.Мой ангел! Снизойдя к такой плачевности,Спаси, убереги меня от ревности!

О, если ценишь пыл души смиренной, —Не блеск минутный оболочки внешней, —Пускай любви моей престол священныйНикто не осквернит, и хлеб святойДа не преломит грубою рукой,И не сомнет цветок мой вешний.А если нет — я навсегда закроюГлаза, предавшись вечному покою.

Январь 1819

«Чему смеялся я сейчас во сне?..»

Перевод С. Маршака

[518]

Чему смеялся я сейчас во сне?Ни знаменьем небес, ни адской речьюНикто в тиши не отозвался мне…Тогда спросил я сердце человечье:

Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, —Чему смеялся я? В ответ — ни звука.Тьма, тьма кругом. И бесконечна мука.Молчат и бог и ад. И ты молчишь.

Чему смеялся я? Познал ли ночьюСвоей короткой жизни благодать?Но я давно готов ее отдать.Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.

Сильны любовь и слава смертных дней,И красота сильна. Но смерть сильней.

Март 1819

К звезде

Перевод В. Левика

[519]

О, если б вечным быть, как ты, Звезда!Но не сиять в величье одиноком,Над бездной ночи бодрствуя всегда,На Землю глядя равнодушным оком —

Вершат ли воды свой святой обряд,Брегам людским даруя очищенье,Иль надевают зимний свой нарядГора и дол в земном круговращенье, —

Я неизменным, вечным быть хочу,Чтобы ловить любимых губ дыханье,Щекой прижаться к милому плечу,Прекрасной груди видеть колыханье

И в тишине, забыв покой для нег,Жить без конца — или уснуть навек.

Апрель 1819

К сновидению

Перевод А. Парина

[520]

Как взмыл Гермес, почуяв легкость в теле,Лишь только Аргус[521], сломлен, опочил,Так мой бродяжий дух игрой свирелиОколдовал, измучил, приручилВселенную — стоокого дракона —И бросился, пока громада спит,Не к чистой Иде[522] в белизне бездонной,Не к роще, где в тоске бродил Кронид, —К второму кругу горестного ада,[523]Где скорченных любовников несетКрутящий смерч, сечет лавина градаИ хлещет дождь. Как горек этот рот,Ко мне прильнувший, как прекрасно тело,С которым плоть моя сквозь мрак летела.

Апрель 1819

К сну

Перевод В. Потаповой

[524]

Бальзам душистый льешь порой полночной,Подносишь осторожные перстыК моим глазам, просящим темноты.Целитель Сон! От света в час урочныйБожественным забвеньем их укрой,Прервав иль дав мне кончить славословье,Пока твой мак рассыплет в изголовьеМоей постели сновидений рой.Спаси! Мне на подушку день тоскливыйБросает отсвет горя и забот.От совести воинственно-пытливой,Что роется во мраке, словно крот,Спаси меня! Твой ключ мироточивыйПускай ларец души моей замкнет.

22 апреля 1819

Два сонета о славе

[525]

I

Перевод С. Маршака

Дикарка-слава избегает тех,Кто следует за ней толпой послушной.Имеет мальчик у нее успехИли повеса, к славе равнодушный.

Гордячка к тем влюбленным холодней,Кто без нее счастливым быть не хочет.Ей кажется: кто говорит о нейИль ждет ее, — тот честь ее порочит!

Она — цыганка. Нильская волнаЕе лица видала отраженье.Поэт влюбленный! Заплати сполнаПрезреньем за ее пренебреженье.

Ты с ней простись учтиво — и рабойОна пойдет, быть может, за тобой!

II

Перевод О. Чухонцева

Нельзя пирог и съесть

и думать, что он есть.

Как жалок ты, живущий в укоризне,В тревожном недоверье к смертным дням:Тебя пугают все страницы жизни,И славы ты себя лишаешь сам;

Как если б роза розы растерялаИ слива стерла матовый налетИли Наяда карлицею сталаИ низким мраком затемнила грот;

Но розы на кусте благоухают,Для благодарных пчел даря нектар,И слива свой налет не отряхает,И своды грота множат свое эхо, —Зачем же, клянча по миру успеха,В неверии ты сам крадешь свой дар?

Апрель 1819

La belle dame sans merci

Перевод В. Левика

[526]

«Зачем, о рыцарь, бродишь ты,Печален, бледен, одинок?Поник тростник, не слышно птиц,И поздний лист поблек.

Зачем, о рыцарь, бродишь ты,Какая боль в душе твоей?Полны у белок закрома,Весь хлеб свезен с полей.

Смотри: как лилия в росе,Твой влажен лоб, ты занемог.В твоих глазах застывший страх,Увяли розы щек».

Я встретил деву на лугу,Она мне шла навстречу с гор.Летящий шаг, цветы в кудрях,Блестящий дикий взор.

Я сплел из трав душистых ейВенок, и пояс, и браслетИ вдруг увидел нежный взгляд,Услышал вздох в ответ.

Я взял ее в седло свое,Весь долгий день был только с ней.Она глядела молча вдальИль пела песню фей.

Нашла мне сладкий корешок,Дала мне манну, дикий мед.И странно прошептала вдруг:«Любовь не ждет!»

Ввела меня в волшебный гротИ стала плакать и стенать.И было дикие глазаТак странно целовать.

И убаюкала меня,И на холодной крутизнеЯ все забыл в глубоком сне,В последнем сне.

Мне снились рыцари любви,Их боль, их бледность, вопль и хрип:La belle dame sans merciТы видел, ты погиб!

Из жадных, из разверстых губЖивая боль кричала мне.И я проснулся — я лежалНа льдистой крутизне.

И с той поры мне места нет,Брожу печален, одинок,Хотя не слышно больше птицИ поздний лист поблек.

Май 1819