Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

13

Место, где Ибадуллин пьянствовал последний раз в жизни, Хаджиханов с Невструевым нашли сразу. Несмотря на оговоренную приблизительность расчетов, эксперты достаточно точно определили, где он упал или был сброшен в воду. От самого устья полковник шел по берегу, до боли в глазах всматриваясь в мокрую землю, на которой кое-где проступали мужские следы.

Невструев шел выше по берегу, шагами замеряя расстояние. Полковник порой задерживался у куста или возле зарослей камыша, и тогда старший лейтенант, загнув пальцы, чтобы не сбиться со счета, терпеливо поджидал его. По глубокой складке, прорезавшей лоб полковника, по отрешенности, отключенности от всего окружающего Невструев видел, что тот «вцепился в след» и сейчас его мозг лихорадочно работает, осторожно вытягивая из запутанного клубка попавший в руки конец нити.

Они прошли немногим более трех километров, когда под раскинувшейся шатром плакучей ивой увидели примятую траву и истоптанную влажную землю. Некоторые следы хорошо сохранились, и Хаджиханов, даже не замеряя, без труда определил, что они принадлежали человеку, шедшему берегом почти до самого устья Карасу. Следы второго обрывались тут же; дальше он плыл по течению навстречу верной гибели...

— Так, говоришь, Юрий Иванович, — обратился к старшему лейтенанту Хаджиханов, — эти следы не тех двух беглецов и не Тураходжаева?

— Нет, товарищ полковник, — ответил Невструев. — У тех обоих — сорок второй размер, у Кенжи Тураходжаева — сорок первый, а здесь верный сорок третий...

— Значит, еще один неизвестный член появился в нашем и без того запутанном уравнении.

— Выходит, что так, — согласился старший лейтенант.

— Так... — задумчиво произнес полковник. — Что же мы имеем не на сегодняшний день, а вот на эту самую минуту? — постучал он пальцем по циферблату часов. — Ибадуллин с новым «иксом» пили-гуляли здесь. Бутылок по соседству не обнаружено, значит, швыряли их в воду... Как-никак, а улика! Осколки фарфоровой чашки? Вряд ли они стали бы издалека тащить такую посуду! Скорее позаимствовали бы стакан в автомате... Ладно... Выпили они, судя по заключению наших, немало. Следов закуски — никаких. Не могли же они одним «сукном» закусывать? Бросали в воду остатки? Возможно... Но следы все равно должны быть. Машину отправили за Райко и работниками оперативно-технического отдела? Хорошо. Пойдем дальше... Не исключено, что они основательно подкрепились где-то в ближайшей общепитовской «точке» перед тем, как выйти на природу...

— А может, у Кочневой-Мартовой, товарищ полковник? — спросил Невструев. — Магазин «Продтовары» как раз напротив...

— Может и так, Юрий Иванович, будем пока все брать на заметку. С фотографией Ибадуллина нужно будет обойти все местные злачные места. Может, кто-то из работников столовых или буфетов заметил его и его спутника...

— Будет сделано, товарищ полковник!

— Там, на берегу, — продолжал думать вслух Хаджиханов, — я увидел многое... Убийца Ибадуллина бежал вслед за ним, не давая ему выбраться на берег... Ибадуллин цеплялся за кусты, за камыш. Убийца бил его ногами по рукам. Вот откуда у Ибадуллина сбитые костяшки пальцев и синяки на предплечье. Где-то Ибадуллин попытался перебраться на ту сторону, но там глубже, и берег обрывистый, он снова кидался сюда... Здесь его ждали новые удары... Вы говорили, что Ибадуллин — завидного телосложения?

— Да, товарищ полковник, — подтвердил Невструев, — и в колонии, и милиционер в аэропорту, и девушки с почтамта описывали его как богатыря.

— Тут, значит, нашелся палван на палвана... Это тоже отметим. Да, еще... Ближе к устью убийца шел уже только в одном ботинке... Второй, по-видимому, стащил у него с ноги Ибадуллин... Убийца не сразу догадался скинуть его. Есть несколько следов и босых ног... — Полковник нагнулся, согнутой вдвое палочкой поднял окурок сигареты, понюхал его. — Ну, конечно, разве в таком деле, как убийство, обойдешься без этого? — протянул он свой трофей старшему лейтенанту. — Чистейшая анаша... — Вытащив из внутреннего кармана кителя бумажную салфетку, завернул окурок. — А у вас что, Юрий Иванович? Тоже трофеи?

Невструев шел, всматриваясь в землю. Свернул на паханое поле, пошел почти под прямым углом к прежней тропинке. Остановился, постоял немного, шаря взглядом по земле, вернулся к Хаджиханову.

— Любопытный след объявился, Абдулла Хаджиханович! — заговорил Невструев. — Дамские туфельки, полувысокий каблучок. Правая туфля недавно из ремонта, новую набойку сделали.

— Значит, опять правы французы, а с ними — и наш генерал, утверждающие: «Ищите женщину!» — Полковник пошел по обнаруженному Невструевым следу.

— Ну, вот, — удовлетворенно произнес он, возвращаясь, — еще есть работа для Райко и работников оперативно-технического отдела... Я, кстати, эти полувысокие каблучки разглядел и возле того зеленого шатра, где пировала дружная пара. Только поначалу подумал, что это случайные следы. Здесь многие отдыхают. Посмотрим, как дело сложится. Возможно, придется по телевидению обратиться к горожанам... Вдруг кто-то был здесь вчера, что-то заметил... Мельчайший фактик может сыграть решающую роль: я чувствую, Юрий Иванович, что преступники совсем рядом! А ты?

— Я уже несколько дней вижу, как наяву, их дрожащие от страха морды, Абдулла Хаджиханович! — ответил старший лейтенант.

— Дрожащие от страха, говоришь? — переспросил полковник.

— Безусловно! — убежденно подтвердил старший лейтенант. — Это они между собой могут играть в «несгибаемых». А чуть что — жидки на расправу...

— Но ведь сбежать из колонии — тоже нужна смелость, — возразил полковник.

— Мы же не знаем, Абдулла Хаджиханович, что их заставило бежать. Вполне вероятно, что им там оставаться нельзя было: мало ли чем могли перед блатными дружками провиниться...

— Тоже возможно, — согласился Хаджиханов. — Черный и страшный блатной мир... Сегодня пьют-гуляют вместе, клянутся друг другу в верности, а завтра, словно волки, друг другу горло перегрызть готовы...

Сколько лет уже прошло с того дня, когда Феня молоденькой робкой девчонкой впервые пришла в свою парикмахерскую, ставшую для нее вторым родным домом! Эти деревья, крона которых сплетается высоко над крышами домов, были тогда тоненькими хворостиночками. И первые клиентки стали мамами и бабушками, и сама она не отстала от них...

Феня работу свою любит, и свою парикмахерскую любит... Сколько раз хотели перевести ее — опытного дамского мастера — в лучшие парикмахерские, даже в фирменный «Салон красоты», а она не может изменить маленькому голубому павильончику, где в крохотных «залах» стоят по одному креслу для мужчин да женщин и прямо в прихожей сидят две маникюрши. Конечно, в новых