Добролёт - Валерий Николаевич Хайрюзов

Иннокентий. Мой друг вождь Тырынтын будет не в обиде, если я подарки передам молодому офицеру. Ему еще ехать да ехать. Все что ты мне подарил, ему сгодится в пути.

Самарский. Ваше преосвященство, я не могу принять.

Иннокентий. Ты мне и вождю сделаешь приятное.

Самарский. Премного благодарен, но не могу.

Иннокентий. Кухлянку возьми. Тебе еще она пригодится. А в шинельке задубеешь. Для Черного моря она сойдет. А здесь тайга, дальше холодная тундра. Да и не можем мы героя Синопской баталии оставить без подарка.

Невельской. Бери, Сергей, бери. Кухлянка к твоему стаду очень даже подойдет.

Иннокентий. Елизавета Ивановна, распорядись дарами. А тебя, Тырынтын, хочу поблагодарить еще раз за заботу. Заходи завтра в Богоявленскую.

Тырынтын. Я согласен, Кентий. Пусть будет так.

(В дверях раздается звон колокольчика, шум. К комнату пытается пройти женщина, одетая в дорожный костюм. Это французская путешественница Мария. Яша-тунгус преграждает ей дорогу.)

Мария. Почему меня везде останавливают? Я с Россией не воюю.

Яшка-тунгус. Ага, такую удержишь.

Мария. Мне сказали, что здесь я могу узнать, далеко ли мне еще до Камчатки.

Яшка-тунгус. Это вам надо на почту.

Мария. Скажите, почему этот янычар меня хватает за руки?

Яша-тунгус. Я не янычар. Я тунгус

Мария. Мне все равно: богдыхан, Чингисхан!

Яшка-тунгус. Я келейник владыки.

Мария. Может быть, вы мне келейно скажите, сколько мне еще ехать до Камчатки?

Иннокентий. Яша, кто там шумит? Пропусти.

(Окинув Яшку-тунгуса презрительным взглядом, Мария величественно подходит к Иннокентию. Останавливается возле офицеров и делает книксен.)

Яшка-тунгус. Еще одна. Крутит пальцами возле виска. С умоповреждением.

Мария. Я пожалуюсь губернатору. И он вас сошлет.

Иннокентий. Нас уже сослали. Зачем вам, уважаемая, нужна Камчатка?

Мария. Я ее разорю!

Иннокентий. Вот как!

Мария. Мой муж Жан – негодяй!

Иннокентий. Но при чем тут Камчатка? Откуда вы?

Мария. Из Парижа.

Иннокентий. О! Неужели?!

Мария. Я, сударь, путешественница. Да, да! Уже второй год еду из Парижа! Выехала еще до войны. При разводе мой муж Жан заявил мне: «Мадам, я буду платить за каждое лье, которое будет разделять нас». Я его поймала на слове. Составила договор, он подписал, я заверила его у нотариуса, наняла карету и поехала. Он влип! Теперь я его точно разорю! Так сколько мне еще до этой Камчатки?

Иннокентий. Ровно столько, сколько проехали.

Мария. О боже! (Делает паузу.) Но это же замечательно! Я пущу его, как говорят мои русские друзья, по миру.

Невельской. Мадам, но есть еще место в Российской империи, до него ровно вдвое больше расстояние, чем отсюда до Парижа. Нужно на Камчатке сесть на корабль и уплыть в Америку

Мария. Вот не знала! Вы мне поможете? Я уже больше года в дороге. Россия такая длинная и долгая. Луи Наполеон – болван. Влез в войну с Россией. Мало ему Бонапарта. Как говорят русские, чтоб у него, змея подколодного, корова не отелилась.

Иннокентий. О-о-о! Да вы хорошо говорите по-русски.

Мария. Меня обучают извозчики. Какие они у вас обходительные. И накормят, и укутают. А начнут про жен рассказывать, такой хохот, что тараканы с потолка падают. Нет, Россия наставит, как это у вас говорят, обломает рога Луи.

Невельской. Точно, обломает. Ну, в этом мы горазды. (Оборачивается к Эмме.) Я знаю, кто вас поймет. Это жена генерал-губернатора. Она, как и вы, парижанка.

