Легенды и мифы Невского проспекта - Наум Александрович Синдаловский

России, в столице империи его не было. Городская дума никак не могла преодолеть договорного права акционерного общества конно-железных дорог на перевозку пассажиров в Петербурге. Только в 1907 году, по окончании действия пресловутого договора, конка наконец уступила свое место на улицах Петербурга трамваю.

Появление трамваев в Петербурге связано с именем крупного ученого, инженера путей сообщения, как аттестовали его дореволюционные справочники, Генриха Осиповича Графтио. Графтио был выпускником сразу двух институтов – Новороссийского в Одессе и Инженеров путей сообщения в Петербурге. Прославился работами по проектированию и практической организации трамвайного движения в Петербурге. Если верить легендам, именно он в качестве вагоновожатого 16 сентября 1907 года провел первый из десяти купленных в Англии трамваев по улицам столицы от Василеостровского трамвайного парка по Николаевской набережной, Николаевскому мосту и Конногвардейскому бульвару, до Адмиралтейства, где состоялось торжественное открытие петербургского трамвая. На всем пути следования первого трамвая стояли толпы народа. Тогда-то впервые появилось фольклорное прозвище Генриха Осиповича. Он стал «Графом Тио». Труднопроизносимая заморская фамилия вагоновожатого, переиначенная в легкое и вполне понятное прозвище, не сходила с уст возбужденных петербуржцев. «А кто трамвай-то ведет?» – спрашивали друг друга обыватели. «Да граф Тио какой-то». А 29 сентября 1907 года было открыто регулярное движение электрического трамвая по улицам Санкт-Петербурга. Первая линия прошла от Главного штаба до 8-й линии Васильевского острова. В конце 1907 года первая очередь была окончательно достроена – трамвай пошел от площади Восстания по Невскому и Адмиралтейскому проспектам, Конногвардейскому бульвару, через Николаевский мост, по 8–9-й линиям до Большого проспекта Васильевского острова.

После революции Графтио принял активное участие в разработке знаменитого, или, как говорили в советское времена, ленинского плана Государственной электрификации РОссии (ГОЭЛРО). Аббревиатура с не очень внятной расшифровкой уже тогда была подвергнута ревизии в фольклоре. Вновь всплыла замысловатая фамилия Графтио. И на вопрос, что же такое ГОЭЛРО, «знатоки» отвечали: «Графтио Обещал Электричество – Ленин Распорядился Оплатить». По мистическому совпадению план ГОЭЛРО был принят на сессии Верховного Совета СССР 22 декабря 1922 года, в день зимнего противостояния. Это был самый короткий, или, как говорят в народе, самый темный день в году. С тех пор он считается праздником всех энергетиков.

В городском фольклоре трамвай оставался таким же неуклюжим, медлительным и опасным, как и вагоны конно-железной дороги. Неслучайно впоследствии вагоны трамвая прозвали «американками» – за внешнее сходство с огромными американскими пульмановскими железнодорожными вагонами. Подстерегавшая на каждом шагу опасность рождала соответствующий фольклор. «Послушайте, господин! Как мне попасть в Обуховскую больницу?» – «Видите, вон трамвай идет?» – «Понимаю. Нужно сначала попасть на него». – «Нет, под него». Иногда анекдоты приобретали острый политический характер. Так, известный политический деятель, член Государственной думы В.М. Пуришкевич, решив, что ему все позволено, приказал своему кучеру ехать по трамвайным рельсам. Экипаж столкнулся с трамваем, Пуришкевич был обвинен в злостном нарушении правил, арестован и осужден. В Петербурге тут же родился анекдот: «Слышали, какое несчастье случилось? На Пуришкевича налетел трамвай». – «Ну и?» – «И не раздавил его».

Установка трамвайных проводов на Невском проспекте. Фото, 1907

Сейчас уже мало кто помнит, что трамвай на Невском долгое время был характерной приметой социалистического Ленинграда.

