Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

Эллейв была надвинута на лоб, из-под полей холодно и решительно поблёскивали её глаза. Одгунд стояла сдержанная и суровая, расставив ноги на ширину плеч и держа руку на эфесе сабли. Сама она драться не собиралась, но от воинственного жеста удержаться не могла.

Точно в полночь подъехала вторая повозка, из которой вышел господин Вунрельф. Внутри остался ждать его товарищ, а сам он, опоясанный саблей, скорым шагом направился к двум капитанам.

— Я к вашим услугам, сударыни, — произнёс он, щёлкнув каблуками.

Эллейв даже не пошевелилась, чтобы поприветствовать его таким же образом: слишком много чести ему, прохиндею и мерзавцу. Она сняла шляпу и отбросила в сторону, туда же полетели и её плащ с форменным синим фраком. Оставшись в рубашке с жилеткой и чёрных кожаных перчатках с раструбами, она с холодным стальным лязгом обнажила саблю и отсалютовала ею противнику. Господин Вунрельф поступил точно так же. Мелкий дождик мочил их рубашки, и они липли к телам.

Господин Вунрельф решительно пошёл в атаку. Будучи отставным военным, он, разумеется, владел оружием, и противник Эллейв достался непростой. Удары он наносил профессионально. Вскоре рукав рубашки Эллейв обагрился кровью, но то была лишь царапина, не помешавшая ей продолжить поединок. Одгунд со сжатыми губами напряжённо наблюдала за схваткой.

Эллейв ранила противника в плечо, и он, зарычав, зажал рану сгустком хмари, дабы остановить кровотечение. Плечо было левое, а сражался он правой рукой, так что поединок продолжился.

Обманным выпадом господин Вунрельф отвлёк внимание Эллейв и зацепил ей саблей левый бок — к счастью, неглубоко. Дождливая шелестящая тишина над мостом огласилась её сдавленным рыком. Пристроив сгусток хмари в качестве временной повязки, она с яростным ледяным оскалом снова бросилась в бой. Серией мощных ударов она потеснила противника назад, вынудив отступить к ограждению моста, а затем молниеносным взмахом отсекла ему кисть руки, и та вместе с саблей отлетела, а господин Вунрельф с хлещущей из раны кровью скорчился и взревел от боли. Ударом по ногам Эллейв вынудила его упасть на колени и приставила к его горлу свой клинок.

— Признаёшь себя побеждённым, мразь? — холодно и хрипло рыкнула она.

— Драмаук тебя раздери! — ревел тот со страдальчески искажённым лицом. — Признаю, будь ты проклята!

К нему уже спешил его товарищ. Носовым платком, скрученным в жгут, он туго перетянул ему руку выше раны, а на саму рану приклеил сгусток хмари. Поддерживая господина Вунрельфа за талию, он отвёл его в повозку, потом вернулся за его отрубленной кистью и саблей. Забрав то и другое, он вскочил в повозку и велел гнать в больницу. Кисть искусные столичные врачи вполне могли пришить, если прошло мало времени после её отделения.

— Как ты? — поддержав Эллейв под руку, спросила Одгунд. — В больницу поедем?

Та устало выдохнула:

— Ничего... Порядок. Пустяковые царапины, лекари мне не понадобятся. Поехали домой.

Шагая к повозке, она даже отказалась от поддержки. Когда экипаж тронулся, она попросила хрипло:

— У тебя есть фляжка?

Одгунд дала ей несколько глотков «крови победы» — для уменьшения боли. Однако рана причиняла довольно сильные мучения, и Эллейв в несколько приёмов выпила всё. Одгунд осмотрела ей бок: удар проник в брюшную полость, но кишечник оказался не задет, в противном случае загрязнение раны вышло бы серьёзное. А так Эллейв требовались только повязка, покой и лёд на рану. А царапина на руке уже даже не кровоточила.

Госпожа Розгард, которую разбудило извещение дома о записке, не отпустила Онирис с Тирлейфом одних. Первым делом она напоила девушку строго отмеренной дозой лекарства, а затем, наскоро одевшись, вызвала личный экипаж и помогла шатавшейся от волнения Онирис сесть в него. Та даже одеваться не хотела в спешке, собралась прямо в ночной рубашке и ехать, но госпожа Розгард настояла на облачении: ночь была холодная и дождливая.

Онирис трясло, и госпожа Розгард заключила её в повозке в крепкие объятия. Слова утешения казались неуместными, и она просто поглаживала её по волосам.

Когда они прибыли к Западному мосту, мелкий дождик уже разошёлся. Онирис выскочила из повозки и озиралась, крича:

— Эллейв! Эллейв!

На каменном ограждении моста стоял забытый фонарь, а дождь размывал огромную лужу крови. У Онирис затрепетали веки и подкосились колени, и госпоже Розгард пришлось подхватить её на руки. К счастью, это был не приступ, а только обморок.

— Наведаемся-ка домой к госпоже коркому, — решила Розгард. — Ну а если её там нет, будем искать в ближайшей к месту поединка больнице.

Логичнее было бы поступить наоборот, но что-то подсказывало Розгард, что кровь эта Эллейв не принадлежала. Когда повозка остановилась у ведомственного дома, она велела Тирлейфу остаться с полубесчувственной Онирис, а сама пошла разузнать, дома ли Эллейв, и если да, то в каком состоянии.

Эллейв, уже перевязанная и раздетая по пояс, крепко спала в своей постели, а в кресле рядом с ней сидела, по-видимому, её сослуживица — наголо остриженная, с тёмной косицей и короткой порослью на щеках, чётко оформленной в виде треугольников. Она была в рубашке с закатанными рукавами и жилетке, а форменный фрак висел на стуле. При появлении Розгард она вскочила и встала навытяжку.

— Одгунд, корком флота Её Величества, — представилась она.

Розгард кивнула, разрешая встать вольно, спросила вполголоса:

— Как Эллейв?

— Будет в порядке, рана не особенно серьёзная, сударыня, — доложила Одгунд. — Правда, для обезболивания ей пришлось осушить фляжечку «крови победы».

— Хорошо, пусть спит, — сказала Розгард. — Что с её противником?

— С отсечённой кистью руки поехал в больницу, — ответила Одгунд. — Полагаю, ему её там пришьют.

А тем временем Онирис пришла в себя. Её нежно обнимали руки батюшки Тирлейфа, а по крыше повозки стучал дождь. Одинокий фонарь и лужа крови...

— Эллейв! Что с ней, где она? — забилась, закричала девушка.

Батюшка стиснул её в объятиях.

— Тише, тише, родная моя... Госпожа Розгард как раз пошла к ней домой. Вернётся — и мы всё узнаем.

Выглянув в окошко дверцы, Онирис опознала дом и рванулась было в квартиру к Эллейв, но батюшка её крепко удерживал, приговаривая успокоительно:

— Нет, нет, моя радость! Дождёмся госпожу Розгард. Она велела ждать здесь.

К счастью, та вскоре показалась на крыльце и быстрым шагом пересекла под дождём двор, направляясь к повозке. Плащ на её плечах покрылся блестящими капельками, пёрышки на шляпе намокли. Онирис, всматриваясь в её лицо, пыталась понять, каких новостей