Мария (хлопая в ладоши). О-о-о! Это было бы к месту. Мой кошелек пуст. Проводите меня к ней. Я думаю, в этой глуши нам будет о чем поговорить. Я расскажу ей последние парижские новости. Заодно и пообедаем.

Иннокентий. Елизавета Ивановна, накорми мадам.

Мария. Благодарю вас за теплый прием. Но будет лучше, если бы вы выделили мне некоторую сумму. Я вам сразу же верну.

(Иннокентий достает деньги и протягивает Эмме.)

Мария. Благодарю вас мастеровой человек. (Одарив Иннокентия улыбкой, Мария останавливается около морских офицеров.)

Мария. Красавцы! Почему вы мне не встретились ранее. (Улыбнувшись, Невельской и Самарский достают деньги.)

Невельской. Кстати, мой друг держит путь на Камчатку.

Самарский. Вы бы могли составить мне компанию.

Мария. О-о-о! Я была бы счастлива! Вы где остановились?

Самарский. У Катышевцевых.

Мария. О, я только что разговаривала с его дочерью. Как ее? О, да – Фрося. Милая, несчастная девушка! Ее папа, как это по-русски – заевшийся кот. Ой, я хотела сказать – твердолобый. Вы не будите возражать, если я нанесу визит?

Самарский. Мне надобно спросить позволения.

Мария. Предоставьте это мне.

(Взяв у офицеров деньги и обмахиваясь ими, как веером, Мария направляется к двери, но неожиданно останавливается около Яшки-тунгуса.)

Яшка-тунгус. Я не подаю.

Мария. Пардон, мой милый янычар. Своей прямотой вы меня очаровали.

(Выходит.)

(Иннокентий прохаживается по комнате.)

Иннокентий. Куда нам до просвещенной Европы! Такие разрешения на брак у маменьки с папенькой не спрашивают. Бывает, оказывается и такая миссия – разорить. Надо же такое придумать. Тут своего не пошлешь, а эта заморская дива тащится. И чем далее, тем для нее выгоднее.

Невельской. Иркутск – совсем как столица. Жена губернатора – француженка. Гости из Парижа.

Самарский. И даже из Америк.

Невельской. Такая точно разорит. И не только Жана.

(Офицеры прощаются с Иннокентием и выходят. Следом за ними, провожая гостей, выходят Елизавета Ивановна, печник с посольством Тырынтына. Иннокентий вновь подходит к стене, где висят часы. Снимает рабочий фартук и начинает собирать инструмент.

В дверях появляется правитель Американской компании Лажкин. Увидев Иннокентия, радостно разводит руками.)

Лажкин (крестясь). Слава богу, застал! Весь город перевернул. (Обращается к Яшке-тунгусу.) Вот что, любезный, изволь доложить владыке, что к нему Правитель Американской конторы Николай Францевич Лажкин.

Яшка-тунгус. Ваше благородие, владыко занят.

Лажкин. Твое дело – доложить!

Яшка-тунгус. Яшку обижать не надо.

Иннокентий (обернувшись). Чего там расшумелись?

Яшка-тунгус. Владыко! К вам управитель конторы мериканский тойен Лажка.

Иннокентий (помолчав). Рад видеть вас, Николай Францевич.

(Лажкин многозначительно кивает Яшке и с отработанным достоинством проносит свое тело мимо келейника. Вынув изо рта трубку, Лажкин припадает к руке владыки. Иннокентий крестит его и указывает рукой на диван.)

Иннокентий. Николай Францевич, присаживайтесь. (Громко.) Яша! Принеси чаю.

Яшка-тунгус. Может, огненной воды?

Лажкин. Премного благодарен. Я на посту.

Иннокентий. Как вы сказали?

Лажкин. Пошутил, владыко, пошутил. Вот только от табака не могу отказаться. Кивает в сторону Яшки-тунгуса. Чего вы, владыко, его держите? Он ведь по-русски два слова едва вяжет.

Иннокентий. Чем обязан?

Лажкин. Владыко. Я только что из Санкт-Петербурга. И прямо к вам. Насилу отыскал. Но есть несколько вопросов,