Одним из самых популярных трамвайных маршрутов в Ленинграде был 4-й номер. Его хорошо знали практически все ленинградцы. Он был самым протяженным и проходил почти через весь город. Начинался маршрут на острове Голодай, проходил по Васильевскому острову, пересекал Неву по Дворцовому мосту, продолжался по Невскому проспекту, поворачивал на Лиговку и заканчивался вблизи старинного Волкова кладбища. Довоенные шутники обыгрывали названия трамвайных остановок, пародируя выкрики кондукторов. Среди прочих упоминается и остановка на площади Восстания: «Граждане, платите, пожалуйста, сколько раз вам говорить… Некрасиво даже с вашей стороны… Улица Некрасова. Гражданка! Сойдите с подножки. Встаньте на площадку!.. Площадь Восстания. Мальчик, тебе сходить здесь… Проспект Юных Пролетариев. У кого еще нет билетов?! Заячий переулок. Биржа труда! Местов больше нет!»

В 1920-е годы маршрут № 4 стал героем городского фольклора. О нем по всему городу распевали частушки:

Долго шел четвертый номер,

На площадке кто-то помер,

Не доехал до конца,

Ламца-дрица гоп-цаца.

Позже это едва прикрытое раздражение распространилось на все трамвайные маршруты:

Трамвай ползет, как черепаха,

Водитель спит, как бегемот,

Кондуктор лает, как собака:

«Пройдите, граждане, вперед».

Благодаря трамваю ленинградская фразеология обогатилась такой идиомой, как «метр с кепкой». В 1930-х годах правом на бесплатный проезд в трамваях обладали дети ростом до одного метра. Эта высота соответствовала высоте кондукторской кабинки. Если подозрительно высокий ребенок, подвергаясь замеру, хоть на кепку оказывался выше, за него следовало платить.

Не прекращал свою работу этот маршрут и во время блокады. Сохранился удивительный образец блокадного юмора. «Как поживаешь?» – спрашивает при встрече один блокадник другого. «Как трамвай четвертого маршрута: поголодаю, поГолодаю – и на Волково».

Трамвайное движение на Невском проспекте было ликвидировано только в 1950–1951 годах.

Одновременно с появлением новых видов транспорта менялось и дорожное покрытие Невского проспекта.

Впервые мощение улиц в Петербурге началось в 1718 году. Согласно указу, каждому жителю предписывалось «против своего двора посыпать песком и камнем, мостить гладко, как показано от мастеров, и чтобы стоки были вдоль по улицам к дворам ближе, а по концам улиц стоки делать к рекам и прудам, чтобы были твердо утверждены, дабы весною и в дожди землею не заносило». Для пешеходов предусматривались деревянные мостки. Через сто лет, в 1817 году, в Петербурге начали устраивать тротуары из каменных плит. При этом мостовое покрытие оставалось булыжным, а для удобства езды экипажей были устроены деревянные колеи: лошади шли по булыжнику, а колеса катились по дощатым полосам.

У Петербурга, и, в частности, у Невского проспекта, с французским словом «тротуар» сложились особые отношения. В пресловутом многовековом диалоге двух столиц Москва из небогатого синонимического ряда предпочитала французское слово «тротуар», а Петербург – голландское «панель». Дело в том, что в Петербурге пешеходная часть центральных улиц выкладывалась каменными плитами, или панелями. Помните фразеологизм «служить у графа Панельного»? – то есть ничего не делать, бездельничать, бесцельно шляться по панелям. В этом не было бы ничего особенного, если б не одно обстоятельство. Для Невского проспекта Петербург сделал принципиальное исключение. Пытаясь преодолеть двусмысленность, связанную с известным словосочетанием «пойти на панель», он предпочел для пешеходных мостовых Невского проспекта синоним «тротуар».

Фольклор оказался исключительно изобретательным. Переносный смысл он оставил для художников, готовых в любое