Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения

— Даже не знаю, что сказать. Я его не видела почти уже больше двух недель и созванивалась с ним только раз. Так что вообще не представляю, как отреагирую на его возвращение. Конечно, ничего дурного со мной он себе не позволял, но… Я не знаю, что будет потом… Не знаю, как поведу себя при следующей с ним встрече, и чем она в последствии закончится. Он ждет, что я за это время как-то оклемаюсь и перестану думать о Кире. Как будто это так легко и просто, еще и в таком состоянии. Кажется, чем дольше я во всем этом варюсь, не в состоянии хоть как-то расслабиться и переключиться на что-то другое, то еще глубже погружаюсь в собственные эмоции и постоянный психоз. Вместо того, чтобы не думать, не переживать и не чувствовать, только этим теперь и занимаюсь. Проще, наверное, накачаться снотворным или сильным успокоительным, чем избавиться от этого состояния каким-то иным способом.

Никогда еще в подобной форме я не признавалась кому-то в своей одержимой любви, так и не сказав, насколько глубоко в ней погрязла и насколько болезненно ощущаю все, что связано с Киром или самым маломальским о нем упоминанием. Вернее, так и не сказав, что уже ничего не могу что-либо делать без него вообще. Что банально задыхаюсь и понимаю все его метания от полного бессилия с принудительным бездействием, как никто другой.

— Все, что от тебя сейчас требуется — стараться не делать никаких глупостей. А еще лучше, вообще ничего не делать. Говорить по минимуму, урезать свои чувства с показательной реакцией практически до нуля и никогда, слышишь?.. — я должна была уже привыкнуть к разного рода неожиданностям этой встречи, но все равно была совершенно не готова к совсем уж непредвиденному действию от Маргариты Стрельниковой. К тому, что она вдруг резко остановится, схватит меня за предплечья, развернув перед собой нос к носу и чуть ли не насильно заставить смотреть в ее решительно настроенное лицо и в пугающе проницательные глаза. — Никогда не пытайся до него достучаться, тем самым показывая свое с ним несогласие. Не зондируй и не прощупывай в нем "слабых" мест. Просто будь той, кого он хочет в тебе видеть. Если ты действительно любишь Кирилла и готова ради него на многое, докажи это самым малым. Не геройствуй и не делай глупостей. А уж остальное предоставьте мне. Тем более, если не хотите новых потрясений, проколов и катастроф.

— И как долго нужно будет ждать?

— Зависит от того, на что ты готова пойти, чтобы этого дождаться. Время — пока единственный на нашей стороне союзник, плюс ваше бесценное терпение. Я уже потихоньку готовлюсь к предстоящему марш-броску, но мне нужно проработать все детали, включая материальные, чтобы суметь предотвратить любую ответку от Глеба. Поэтому мне и надо знать о твоем настрое, и насколько ты любишь Кирилла. Не хотелось бы обжечься в ближайшие дни и подставить под удар ни в чем не повинных людей.

— Если это не будет угрожать жизни кому-то еще, как и Кириллу. Я не представляю, что можно сделать, чтобы при этом не прилетело либо моей семье, либо кому-то из вас. Как бы сильно я не любила Кира, едва ли это может кого-то защитить. — и как бы я не пыталась все это говорить предельно спокойным голосом, предательскую в нем дрожь задавить так и не удалось, как и подступившие к глазам слезы.

— Поэтому мы и не спешим. Поэтому и тебе нужно быть максимально осторожной и крайне бдительной, поскольку любая, даже случайная ошибка может повлечь за собой тяжелые последствия для большинства из нас.

— Я… конечно. Все равно я сейчас изолирована буквально от всего.

Как странно все-таки устроено наше сознание. Разговаривать с человеком, которого я впервые в жизни видела, не имея ни единого доказательства, что она именно та, за кого себя выдает, и тем не менее я уже была готова пойти за ней куда угодно и прямо в эти самые мгновения, скажи мне она об этом прямо сейчас.

