Легенды и мифы Невского проспекта - Наум Александрович Синдаловский

Того под арест.

Судьба монумента оказалась печальной. Он раздражал. Над ним в буквальном смысле слова издевались. Но он вполне годился для революционной пропаганды. Его использовали в качестве трибуны, с которой произносили зажигательные речи, а в 1927 году, к празднованию десятилетия Октября, памятник Александру III использовали для праздничного оформления площади. Он был заключен в символическую металлическую клетку с революционными лозунгами и призывами.

Чтобы усилить и подчеркнуть символическое значение площади, еще в декабре 1918 года напротив Николаевского вокзала был открыт памятник Софье Перовской. Скульп-тор О. Гризелли изваял террористку в виде могучей львицы. Как писали современники, на монументе Перовская была изображена «с громадной прической, с мощными формами лица и шеи». Это так поразило и оскорбило присутствующих, что уже в апреле 1919 года по постановлению Петросовета памятник был снят.

Наконец в 1937 году и памятник Александру III был снят с площади, к тому времени уже не Знаменской, а Восстания. Долгое время памятник хранился во дворе Русского музея, отделенный от города чугунной решеткой. По меткому выражению фольклора, он стал «узником Русского музея». Во время блокады Ленинграда он едва не погиб от снаряда. К этому времени в Ленинграде сформировалось поверье: благополучие города, его честь и достоинство оберегалось тремя всадниками: Петром I на площади Декабристов, Николаем I на Исаакиевской площади и Александром III на площади Восстания. И то, что один из них покинул свое историческое место, рассматривалось ленинградцами как знак беды и связывалось с блокадой.

Неслучайно одной из первых побед демократической общественности в постсоветском Петербурге считается освобождение памятника Александру III из-за решетки Русского музея. Голос «Свободу узнику Русского музея!» был услышан. Памятник извлекли из-за ограды и установили перед входом в Мраморный дворец. Во дворе. На низком пьедестале, еще совсем недавно занятом «ленинским броневиком». Говорили, что временно. Что при этом имелось в виду, неизвестно. На историческом месте памятника Александру III перед Московским вокзалом уже стоял обелиск «Городу-герою Ленинграду».

На потеху ротозеям

За решеткой в тишине

Узник Русского музея,

Император на коне.

Он поглаживает лошадь,

Еле слышно говоря,

Как там Знаменская площадь

Поживает без царя?

Вот и я попал в опалу,

Оказался не у дел,

И тоска по пьедесталу

Мой теперешний удел.

Но однажды мне короткий

Объявили приговор,

Извлекли из-за решетки

И сослали в дальний двор.

И стою теперь в изгнанье,

Как привратник у дверей,

И монархам в назиданье,

И уроком для людей. ***

Произошли мистические изменения и с обелиском «Городу-герою Ленинграду». Оказалось, что этот памятник обладает определенным оптическим эффектом. Тень от звезды, венчающей обелиск, утверждает городской фольклор, в определенное время суток и при известном освещении образует на асфальте Невского проспекта четкие очертания двуглавого российского орла.

Как сказал однажды некто,

Обращая к небу лик,

В горло Невского проспекта

Всажен был солдатский штык.

А потом звезда упала

И прозрачна, и легка

На отточенное жало

Ленинградского штыка.

Но в отличие от вечной,

Что зажег для нас Творец,

Звали ту пятиконечной,

Знать, предчувствуя конец.

И случилась вдруг проруха.

От звезды от той легла

На асфальт, согласно слухам,

Тень двуглавого орла.

Можно верить этим знакам,

Можно ими пренебречь,

Но случилось все, однако,

И гора свалилась с плеч.

Петербургские легенды.

То ли этак, то ли так.

Разговоры в пользу бедных.

А кто слушал, тот… А как? ***

В 1930-х годах дошла очередь и до церкви во имя Входа Господня в Иерусалим, более известной в народе как Знаменская, что стояла на углу Невского и Лиговского проспектов. В рамках борьбы с «религиозным дурманом» ее собирались закрыть, а затем и снести. Церковь была закончена строительством и освящена в 1804 году и с тех пор более ста лет служила архитектурной доминантой этого оживленного перекрестка. Возводилась церковь по проекту архитектора Ф.И. Демерцова. Тогда, в 1932 году, от сноса ее спас всемирно известный ученый, лауреат Нобелевской премии Иван Петрович Павлов. Ссориться с ним ленинградские власти не хотели.

Крупнейший физиолог, создавший учение о высшей нервной деятельности, Иван Петрович Павлов родился в семье священника, учился в семинарии и готовился к церковному служению. Однако очень скоро резко изменил мировоззрение, поступил в университет и стал атеистом. В 1904 году за работы по физиологии кровообращения и пищеварения выпускник Петербургского университета Иван Петрович Павлов был удостоен Нобелевской премии. Широко известны и его труды по физиологии высшей нервной деятельности. В Петербурге Павлов возглавлял одну из кафедр Медико-хирургической академии, а с 1921 года руководил созданной при его непосредственном участии Биологической станцией в пригородном поселке Колтуши, известного во всем мире как «Столица условных рефлексов».

Для большевиков лауреат Нобелевской премии академик Павлов представлял безусловную ценность, он был визитной карточкой страны и в глазах мировой общественности олицетворял собой отношение советской власти к науке, хотя нельзя сказать, чтобы ученый был человеком удобным. Советскую власть Павлов откровенно не любил. Открыто носил царские ордена, демонстративно крестился на каждую церковь, закрывал свою лабораторию «по случаю Пасхи». В его квартире висели иконы. «Вы посеяли зерна фашизма в Европе», – писал он в одном из писем в правительство. Если верить фольклору, однажды Павлов сказал: «Если то, что делают большевики с Россией, есть эксперимент, то для такого эксперимента я бы пожалел даже лягушку». Ему отвечали тем же. Однажды чекисты устроили у него обыск и конфисковали нобелевскую медаль.

С именем знаменитого академика связаны две легенды, широко известные в городе. По одной из них, в этой церкви Павлов венчался, хотя хорошо известно, что венчание будущего великого физиолога происходило в Ростове.

По другой легенде, Иван Петрович, будучи необыкновенно религиозным человеком, часто бывал в Знаменской церкви и даже читал на клиросе. Такая страстная религиозность ученого человека импонировала обывателю, и церковь в народе часто называли «Павловской». Эту легенду уже в наши дни попыталась опровергнуть невестка Ивана Петровича – жена его сына Всеволода. Она рассказала, как «однажды после кончины Ивана Петровича зашла в Знаменскую церковь и, к удивлению, увидела двойника Ивана Петровича, спускавшегося с большой церковной книгой с клироса. Сходство было поразительное, тем более что и седая борода этого человека была подстрижена точно так, как у Ивана Петровича.