Легенды и мифы Невского проспекта - Наум Александрович Синдаловский

Отличие было лишь в том, что Иван Петрович после перелома ноги сильно хромал, а у этого двойника была ровная походка».

Тем не менее в народе Павлов слыл человеком глубоко верующим. Правда, некоторые утверждали, что Павлов посещал церковь исключительно из уважения к своей религиозной жене, а третьи были абсолютно уверены, что великий ученый просто любил церковное пение, специально ходил его послушать, а иногда и сам будто бы пел на клиросе. Да и сам Павлов окончательно всех запутал своими знаменитыми ответами на вопросы одной анкеты. «Верите вы в Бога или нет?» – «Нет, не верю». – «Считаете ли вы религию совместимой с наукой?» – «Да, считаю». – «Как же согласуются эти ответы?» – спросили его однажды журналисты. И получили ответ: «Целый ряд выдающихся ученых были верующими. Значит, это совместимо. Факт есть факт, и нельзя с ним не считаться». Легко понять, как это злило большевиков. До сих пор об этой пресловутой религиозности ученого человека рассказывают анекдоты. Идет академик Павлов по Невскому проспекту. Вдруг зазвонили в колокола на Знаменской церкви. Павлов останавливается. Крестится. Вслед ему сочувственно вздыхает прохожий: «Эх, темнота!» – «Да это у него условный рефлекс», – подхватывает другой.

Впрочем, с такой же иронией в городском фольклоре говорят о нем и как об ученом: «В детстве физиолога Павлова укусила собака. Собака выросла и забыла, а Павлов вырос и не забыл». Откликнулся и современный фольклор. Рекламная надпись на пакете с кормом для собак: «Новый Чаппи со вкусом академика Павлова. Для собак, которые помнят».

В советские годы среди ленинградцев жила легенда о призраке покойного Ивана Петровича, который после смерти ученого регулярно посещал Знаменскую церковь. Так это или нет, сегодня сказать трудно. Но то, что Павлов был примерным прихожанином и даже почетным старостой Знаменской церкви, общеизвестно.

Вид на утраченную Знаменскую церковь со стороны Невского проспекта. Фотолитография, 1896

Умер Иван Петрович при обстоятельствах самых загадочных. Однажды почувствовал обыкновенное «недомогание гриппозного характера». Зная о своем организме больше, чем кто-либо, а «скроен» он был, по мнению современников, «более чем на сто лет», значения болезни не придал. Однако поддался уговорам родных и врача пригласил. Между тем вскоре недомогание отступило, Павлов почувствовал себя хорошо, был необыкновенно взволнован и возбужден. Ему вспрыснули морфий, он успокоился и уснул. Умер Павлов во сне. И тут родилась легенда о том, что умереть ему помогли. В преддверии 1937 года органам НКВД вовсе не нужен был человек, который оставался единственным, кто «открыто критиковал сталинские злодеяния».

После его смерти говорили, что «умер последний свободный гражданин России», и передавали друг другу легенду о том, как умирал великий ученый. Он собрал всех своих учеников и стал диктовать ощущения человека при переходе из одного мира в другой. Последними его словами были: «Ну вот, коллеги, я и умер, – но тут же тихо продолжил: – Но заметьте, щетина и ногти у меня продолжают расти». В этот момент, как утверждает легенда, в дверь постучали. Некий посетитель просил Павлова принять его. «Академик Павлов занят, – сказали ему. – Он умирает».

Вскоре после смерти Павлова Знаменская церковь была закрыта, а в 1940 году снесена. После войны на месте снесенной церкви был разбит сквер с перенесенным с Пулковского шоссе томоновским фонтаном в центре. Этот фонтан в свое время находился в Московском парке Победы, а ныне установлен на Сенной площади.

Наконец, в 1950-х годах на месте снесенной Знаменской церкви был выстроен безликий наземный павильон станции метро «Площадь Восстания». Павильон увенчан куполом со шпилем, более похожим на корабельный флагшток, на который, говорят, до сих пор нет-нет да и перекрестятся проходящие мимо старушки. А еще верующие люди утверждают, что здесь, возле станции метро, на месте которого некогда стоял приходской храм, можно увидеть призрак академика Ивана Петровича Павлова.

Все длиннее расстояния.

Все отчетливей черта.

Нет над площадью Восстания

Ни Знаменья, ни креста.

Только небо малой родины

Без истории мертво.

Стал похожим на пародию

Купол станции метро.

Но святая память мест

Стен прочнее и фундамента.

Бабы крестятся на крест,

Что еще остался в памяти.

Жизнь проносится, как вихрь,

Умирают листья палые.

Павильон метро для них

До сих пор как церковь Павлова.

От календ и до календ

В ожиданье воздаяния

Мир преданий и легенд

Жив на площади Восстания.

Иллюзорный мир мечты

В поле собственного зрения.

Бабам видятся кресты,

Будто вещие знамения. ***

В начале социалистической эры благодаря деятельности пресловутой ВЧК в стране была создана целая сеть воспитательно-трудовых учреждений для малолетних беспризорников, лишенных родителей и домашнего очага. Их свозили с вокзалов и тюрем, из распределительных пунктов и отделений милиции, из притонов и приютов во время ночных облав. Некоторые воспитательные и трудовые дома создавались на базе дореволюционных благотворительных Домов призрения, некоторые возникали вновь. Однако, если верить городскому фольклору, и те и другие становились предметом серьезной озабоченности как местных жителей, так и городских властей.

В конце XIX века в помещениях современной гостиницы «Октябрьская», располагающейся на Лиговском проспекте, было организовано Государственное общество призора (ГОП) для попечения и заботы о брошенных и неимущих. Сюда доставляли беспризорных детей и подростков, занимавшихся мелким грабежом, мошенничеством и хулиганством. После Октябрьской революции на «Лиговке», или «Лигов-стрит», как ее тогда называли, в том же здании было организовано Государственное общежитие пролетариата для тех же целей, с той же аббревиатурой ГОП в названии. В 1920-х годах сюда свозили на перевоспитание всех отловленных в Петрограде беспризорников. По неизлечимой в то время страсти всякое название превращать в аббревиатуру, общежитие называли ГОП (Городское Общежитие Пролетариата). В народе звучную аббревиатуру расшифровывали так: «Гостиница Обездоленного Пролетариата». А малолетние обитатели ГОПа в городском фольклоре получили прозвище «гопники».

Сделаем небольшое, но необходимое отступление. Этимология слова «гопник» известна давно. Согласно словарю русского языка Владимира Даля, «гопник» происходит от слова «гоп», что значит «прыжок, скачок или удар», а «гопнуть» – от глаголов «прыгнуть» или «ударить». В дальнейшем филологи расширили характеристику понятия «гопник». Этим словом стали обозначать «агрессивно настроенных подростков, близких к криминальному миру либо с криминальными чертами поведения». Говоря проще, этим термином метили «мошенников, налетчиков, погромщиков и хулиганов».

Есть, впрочем, еще одно толкование, на этот раз связанное с уголовным происхождением наших «гопников». Будто бы это слово восходит к «гопу», что на уголовном жаргоне означает «ночлежка, место, где