Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

через пару шагов она остановилась. Замерла напротив круглого столика, на котором под стеклянным колпаком висело на деревянной подставке чучело цветочной феи, украшенное бутонами белых роз. Я стукнула девчонку по плечу. – Если не хочешь попасться, надо поторапливаться.

– Тут есть другие фейри? Мы можем их тоже вывести?

– Не болтай.

Нужная дверь под лестницей оказалась заперта. Я закопошилась с отмычками, чуть громче, чем могла бы, – это был знак. Замок щёлкнул, я открыла дверь – в темноту уходила крутая лестница вниз.

– Погоди.

Я вернулась к столику и взяла с него масляную лампу, чиркнула огнивом и, добыв долгожданный свет, – у меня от этого дома всё ещё бегали по спине неприятные мурашки, – вернулась к двери и жестом пропустила фейку вперёд. Она поколебалась несколько мгновений, но всё же вошла.

Мы стали спускаться вниз. Глубоко. Очень глубоко. Я будто медленно погружалась в могилу. У меня волосы шевелились на затылке от этой мысли, а сердце разгоняло тревогу по телу. Отчаянно хотелось повернуть назад, схватить девчонку за локоть, потащить наружу и больше никогда не возвращаться, но я, стиснув зубы, упорно продолжала спускаться, глядя на острые плечи девчонки, которую вела на убой.

Наконец мы достигли дна и встретились с тяжёлой железной решёткой. Девчонка обернулась.

– Я не могу её коснуться.

Я кивнула и потянула за решётку. Металл противно лязгнул, но дверь открылась. Я подняла лампу выше, чтобы осветить больше пространства. Это был просторный каменный подвал с пятью вмурованными в стену клетками. С потолка свисали цепи, вдоль другой стены стояли длинные столы, на которых тускло поблёскивали инструменты – ножи, щипцы, пилы. Я сглотнула. Что Гурт делал тут со своими пленниками? Я совершенно точно не хотела знать.

Девчонка прошла вглубь темницы, заглядывая в пустые клетки. Только в пятой на полу виднелась тёмная, сгорбленная фигура.

– Сестрёнка? – Фейка бросилась к клетке, я услужливо открыла дверцу и тут же захлопнула и отошла на два шага. Девчонка вздрогнула и обернулась. – Что?..

Фигура в клетке распрямилась. Гурт сбросил с себя покрывало и, прежде чем девчонка сообразила, что происходит, защёлкнул на её шее железный ошейник. Зашипела обожённая кожа, девчонка закричала, рванула к выходу, но Гурт дёрнул за цепь на ошейнике, и фейка упала, почти теряя сознание от боли. Хваталась за железный обод, обжигала руки и продолжала кричать.

– Ну я пойду. – Наблюдать за её мучениями у меня не было никакого желания.

– Погоди, сперва зажги свечи, я хоть посмотрю, что ты мне тут привела. А потом расплачусь с тобой.

От страха, охватившего меня, я даже забыла о золоте, которое полагалось за работу. Эта мысль немного отрезвила, и я торопливо зажгла все свечи, которые сумела найти. В подвале стало значительно светлее, но менее жутким он от этого не стал. Гурт перекинул цепь через крюк на потолке клетки и натянул, заставив девчонку подняться на ноги, да так, что ей приходилось стоять на носочках, чтобы не задохнуться. Гурт схватил фейку за подбородок и покрутил из стороны в сторону, рассматривая лицо и уши.

– Хорошенькая, – усмехнулся он. – Совсем как твоя сестричка.

– Где она?! – крикнула фейка, но Гурт не ответил и достал из-за пояса нож.

Девчонка оскалилась, попыталась отбиться, но Гурт прижал лезвие к её щеке. Кожа зашипела, девчонка закричала. До меня наконец долетел тошнотворный запах обожжённой плоти. Гурт притянул фейку к себе и облизал рану, я поморщилась и с трудом сглотнула подступившую тошноту. Засмеявшись, он сорвал с фейки плащ, уверенным движением разрезал рубаху и с разочарованием уставился на совершенно плоскую грудь.

– У всей вашей породы с сиськами проблемы, а? – цыкнул он и схватился за штаны. Распорол шнуровку, дёрнул вниз, остановился в замешательстве. А потом расхохотался. – Это ещё что у тебя за хрень?

Я оторопела. Фейская девчонка оказалась вовсе не девчонкой.

Гурт со смехом посмотрел на меня.

– Ты чего раньше не сказала, что это парень?

– Я… не знала.

– Конечно, я парень! А вы что думали?! Отпусти меня немедленно, человек, и отведи к сестре!

Гурт повернулся к нему, а потом схватил промеж ног. Юноша вскрикнул, попытался вырваться, но нож, опасно приблизился к лицу, заставив его замереть. На глаза фейца выступили слёзы, он стиснул зубы и старался – насколько позволял ошейник и натянутая цепь – отвернуться от железного лезвия и от довольного лица Гурта, который не сводил с него жадных глаз. Язык Гурта снова прильнул к ране на его щеке.

Я не справилась с тошнотой и выблевала обед прямо на пол. Гурт расхохотался, отряхнул руку и, достав из рукава шёлковый платок, вытер ладонь.

– Ладно. На что-нибудь да сгодится, – подытожил он, снял с крюка цепь, позволив юноше обессилено упасть на пол, и вышел из клетки. Насмешливо взглянул на лужу у меня под ногами и махнул рукой. – Не переживай об этом, служанки разберутся. Ступай за мной, отдам твоё золото. Заслужила.

Я на деревянных ногах побрела за ним. На выходе, не выдержав, оглянулась. Юноша лежал на полу, свернувшись клубком, и тихо плакал.

Я проснулась от невыносимой головной боли. Виски ломило так сильно, что солнечный свет, который проникал в шатёр через приоткрытый полог, угрожал меня убить. Опять снились эти дурацкие сны? И… мне кажется, или это случается всякий раз, когда Хоук делится со мной своей силой? Может, у меня непереносимость магии? Такое бывает? Попытка вспомнить сон привела к приступу тошноты, и я застонала, переворачиваясь на бок.

– Тебе плохо?

Прохладная рука легла мне на лоб, отгоняя помутнение.

– Пустяки. Просто дурной сон, – пробормотала я и накрыла его ладонь своей, чтобы впитать как можно больше спасительной прохлады.

Сновидение медленно отступало, исчезая в темноте, уступая место воспоминаниям о вчерашней ночи. О Сынах Полумесяца, об Эрренде и Ран, о растраченной воде из озера Жизни. Я открыла глаза.

Хоук сидел на кровати и ласково глядел на меня. Он собрал волосы в хвост, и в его ушах поблёскивали рубиновые серьги, напоминая мне о чём-то невыносимо печальном и далёком. Только вот я никак не могла понять – о чём. Мозг будто чесался, неприятно, почти болезненно. Я поморщилась, села и с силой потёрла лицо ладонями, надеясь отогнать раздражающий изнанку черепа зуд. Когда стало немного легче, отняла ладони от лица и вернула взгляд Хоуку. Он уже встал с кровати и застёгивал на груди лёгкий кожаный доспех, у выхода из шатра лежали седельные сумки.

– Не хотел тебя будить. – Он проследил за моим взглядом. – Ты вчера устала.