Плач богов (СИ) - Владон Евгения

Но ведь так оно и было. По крайней мере, не называть его полноправным хозяином «Ночной Магнолии» и всех, кто там «проживал» было бы несколько опрометчивым и наивным. Ведь это место и существовало только благодаря этому человеку. Впрочем, то же самое можно сказать и о существовании Киллиана Хейуорда.

- Не видел особой надобности приходить сюда. Ты же не указывал в своём приглашении о срочности моего прихода.

В принципе, стоять соляным столбом, любуясь красотами изученного ранее вдоль и поперёк рабочего кабинета Адэлии Вэддер, в ожидании персонального приглашения присесть, тоже не было никакой нужды. Когда-то они уже решили между собой данный вопрос, где Килл вполне конкретно выразил своё отношение к правилам поведения в обществе и в особенности перед своими родителями. Стоять по стойке смирно ни перед матерью и тем более перед отцом он впредь не собирался, нравится это кому-то или нет. Так что следующий от него шаг с дальнейшими действиями был вполне предсказуемым и даже в некотором смысле оправдан. Он просто прошёл во вторую половину кабинета и с той же размеренной неспешностью уселся в одно из кожаных кресел, составлявших с диваном круговую композицию уютного уголка отдыха в паре ярдах от массивного камина.

- Мог хотя бы раз исполнить мою просьбу без излюбленных тобою недовольств. Всё-таки тебе уже давно не шестнадцать. Юношеские капризы для твоего возраста уже как-то неуместны… - судя по ответным жестам Хейуорда-старшего, поведение сына его ничуть не задело и никоим образом не повлияло на изначальное расположение духа. Мало того, что он вернулся в прежнее положение, откинувшись на спинку дивана в позу вальяжного барина, так ещё и разрешил Пайку заскочить рядом на свободную сторону сиденья. Правда Маркиз отреагировал на данную выходку и хозяина, и собаки демонстративным подёргиванием хвостом, но с насиженного места всё равно не сдвинулся.

- Я знаю, Нейт. В мои годы ты уже управлял необъятной империей своего отца и успел по ходу забрюхатить мою мать мною же, а потом ещё параллельно жениться на некой Беатрисе Каннингем. Ну и чуть позднее твоя законная супруга подарила тебе законного наследника. Согласен, о столь продуктивной молодости другим можно лишь мечтать. Куда уж нам, сирым да убогим до таких величайших свершений?

- Разве я когда-то ставил тебе в пример (или, не дай бог, сразу в укор) чьи-то жизненные достижения, включая свои собственные? Если бы меня беспокоило только это, ты бы не сидел сейчас здесь с каменным выражением лица и не выказывал мне своё завидное упрямство на уровне неразумного дитя. Хотя, отчасти, в этом тоже немало моей вины. Уж слишком много в своё время я давал тебе поблажек и позволял вольничать там, где требовалась напутствующая рука с жёстким контролем со стороны. Отсюда теперь и имеем то, что имеем.

- Сомневаюсь, что в этом была лишь твоя вина, Нейт. Я же тебе не законный отпрыск и в твои прямые обязанности вообще не входит уделять мне большего внимания, чем я на то заслуживаю. Грубо говоря, ты абсолютно ничего и ничем мне не обязан, даже смотреть в мою сторону и тем более как-то ко мне обращаться. Ну, а я, в свою очередь, имею право отвечать тем же, ежели посчитаю нужным. Какой от меня тебе толк, если так подумать? Возлагать на меня большие надежды было бы крайне смешно. Я не из тех, кем гордятся в принципе, а из той породы, которой стыдятся да чураются.

- И поэтому ты предпочитаешь удел сирых и убогих, даже несмотря на то, что я нисколько тебя не сторонюсь и не прячу от всего мира, как нечто постыдное и весьма для меня нелицеприятное?