— Может это прозвучит несколько странно, но… — а вот это было совсем уж неожиданным для меня моментом в третьей степени, когда Рита Стрельникова вдруг улыбнулась мне невероятно искренней улыбкой, от которой невольно защемило в груди и еще сильнее защипало в глазах. — При знакомстве с тобой я испытала на редкость положительные впечатления, хотя и настраивалась на некий негатив, по большей части со своей стороны. Надеюсь, ты меня поймешь. Для матери любая девушка, из-за которой теряет здравый рассудок ее единственный ребенок, становится не то что соперницей, а скорее скрытой угрозой привычному укладу ее семейного благополучия. Но, поскольку наша семья слишком далека от идеала и мало чем может послужить примером для других, ради счастья сына я готова поступиться даже с глупой материнской ревностью. И что-то мне подсказывает, ты сможешь это сделать. Сделать моего взбалмошного мальчика полноценно счастливым. Думаю, за все те трудности, лишения и потери, что уже успели вам обоим перепасть, вы этого заслуживаете. Так что я буду всецело только на вашей стороне, чтобы ни случилось. И сделаю все, практически невозможное лишь бы хоть как-то изменить нынешнее положение вещей. Я обещала то же самое Кириллу, обещаю и тебе. Главное, не сдаваться и не падать духом. Ты обязана продержаться еще несколько дней, девочка моя. Я очень на тебя рассчитываю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ответить словами на такой сумасшедше эмоциональный монолог у меня банально не хватило ни сил, ни подходящих для подобного случая в голове мыслей. Только импульсивно кивнуть, поджав губы, и кое-как удержаться от разрывающих легкие рыданий. И ведь правда. Скажи она, что собирается меня забрать отсюда прямо сейчас, я бы пошла за ней, ни на секунду не задумываясь и уж тем более не сомневаясь в ее благородных намерениях.

— Я постараюсь… Сделаю все, что смогу. — слава богу, перехватившее мое горло легкое удушье продлилось всего ничего. Не говоря уже о представившейся за столько дней возможности о… — А вы… Можно мне позвонить Кириллу с вашего мобильного?

— Ну конечно, мое ж ты солнышко. Я и сама собиралась тебе это предложить еще с первых минут встречи, но, прости, малость увлеклась агитационной стороной своей секретной миссии.

Теперь и я заметила, что не только меня одну неслабо так шторило от происходящего. Мать Кира, как ни странно, но тоже заметно потряхивало, пусть и не так ярко выраженно, как меня, но все же. Чувство паранойи стороной ее явно не обошло, особенно, когда она начала озираться на ближайших к нам посетительниц супермаркета и, видимо, на глаз определяя, насколько те для нас безопасны и не являются ли случайной слежкой от ее вездесущего муженька. Хотя, откровенно говоря, мне уже стало как-то не до возможных шпиков Стрельникова-старшего. Стоило только услышать о возможности позвонить Кириллу и все, думать о чем-то другом, как и что-либо замечать вокруг, — уже не имело вообще никакого смысла. Теперь все мои мысли и внимание были сосредоточены на движениях Риты. А скольких мне сил стоило сдержаться и не выхватить из ее руки вытащенный ею из сумочки айфон.

— Кир, ты где?.. Где же еще, как не дома? Как будто тебя там может что-то задержать без применения физической силы? Ладно, ты выполнил свои условия сделки, я свои. Все по-честному и свой долгожданный джек-пот ты заслужил по праву. Угадай, кто хочет с тобой поговорить?..

Не знаю, к чему все эти дурацкие прелюдии с неуместными шуточками, но мне реально резко поплохело, чуть было не оглушив настоящей контузией от мощнейшего удара в голову то ли адреналином, то ли очередным всплеском зашкаливающих эмоций. Удивительно, как я еще не выронила вложенный в мои трясущиеся ладошки мобильный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— К-Кир? Алло… Кир…

— Господи, Алька…

Наверное, он узнал мой голос с такой же усиленной натяжкой, как и я его. Хотя это казалось уже настолько несущественным и каким-то ирреальным, что я уже была готова принять его даже с другой внешностью, даже с теми жуткими ссадинами и отеками лица, с которыми видела его в последний раз в больнице. Не могу объяснить, как, но я все равно его узнала, возможно по каким-то несущественным ноткам тональности его сиплого баритона или особой манере говорить. А может и исключительного звучания самого голоса, который всегда и при любых обстоятельствах воздействовал на мою психику со слухом одной лишь конкретной реакцией.