Предел прочности. Книга четвертая (СИ) - Углов Артем

Видеонаблюдение внутри здания сейчас не ведется, только когда хозяева отсутствуют. В качестве профилактической меры против воровства, потому как искушения в доме много, а обслуживающий персонал разным бывает.

Имелся еще внешний защитный контур, включавший в себя сигнализацию, датчики движения, и прочие хитрости. Только вот бесполезны они, когда открыли дверь и запустили внутрь.

Спокойно, Петруха, все хорошо, все согласно намеченного плана. Альсон с ролью коварной соблазнительницы справилась на отлично, теперь пришла моя очередь выкладывать карты на стол.

Поднимаемся по небольшому уступу и поворачиваем налево, в пахнущую мясом и фруктами кухню. Сейчас она пустовала, а о наличии прислуги напоминали разве что висящие на стене фартуки.

Кормухина указала пальцем на центр комнаты, а сама подошла к двери и внимательно прислушалась. По пустым коридорам гулял громкий голос Доусона и заливистый смех чертовки Альсон. Светлана поморщилась и наконец обратила свое недовольство на меня.

- Скажи, Воронов, чего ты добиваешься?

- Не понимаю…

- Не зли меня, все ты прекрасно понимаешь. Привел в мой дом эту шалашовку!

- Эта так называемая шалашовка моя девушка, поэтому попрошу…

- Кого пытаешься обмануть? - Светка быстрым шагом сократила расстояние и встала напротив, сверля меня грозным взглядом. – Воронов, вас ничего не связывает. Она не твоя девушка, ты с ней даже не спишь.

- Ошибаешься.

- Воронов, я не слепая.

- Ну раз такая зрячая, тогда скажи, зачем я здесь.

Кормухина замерла, гневно раздувая ноздри. А потом вдруг резко начала стягивать с себя платье, пытаясь неловко расстегнуть замочек на спине.

- Свет, ты чего?

- Ты же за этим пришел, да? Унизить меня, оскорбить. Лишить счастья, которое заслужила. Ты этого хотел, да?

Она кричала, нисколько не заботясь о том, что может быть услышана. Сейчас, в данную секунду ей было абсолютно плевать на подобные мелочи. Горечь и обида захлестнули девушку с головой. Губы мелко задрожали, а в уголках покрасневших глаз выступила влага.

Бездна…

- Хочешь трахнуть меня, пожалуйста. Давай, сделаем это здесь и сейчас. Деньги нужны? Скажи только сколько и убирайся! Проваливай вместе со своей блядью! Проваливай и забудь дорогу в мой дом, навсегда.

Девушка кричала, все больше впадая в истерику, а я стоял столбом и слушал, не в силах поверить в реальность происходящего. Эмоциональных вулканов имени Кормухиной насмотрелся в свое время, но этот выделялся среди прочих. Был в нем какой-то новый надлом, которого никогда не замечал раньше.

«Может дело в том, что она не играет»? – прошептал внутренний голос.

Светлана была замечательной актрисой, а еще психологом (спасибо Валицкой, научила на мою голову). И вся эта смена настроений в далеком прошлом была сплошной театральщиной, рассчитанной на одного зрителя. Хотя кого обманываю, какой театр - тесты потенциального курсанта на стрессоустойчивость. И губы у нее тогда не дрожали, и голос не срывался, захлебываясь слезами.

- Уходи, пожалуйста, - девушка уткнулась лицом в грудь, и я почувствовал влагу на шее. – Умоляю, просто исчезни из моей жизни. Я беременна, у нас с Майклом скоро будет ребенок и… я прошу, пожалуйста, оставь меня в покое.

Бездна… я так не могу. Рука автоматически потянулась к спине девушки, обнять и утешить, как это бывало раньше. Я даже успел ощутить теплую, подрагивающую спину под своей ладонью, когда остановился… в самый последний момент.

В узел галстука встроен микрофон, а в паре километров отсюда стоит фургон, в котором Мозес с рыжим Лановски внимательно следят за каждым сказанным слово. Авосян и Леженец сидят в машине на обочине южного шоссе, перекрывая единственную дорогу, ведущую к особняку. В гостиной Альсон обрабатывает Майкла Доусона, во всю кокетничая и соблазняя. Увлекла настолько, что последний даже не реагирует на крики супруги.

Куча народа доверилось мне, пошло на риск, поставив на кон свое будущее в Организации. Утешать Кормухину? Нет, сегодня у меня другие задачи.

