Ижицы на сюртуке из снов: книжная пятилетка - Александр Владимирович Чанцев

философия: «Метафора бывает точной и неточной и тесно связана с категорией истинности, участвующей в создании (творчестве) нового смысла. Воображение не могло возникнуть из личностной нормы. Личность развивается, только находясь в неравновесном состоянии. Чтобы сделать шаг, тело должно Выйти из равновесия и начать контролируемое мышцами и скелетом падение». А также те учения, что, вырастая из словарно определяемых наук, выпадают из них, ибо сами определяют и глаголют что-то совсем новое – большое личное спасибо автору за не единожды упомянутого Пьера Тейяра де Шардена!

Есть в имаджинариуме Иличевского и блестящие наблюдения – например, что перекати-поле, тот rolling stone, что давал названия песням и имя журналу, это камень, отваленный от той Иисусовой могилы, что пуста. В книге есть и парадоксы: «математика… имеет самое непосредственное отношение к вере, а, значит, и к надежде» и «похоже, у ангелов и людей одна математика» (нет-нет, в тексте все обосновано, да и еще как!). И более того – в книге явлены, иначе и не скажешь, настоящие прозрения: «Современная физиология доказывает, что от особых микротрубочек в нейронах, на которые Роджер Пенроуз возлагает ответственность за квантовую природу сознания, зависит и погружение человека в глубокий сон при анестезии. <…> Микротрубочки переключают нас между реальностью и виртуальным миром снов, бессознания, и, скорее всего, посмертного существования. Посмертное существование тоже принадлежит таким мирам. Они насыщены нашим воображением и созданы нашими словами (и словами Данте, Сведенборга), влившимися в Язык-вообще вместе с образами идей».

Единственное, пожалуй, что немного царапает, как пенопласт по стеклу, в этой восхитительно умной книге, так это страновая аллергия. Если живущий последние годы в Израиле Иличевский нашел себя в этой стране, а в ней – все основания (современные теории находят подтверждения в талмудической литературе и «без понимания того, что собой представляла эпоха Второго Храма, невозможны некоторые события в будущем») и примеры («…формулируется задача иудаизма: подобно тому, как когда-то Израиль стал колыбелью западной цивилизации, в будущем он должен стать ее оплотом»), то в современной нашей стране не находится абсолютно ничего хорошо. Да, относительно недавнее прошлое подернуто романтической дымкой, детство вообще по-набоковски прекрасно, но сейчас в Москве только дым пожаров, воронья тоска, холод власти, грязная медведица и прочие гадости, несть им числа. Да, в блогах под этим подпишутся многие (хотя под чем там не подпишутся…). Да, мы и сами в этом виноваты. Но ведь глаза осени помнят и те прозрачные камни[120], что видят и сейчас вокруг.

«Что помнят глаза осени? Они помнят, как море рождает солнце, как бухту рассекает лучистый клинок, как рассвет озаряет угол стены: камень отполирован в двух местах–на уровне опущенной детской руки и повыше – руки старческой. На панели проснувшаяся кошка прогибается струной трамплина от самых коготков. Из-за окна, забранного решеткой, раздается всхлипывание водопроводного крана, пение дверных петель».

По направлению к победе крылатых людей

Светлана Семенова. Созидание будущего: Философия русского космизма. М.: Ноократия, 2020. 458 с

Для начала нужно, наверное, понять, где находится и как воспринимать саму тему книги. Ноосфера Вернадского, воскрешение мертвых Николая Федорова, радикальное преобразование человека в духовное существо будущего Даниила Андреева и Пьера Тейяра де Шардена, активная эволюция (термин уже авторский) – это же, скажут многие, прекрасная, но утопия, милая маргиналия на полях скорее культуры, чем науки, факт на обочине истории культуры, прекраснодушный курьез.

Но не появляется ли чувство, что все это – чуть больше, чем крупинка в истории идей и красивая история? Хотя бы потому, что упоминания умершего больше века назад «Московского Цицерона», библиотекаря и аскета Николая Федорова встречаешь довольно часто в научных статьях, в совершенно различных контекстах. Более того – его сочинения и книги о нем продолжают издавать: вспомним антологию Бориса Гройса «Русский космизм», выходившую в 2015 году в модном столичном издательстве Ad Marginem. И, конечно, книги Анастасии Гачевой: ее усилиями подготовлена не только эта книга и «Вопрос о братстве» Николая Федорова (2019), но и издана собственная книга «Русский космизм в идеях и лицах» (2016). И на лекциях самой Гачевой в Музее-библиотека Н. Ф. Федорова действительно собираются люди: доказательством тому фотографии в нынешней эманации ноосферы – вездесущем «Фейсбуке». Где на ту же страницу библиотеки подписано две тысячи человек – отнюдь немало для просто курьеза.

Конечно, интерес к воскресению мертвых, жизни воскрешенных и преображенных людей на дальних планетах в недалеком уже будущем можно довольно банально списать, вслед за религией, на психологическую веру, надежду людей, что через 60-80 лет для них не все навсегда закончится в этом мире, и они смогут увидеть тех, кого любили. Но статистика на статистику – совсем недавно мне довелось видеть результаты опроса жителей скандинавских стран: в загробный мир не верило больше людей, чем верило, и, главное, на психологическом состоянии их это никак не сказывалось, не отнимало радости существования.

Но от субъективного, которое не измерить, обратимся к объективному, тому рациональному мышлению, у которого больше всего (должно быть) претензий к идеям Федорова, а также Чижевского, Вернадского, Горского и других. «Необычно важна для русского мыслителя идея истинного коллективизма (“Жить нужно не для себя и не для других, а со всеми и для всех”), направленного на общего врага всех без исключения: смерть, разрушительные стихийные силы; тут кроется источник его безграничного оптимизма: все, одушевленные высшей целью, касающейся конкретного каждого, могут невероятно много, фактически все», пишет С. Семенова во вступлении. Тут, отметим, Федоров радикализирует идею христианского служения, превосходит ее, как и в большей части своих посылов (воскрешать и допускать в просветленную жизнь всех, а не только заслуживших райского спасения праведников, и так далее). И давайте пофантазируем – ради борьбы с цивилизационными угрозами вроде пандемий, ядерного оружия и некоторых других народам иногда получается объединяться. Но представим себе воистину фантастическое, что все страны бросили свои ассигнования на ВПК, съедающие добрую (злую) долю бюджета, на медицину, геронтологию, к ним присоединились ТНК, которые уже зачастую больше, чем государства, перестали конкурировать «на рынке» – легко представить, что рак, сердечно-сосудистые болезни, Паркинсон будут весьма потеснены, а продолжительность жизни можно будет увеличить в не столь уж отдаленном будущем. Федоров писал о «гигантской работе человечества по собиранию рассеянных частиц праха умерших и сложению их в тела» – еще совсем недавно это могло вызвать улыбку, но после успехов в клонировании и генном модицифировании уже подпадает под определение гениального предвидения. Или припомним более традиционную дарвинисткую теорию – как раз она не может доподлинно объяснить, почему на каком-то этапе случился прогресс и так же внезапно эволюционное развитие затормозилось полностью. Биолог, президент Белорусской