Добролёт - Валерий Николаевич Хайрюзов

Иннокентий. Благодарю за столь высокую честь.

Лажкин. Меня привела к вам тревога и боль за наши с вами дела. (Лажкин замолкает.)

Иннокентий. Я вас слушаю.

Лажкин. Вы сами знаете, каково с начавшейся войною положение в наших американских колониях.

Иннокентий. Да, дела хуже некуда. Мне тут письмо с Камчатки передали. Исправник пишет, что у губернатора Завойко произошло умоповреждение. Когда ему говорят резонно, он удерживал свой хохляцкий характер, а теперь не хочет слушать никаких резонов и дал полный ход своему упрямству.

Лажкин. Что исправник – лекарь? Судить и рядить не его дело. Для защиты Камчатки от англичан Завойко просит прислать туда десять тысяч солдат.

Иннокентий (с улыбкой). То-то наши купцы руки потирают. Считают, сколько спирта туда надо завезти.

Лажкин. С началом Восточной войны связь с колониями почти прервалась. Вы, должно быть, и сами знаете, что корабли останавливают, уводят в полон. Торговли никакой. Промысел почти прекратился. Мы не можем завести в Америку зерно. Цены взлетели. Вот и приходится везти водку. Для русского человека она все равно что лекарство.

Иннокентий. Ранее в моем родном селе Анга вина за целый год выходило не более бочки. Но ныне там кабак. Посетителей в нем всегда довольно.

Лажкин. Что поделаешь, пили и будут пить. Особенно сейчас, когда война.

Иннокентий. Сколько крепких людей на Руси хмельная река смыла?

Лажкин. Владыко, надо трезво смотреть на то, что сложилось веками. Слава Руси, ее питие.

Иннокентий. От пития и происходит умоповреждение, Николай Францевич. Ты скажи, удалось ли договориться с иркутскими купцами?

Лажкин. Это вы на поставку зерна?

Иннокентий. Да.

Лажкин. У меня твердый договор с Катышевцевым. У него зерно есть. С остальными сложнее.

Иннокентий. Спасибо за ваши хлопоты.

Лажкин. Дело это не частное, государственное. Одного не могу понять. В такое грозное для империи время губернатор наш Муравьев затеял сплавляться по Амуру. Сто шестьдесят лет назад мы там уже были. На том месте, где был Албазин, все травой поросло.

Иннокентий. Сегодня для России момент истины. В свое время Ермак Тимофеевич перешагнул Каменный Пояс, и вот мы здесь, в Сибири. Петр проломил окно в Европу. У России есть шанс выйти к океану через Амур.

Лажкин. Владыко, что вам мало дел апостольских?

Иннокентий. Нам нужно зерно. Его будем выращивать на теплых амурских землях. Если наша цель – завозить вино, то, конечно, можно закрыть глаза на Амур.

Лажкин. Но это же война!

Иннокентий. На Амуре не будет пороха.

Лажкин. И все же считаю, что Амур пустая трата средств. Если мы не укрепимся в колониях, можем потерять Америку. Посмотрите, весь мир ополчился против России. Заняв Амур, мы непременно столкнемся с Китаем. Англия будет на стороне маньчжуров. Я только что из Петербурга. Канцлер Нессельроде считает, что у нас хватает дел в Европе и в Крыму.

Иннокентий. Амур прямая дорога к океану. Только что здесь был Невельской. Он утверждает, что морские корабли могут беспрепятственно входить и выходить через него в океан.

Лажкин. Владыко! В столице не одобряют действий Муравьева. Его либерализм с государственными преступниками Трубецкими и Волконскими вызывает недовольство министра внутренних дел.

Иннокентий. Господь их уже простил. За один и тот же проступок нельзя наказывать дважды.

Лажкин. Надеясь на высокое покровительство и природную ловкость, губернатор делает необдуманные поступки. Во всех его действиях сквозит сепаратизм.

Иннокентий. За советом уж больно далеко ездить. Мне в Америку из Петербурга письма шли больше года.

Лажкин. Нам надо знать, что думают там. (Лажкин показывает на потолок.)

Иннокентий. Что там, знает один Господь.

Лажкин. Я хотел сказать, что интересы Компании и церкви всегда совпадали. Что хорошо для Компании, то хорошо и для наших американских миссий.

(От волнения Лажкин пробует раскурить трубку. Она не разгорается.)

Хочу вам по секрету сказать. В столице сложилась партия. Хотят предложить императору продать Аляску и Алеуты.

Иннокентий. Торгаши они везде торгаши. Если нет своего, то зарятся на то, что плохо лежит.

Лажкин. Мы здесь в этом деле должны быть заодно.

Иннокентий. Николай Францевич, правда, что Завойко предлагает бросить Амур и сделать главный наш порт на Камчатке?

Лажкин. Завойко уже согласовал этот вопрос с Нессельроде и военным ведомством. Но Муравьев закусил удила. Владыко! Мы с вами всегда шли в одном направлении.

Иннокентий. Если вы так хорошо знаете, куда идти, то, может быть, понесете и мой крест?

Лажкин. Господь с вами, владыко! У каждого своя ноша.

Иннокентий. Николай Францевич, простите меня, грешного. Куда глазом ни кинь, везде поборы, пьянство и самоуправство. Прихожане идут не к вам, а жалуются нам. А ведь вы – власть.

Лажкин. Да какая власть. Одна видимость!

Иннокентий. Каждый раз я даю себе слово ни об одном недостойном деле хлопотать не буду, а придержателей власти, тех же исправников, буду хвалить и превозносить донельзя – это самое лучшее средство для достижения мирной и покойной жизни.

Лажкин. Так я могу надеяться?

Иннокентий. Попытка не штука, спрос не беда. Амур нужен не мне. Амур нужен России. (Некоторое время смотрит на Лажкина.)

Иннокентий. Николай Францевич, сделай одолжение. Помоги мне поставить часы на прежнее место.

Лажкин. С удовольствием. (Подходят к часам и по команде Иннокентия пытаются пронести вдоль стены, где стоят лавки и стулья.)

Лажкин. Ваше преосвященство. Здесь же неудобно. Чего мы корячимся. Давайте изберем другой путь.

Иннокентий. Какой, подскажите?

Лажкин. Так нужно нести мимо стола и мимо стульев. Они же мешают.

Иннокентий. Разумно. Чего таскать вещи и зерно через Якутск, а далее через болота и горы, надо обойти их. А обойти их можно только по Амуру.

Лажкин. Владыко, вот уж не ожидал я от вас такого коварства!

Иннокентий. И опыт, сын ошибок трудных…

Лажкин. Красиво сказали.

Иннокентий. Это не я, это Пушкин.

Лажкин. Владыко! Государь-император и правительство обеспокоены. Казна пуста. На совете учредителей я всегда думаю, как помочь нашим американским приходам. Но из каких сумм? Тут и вино в лыко.

Иннокентий (усмехнувшись). Премного благодарен, Николай Францевич, за ваши хлопоты.

Лажкин. Поверьте, мы вместе должны делать богоугодное дело.

Иннокентий (иронично). Уж не прикажите и мне винокурный завод открыть?

Лажкин. Что вы, что вы, владыко!

Иннокентий. Николай Францевич, давайте, как говорится, вернемся к нашим баранам. Вам бы не ко мне, а к иркутским купцам стопы свои направить. Овес, ячмень – у них. Если купцам будет выгодно, они не только до Америки, но и в Шанхай его доставят. Как говорят печники, если нет