Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не доверяют религиозным лидерам, членам правительства, очень богатым – вообще никто. Доверяют более всего – ученым, своим собственным гражданам, ну и довольно нейтрально относятся к журналистам.
57 % считают, что власть служит интересам немногих, это же думают о бизнесе – 54 %, о СМИ – 51 %. И только об НКО так думают меньшинство, но все-таки это 41 %.
В общем, говоря коротко, никогда в мире уровень недоверия к важнейшим институтам не был так высок. Это явный тренд, который говорит о том, что мир находится в процессе глубоких перемен.
* * *
Буквально на днях Патриарх Московский и всея Руси Кирилл сказал: «Давайте молиться, трудиться, чтобы и в нашем основном законе упоминался бог, потому что большинство российских граждан в бога верят». Пару слов хотелось высказать по этому поводу.
Во-первых, откуда известно патриарху, что большинство российских граждан верит в бога? Ведь насколько я знаю, запрещено опрашивать людей о вере: верит, не верит, во что верит – это вообще не положено. Так что откуда эти данные, мне трудно понять. А потом, даже если большинство верит, то что, этого достаточно? А если большинство верит и в дьявола, что тогда, может, тоже его внести в основной закон?
Во-вторых, как понимать слова «и в нашем основном законе…»? Что, мол, бог упоминается и в других конституциях? Ну, например, в американской. Там бога вспоминают не только в Конституции, но и на монетах, и на бумажных купюрах, на них написано: «На бога уповаем». Или точнее, но не очень по-русски, можно сказать так: «Богу доверяем». Может, и нам следовать этому примеру, зачем ограничиваться только Конституцией?
Ну и вообще, как быть с теми, кто не верит в бога или сомневаются, – они что, не в счет?
И наконец, в самой нашей Конституции сказано, что у нас светское государство, что церковь от государства отделена. Поэтому, может быть, надо как-то более решительно сказать: «Давайте уберем из Конституции вот эти слова о том, что у нас светское государство. Давайте сделаем какую-нибудь государственную религию, чтобы церковь не была отделена от государства». Вот замах так замах! А то что же такое предложение слабенькое?
* * *
Вот и прошла церемония вручения «Оскара». Не знаю, как вы, но я очень, очень огорчен выбором лучшего фильма. То, что выиграли «Паразиты», для меня совершенно неприемлемо. Я понимаю, если бы выиграл «Джокер», выиграл бы «Ирландец», выиграл бы Тарантино… «Паразиты» – не понимаю. Это, конечно, не очень важно для нас с вами, от этого наша жизнь не меняется, но разочарование определенное есть.
Но я хотел говорить не об этом, я хотел сказать по поводу того, как не состоялся импичмент Трампа на прошлой неделе. Сенат проголосовал против. Ну, не сенат, проголосовала Республиканская партия, которая имеет большинство в сенате. Там 100 человек, 53 республиканца и 47 демократов, и голосовали в основном именно по партийной линии, не по существу.
Трампа обвиняли по двум статьям. По одной проголосовали таким образом: 47 – снять Трампа, 53 – оправдать, то есть 47 демократов и 53 республиканца. А вот по второй статье получилось, что 48 за то, чтобы снять Трампа, то есть один республиканец не стал голосовать как все остальные. Это довольно любопытно.
Этого республиканца зовут Митт Ромни. Он в свое время баллотировался от Республиканской партии на пост президента, против Барака Обамы, но проиграл ему. Он является сенатором от штата Юта. И он заявил: он понимает, что будут тяжелые последствия, но он поклялся богом служить правде – и это важнее, чем выполнять какие-либо задания или служить какой-то выгоде, и поэтому он голосует так.
Я обращаю на это внимание, потому что даже в такой вроде бы демократической, свободной стране, как Соединенные Штаты, принять такое решение оказалось для Ромни очень непростым делом. Я повторяю, он сказал, что понимает: будут тяжелые последствия, скорее всего, его не выберут на следующий срок, ну и мало ли что еще может быть.
Я это говорю к тому, что все-таки когда представитель народа, несмотря на сложности, а иногда и на опасность, выполняет свой долг, идет даже против своей партии, – а в данном случае и против своего президента, потому что Трамп – республиканец, – по-моему, это стоит внимания и достойно уважения. Во всяком случае, так мне кажется.
* * *
У меня есть вопрос к депутатам Государственной думы. Без всякого подвоха, на самом деле, я бы хотел получить какое-то объяснение.
Есть законопроект о профилактике домашнего насилия. Его должны были обсудить в первом чтении в прошлом году, в декабре. Потом в этом году, в январе. Пока ничего этого не происходит, и я не понимаю – почему. Я понял бы, если бы обсудили и сказали: «Нет. Не годится. Отвергаем». Я бы не поддержал это, но по крайней мере получил бы какое-то объяснение, почему отвергаем, что не так. А так вроде просто молчат.
А что, закон такой не нужен? У нас нет домашнего насилия? Мы же все знаем, что есть. К сожалению, нет точных цифр, сколько женщин, сколько детей и мужчин этому подвергаются, именно в этом порядке: прежде всего женщины, потом дети и потом мужчины. Но речь идет о тысячах и тысячах, это мы знаем точно. Сколько из этого количества погибают? У нас нет стопроцентных цифр. Кто-то говорит – от четырнадцати тысяч женщин, где-то в Росстате я читал – до нескольких сот. А несколько сот – это что, мало?
Я понимаю, в Государственной думе гораздо больше мужчин, чем женщин. Возможно, точка зрения «если бьет, значит, любит» продолжает иметь место. Но тогда пора бы от этого отказаться, вам не кажется?
Я еще раз говорю: какие-то законы почему-то принимаются прямо мгновенно, хотя они вызывают порой сомнения, а вот о других, очевидных, как-то забывают. Я хотел бы понять – почему,
