Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что? – Арден замер, и по его телу прошла дрожь. – Неправда. Должны были остаться какие-то записи.
– Это правда, брат. Книги – еще не вся история, а лишь та, которую люди захотели сохранить. – Каллинвар положил руку на плечо Ардена, и тот увидел печаль в его глазах. Слабо улыбнувшись, Каллинвар снова зашагал в сторону плато. – Погибло много невинных людей. То был один из самых темных дней рыцарства, и его вычеркнули из нашей истории. С тех пор мы отказались участвовать в делах обычных людей. Наша задача состояла в том, чтобы противостоять Тени, и ничего больше.
– Но… как? – С высоты плато Арден посмотрел на деревню, и внутри у него все сжалось.
– Теперь ты понимаешь, почему капитаны не хотят покидать храм? И все же, несмотря на сомнения, если мы не заключим союзов с теми, кто хочет сражаться с Тенью, мы будем рассеяны и разбиты, как уже случилось с Орденом у Ильнейна. В тот день мы пришли слишком поздно и отказались присоединиться к сражению, пока не почувствовали, как Порча кровавой магии начала истекать из города. Нам следовало оказаться там раньше. Наша ошибка состояла в том, что мы не видели, как все связано, и сейчас мы ее повторяем. Недостаточно просто удерживать небо, когда оно начинает падать, когда мы знаем, что его падение неизбежно. Мы должны объединить всех, кто готов держать небо вместе с нами.
Арден повернулся и посмотрел на Каллинвара.
– Если ты согласен со мной, то почему до этого со мной спорил? И почему ничего не сказал в зале совета?
Каллинвар пожал плечами.
– Я спорил с тобой, для того чтобы проверить твою убежденность, – так клинок нагревают и охлаждают, закаляя его. А почему я молчал? Политика.
– Политика? – Арден презрительно усмехнулся, чувствуя, как в нем поднимается гнев. – Политике нет места в храме. Мы рыцари Акерона!
Каллинвар рассмеялся, и на его лице появилась снисходительная улыбка, которая рассердила Ардена еще больше.
– Ты смеешься надо мной?
Манера поведения Каллинвара мгновенно изменилась, смех исчез.
– Не забывай, с кем говоришь, брат-рыцарь. Мы друзья, но я остаюсь твоим братом-капитаном.
Огонь в животе Ардена сменился щемящим чувством. Он забыл свое место.
– Я приношу свои извинения, брат-капитан.
– Все в порядке. – Каллинвар вздохнул и нахмурился. – Я не смеялся над тобой. Просто я восхищаюсь твоим идеализмом. Когда-то и я им обладал, но прошли столетия и унесли его с собой. Политика существует всюду. Она присутствует в том или ином виде в каждой грани жизни. Иногда все сводится к тому, кто заговорит первым, иногда бывает гораздо сложнее – чему ты сам сегодня стал свидетелем.
Арден посмотрел на Лирина, который молчал, но, как ему показалось, слушал очень внимательно. Если из них двоих кто-то и разбирался в политике, то это Лирин.
– Неужели ты думаешь, – продолжал Каллинвар, – что только из-за того, что женщины и мужчины в той комнате являются рыцарями, у них отсутствуют собственные амбиции, гордость и тщеславие?
Арден собрался что-то сказать, но Каллинвар его опередил.
– Разве у тебя самого нет амбиций, гордости и тщеславия? – поинтересовался он.
– У меня их нет, – ответил Арден. – Я дал клятву служить Акерону, забыть обо всем, что связывало меня с человеком, которым я был прежде.
– Тогда откуда в тебе гнев? Почему ты устроил тренировочный бой с Лирином? Я наблюдал за тобой. Ты дрался, не используя голову. Так дерутся те, кто испытывает гнев и разочарование.
– Я был разгневан! – закричал Арден, утратив над собой контроль.
Наступило неловкое молчание, Каллинвар продолжал смотреть Ардену в глаза.
Брат-рыцарь задержал дыхание, ожидая, что сейчас последует наказание, однако он ошибся.
– Так почему ты был разгневан?
– Потому, что я отдал жизнь рыцарству. Акерону. В точности как и они, однако они ведут себя так, словно я ребенок.
– Значит, ты понимаешь.
Арден хотел возразить, но тут до него дошло. Он вздохнул и кивнул головой.
– Да. Ты не мог меня поддержать, когда на мою сторону встал Гроссмейстер Вератин, это ущемило бы гордость многих – в точности как их отношение ко мне оскорбило меня. Но, если я заронил в их умы сомнение, со временем они могут посчитать, что это их собственная идея.
Каллинвар улыбнулся и сжал плечо Ардена.
– В мире нет человека, который бы не ощущал давления гордости. Стоит ее ущемить, и ты можешь получить врага на всю жизнь. Но если ты не станешь задевать чужую гордость, то найдешь союзников в самых неожиданных местах.
– Может ли кто-нибудь из вас объяснить мне, о чем вы говорите? Я считал, что все понимаю, но теперь у меня возникло ощущение, будто я что-то пропустил, – сказал Лирин.
Арден рассмеялся и покачал головой – частично из-за своего невежества, частично из-за невежества Лирина.
– Ничего такого, Лирин. Просто я слишком упрям.
– Но что здесь нового? – Лирин с недовольной гримасой пожал плечами, и Арден бросил мрачный взгляд на друга.
– Что мы будем делать теперь? – спросил Арден, поворачиваясь к Каллинвару.
– Ну, во‑первых, просто будем ждать, пока зерно прорастет. Среди нас есть рыцари, у кого такие же взгляды. Если брат-рыцарь, который носит Печать всего два года, нашел в себе мужество бросить вызов традициям, то отыщутся и другие, кто на это способен. Во-вторых, нам следует решить одну задачу.
– Все, чего пожелает Акерон. – Арден выпрямил спину, искоса глядя на Лирина.
– Все, чего пожелает Акерон, – повторил Лирин с чуть меньшим энтузиазмом.
– Хорошо. Теперь, когда все улажено, к делу. Гроссмейстер Вератин почувствовал усиление Порчи у подножия Хребта Волкобраза. Я возьму с собой вас и Илдриса.
Арден кивнул.
– Когда мы отправляемся?
– Как только закончим здесь.
Глава 26. Надежда
Вода едва не обожгла ноги Данна, когда он залезал в большую медную ванну, но ему было все равно: облегчение, которое она дарила всем мышцам, перевешивало боль.
Он хотел лишь избавиться от толстого слоя грязи и пыли, покрывавшего тело. Пять дней. Нет, не четыре. Пять. Столько времени заняло возвращение в Даракдар. Впрочем, он не мог винить Нимару: если бы не быстрая реакция гнома в туннелях, каменные пауки съели бы его на завтрак. И все же получилось намного быстрее, чем поиски потерпевшего катастрофу ветробежца.
Если бы это зависело от него, он бы оставался в ванне до тех пор, пока не остыла бы вода, потом вылил бы ее и наполнил снова. Однако решения