Надо отдать должное, сколько бы в последние годы Киллиан не пытался спровоцировать отца на какой-нибудь эмоциональный срыв или более негативный конфликт с вытекающими тяжкими последствиями, Хейуорд-старший с каждым разом умудрялся просчитывать любой из его выпадов, не только отражая лобовые удары, но и отвечая не менее болезненными контратаками. И ведь это на самом деле было не просто странным. По сути Нейтан его именно терпел, хотя мог с лёгкой руки отправить в одну из подвальных комнат и отстегать кнутом за каждое неуважительное слово, произнесённое сыном в свой адрес. И при этом сам Килл едва ли бы смог что-то сделать в ответ или же как-то этому воспрепятствовать. Чтобы Нейт не нашёл на него управы и не вызвал, например, парочку местных воротил, занимавшихся охраной «Ночной Магнолии», дабы те скрутили неразумного отпрыска и доставили того в нужное место абсолютно беспомощным и уже не таким прытким, как сейчас?

Но в том-то и дело. Киллиан слишком хорошо знал своего отца и знал, на что тот способен и до каких пределов готов дойти, если что-то или кто-то идёт ему наперекор. Да, вывести его из себя – задача, надо сказать, не из простейших, но и называть уступчиво-мягким этого человека не поворачивался язык. Тогда какого чёрта и что не так с ним вообще?

- Честно говоря, никогда не понимал всех твоих предприимчивых мер касательно будущего моей ничтожной персоны. И подобных разговоров, кстати, тоже.

- Когда у тебя будет свой ребёнок (неважно от кого – законный или незаконный), тогда и поговорим.

Сдержать надрывного смешка и изумлённой улыбки не удалось. Всё вышло как-то само собой, практически спонтанно. Килл даже скользнул блуждающим взглядом по интерьеру кабинета над камином, словно выискивая невидимых наблюдателей разыгрываемой драмы, которые бы тоже поддержали его снисходительными усмешками.

- Уж что-что, а внебрачных детей у меня точно никогда не будет. – всё с той же циничной улыбочкой он вновь перевёл взгляд на отца, стараясь всем своим видом и едкой интонацией продемонстрировать своё непоколебимое отношение к словам и убеждениям Хейуорда-старшего. – До такого я в жизни не опущусь.

- Ты настолько уверен, что только рождённый в браке ребёнок заведомо защищён от большинства превратностей судьбы, как и от физического насилия со стороны родителей?

- По крайней мере, ни у кого не повернётся язык бросить в его спину, что он выблядок и курвёнок. Хотя, кому и что я говорю. Тебе-то откуда знать, что это такое. Да и кто бы заикался о физическом насилии…

- Если ты думаешь, что сформировавшиеся за долгие тысячелетия законы общества не способны никоим образом достать сильнейших мира сего, то ты глубоко ошибаешься. Земным страстям повержены все без исключения. От потерь, превратностей судьбы и жизненных ударов никто не застрахован. Никакие деньги, положение в обществе и дворянские титулы не смогут защитить тебя от смерти, тяжких хворей и предательства близких. Я уже молчу о тех обязанностях, которые накладываются на тебя при твоём исключительном статусе. И понятие о свободе выбора не менее призрачно, чем у большинства людей.

- Я знаю… - ироничная улыбка никак не желала сходить с губ Киллиана, как и поверхностный взгляд с его сонно прищуренных глаз. Он продолжал рассматривать отца, как некую диковинную вещичку в лавке декоративных поделок, которую уже успел изучить вдоль и поперёк, но всё же не переставал подмечать что-то новое, пусть и не слишком уж неожиданное. – Как раз благодаря устоявшимся предрассудкам нашего цивилизованного, ещё и христианского общества, практически все без исключения становятся их пожизненными заложниками. А некоторые даже ими прикрываются, оправдывая свои мерзостные поступки. Зачастую, между человеческими моралями и общепринятыми пролегает непреодолимая пропасть. И в последнем случае выбор всегда очевиден. Ведь куда проще забыть, что ты человек, когда соблазн переступить черту под подбадривающие крики толпы затмевает все твои былые высокоморальные принципы. Кто знает, может стать именно тем, кем тебя видят другие куда проще и быстрее, чем тем, кем хочешь быть ты сам. Идти на поводу чужих желаний вопреки всем своим сформировавшимся убеждениям. Превратиться в безвольную марионетку. Выработать свои действия до уровня рефлекторных импульсов во благо чьим-то капризам, забывая кто ты и стираясь до основания, как самодостаточная личность. Получил приказ – выполнил. Сказали – сделал. Так ведь проще, не правда ли?