Аккуратно беру девушку за плечи и отстраняю от себя. Смотрю в набухшие от слез глаза и произношу:

- Свет, я знаю.

- Что ты знаешь?

- Я всё знаю про невидимую Тварь, про способности, которые она дает. Свет, это не игрушки, не инопланетный сверхразум, дарующий благодать – это паразит, присасывающийся к человеку, и медленно сводящий с ума.

- О чем… о чем таком ты говоришь? – в глазах девушки промелькнула растерянность. Она даже попыталась улыбнуться. – Это же такая шутка, да? Глупый розыгрыш?

- К сожалению нет. Прости, что притащил за собою эту Тварь из Дальстана. Таким как она, нужны живые организмы из сто двадцать восьмой параллели. Только с нами они могут существовать в полноценном симбиозе.

- Я не понимаю… твари, симбиоз. Несешь какой-то бред.

- Послушай меня.

- Даже не собираюсь, - Светлана попыталась уйти, дернулась в сторону, но я удержал ее за плечи.

- Ты не понимаешь, это слишком опасно. У Твари, что прицепилась к тебе, есть прозвище.

- Пусти!

- Свет, это Палач, слышала о таком?

- Сейчас ударю.

И она ударила не ладошкой, а кулаком по лицу: один раз, второй… Третьего не последовало, я успел перехватить руку в воздухе, крепко сжав тонкое запястье. Запоздало вспомнил про ноги, которыми она орудовала не менее ловко. Могла каблуком по подъему ступни заехать или того хуже, коленкой по причинному месту. Могла, но отчего-то медлила.

- Воронов, кому говорю, пусти или позову охрану.

Неужели ошибся, неужели пустой пшик? Нет никакого Палача, прицепившегося к Кормухиной или ее мужу? Отступать слишком поздно, все что остается, играть отведенную роль до конца. И блефовать на полную катушку.

- Свет, послушай меня… Организации нужны такие мы или думаешь, почему меня в академию приняли? Из-за Михаила Воронова, неуловимого главы секты? Да плевать им на брата, им симбионта подавай, который внутри меня сидит. И внутри тебя тоже… Только вся беда в том, что твой симбионт дефектный, распробовавший вкус человеческой крови. Он хищник, сорвавшийся с цепи - дикий зверь, а от таких принято избавляться. Свет, они уже все знают и за тобой придут, не сегодня-завтра. Поверь, нет у тебя прекрасного семейного будущего, а если меня не послушаешь, то и никакого не будет - зачистят вместе с Тварь.

- Все сказал? А теперь отпусти!

Ничего не случилось, ровным счетом ни-че-го. Не знаю, на что мы рассчитывали: на признание Светланы или на явление Палача во всей красе. Спешили, не имея достаточного времени в запасе. Рассчитывали лихим наскоком схватить птицу-удачи за хвост и вот конечный результат.

Внимательно изучаю реакцию Кормухиной, пытаясь прочитать хоть что-то в ее глазах, помимо раздражения и злости. Девушка свободной рукой тянется к лицу, и я жду, что она поправит сбившуюся прядку волос: привычным движением, как делала миллионы раз. Но вместо этого тонкие пальцы скользят по верхней губе. Светлана внимательно изучает их, пытаясь разглядеть на подушечках… что? Следы помады, капельки пота, крошки еды или…

Запах крови и привкус металлических гаек во рту. Такое со мной случалось, когда видел табличку на лифте с надписью «не работает», или «политическую карту мира» из другой реальности. Я ровно так же проводил пальцем под носом, ожидая увидеть красные разводы. Единственный достоверный признак появления Марионетки, или скорее следствие вмешательства Твари из запределья.

Неужели сейчас… Я увидел, как резко расширились зрачки девушки, наполнившись страхом. Светлана не могла оторваться от зрелища, разворачивающегося за моей спиной, настолько ужасного, что он сковал ее, превратив тело в застывшую статую.

Да что ж такое-то? Я не выдержал и обернулся.

Возле духового шкафа, в самом углу кухни была та самая Марионетка. Нет, она не висела под потолком, растопырив конечности и выпустив наружу длинный язык с полипами, и не щелкала тетеревом на току. Она именно что стояла, как человек. И образ имела соответствующий, скопировав меня до мельчайших подробностей, вплоть до прыщика под носом. Только эмоции на лице отсутствовали - застывшая восковая маска: гладкая, без единой морщинки. И глаза такие, в которые лучше не смотреть. Не было там ничего, кроме пустоты – белки сваренных в крутую яиц. Симбионт забыл про зрачки с радужкой или счел подобные детали излишними.