Переплет - Бриджет Коллинз

– Где он сейчас?

– Не имею ни малейшего понятия. – Он наклоняет голову и смотрит на меня. – Могу я спросить, зачем он вам? Я бы с радостью сам вам помог.

Я потираю лоб. Солнечные блики на снегу ослепили меня, и темные точки пляшут перед глазами.

– Я хотел спросить его о книге, – отвечаю я.

– О книге, значит.

В комнате слишком тепло. Меня начинает подташнивать. Делаю несколько шагов вперед и стараюсь глубоко дышать. Взмокшая рубашка прилипла к ребрам.

– Речь о моей книге. Оказывается, я… – На пьедестале передо мной стоит ваза с орхидеями; протягиваю руку и дотрагиваюсь до кремового лепестка. Цветок оказывается искусственным. Поворачиваюсь к де Хэвиленду. – Меня переплетали. Эмметт Фармер рассказал мне об этом. Прежде чем начать работать у вас, он служил учеником в другой мастерской. Вы об этом знали? Знали о моей книге?

Он одергивает жилет.

– Нет, боюсь, я слышу об этом впервые, – отвечает он. – Откуда я мог знать?

– Но Эмметт Фармер знал. И я должен найти эту книгу. Я скоро женюсь. – Разумеется, де Хэвиленд осведомлен о моих планах. Я тереблю перчатки.

– Мистер Дарне, как бы мне ни хотелось вам помочь, я не могу. Если бы переплет был выполнен в моей мастерской, другое дело… – Он сокрушенно качает головой.

– Я должен найти Фармера. Куда он мог пойти?

– О. – Де Хэвиленд протяжно вздыхает, наклоняется и перекладывает иллюстрированные журналы на столе. Он делает это не спеша, как будто бы ему очень важно, чтобы «Парнас» с аквамариновой обложкой лежал рядом с «Иллюстрированным журналом для охотников» и «Джентльменской газетой». Наконец он встает и смотрит на меня. – Мистер Дарне, – произносит он, – не тратьте время зря. У многих молодых людей есть грешки… нет, прошу, послушайте меня. Свою книгу вы вряд ли отыщете. Может статься, что ее вообще не существует. Эмметт Фармер был лжецом и вором. Прошу, послушайтесь моего совета – забудьте о нем. У вас вся жизнь впереди. Просто забудьте.

– Книга существует. Мой отец… – я замолкаю. – Де Хэвиленд, я отблагодарю вас. Очень щедро отблагодарю. Я готов отдать за эту книгу приличную сумму. Пятьдесят гиней. Даже сто.

Он дважды часто моргает. По его лицу скользит тень сожаления, но оно вмиг принимает прежнее выражение.

– Простите, что не могу вам помочь. – Он достает из кармана часы. – А теперь, с вашего позволения, мне пора. У меня важный визит.

Я хватаю его за локоть.

– Когда он уехал?

– Позавчера ночью.

– И вы не знаете, куда он направился?

Он отряхивает рукав, проверяя, не запачкал ли я его, и смахивает невидимые пылинки. Затем смотрит на меня.

– Мне очень жаль, мистер Дарне, – повторяет он. – Но, по правде говоря, мне все равно, даже если он до смерти замерз в подворотне.

Когда я выхожу на улицу, бледно-голубые тени лежат в отпечатках шагов на снегу, чей рельеф напоминает маленькие уступы и ледники. Стоит мороз. Мимо со скрипом проезжает двухколесный экипаж. От лошади исходит пар, густой, как туман. Прохожий поскальзывается на мостовой и раскидывает руки, стараясь удержать равновесие. Улица почти пуста.

Я вдыхаю ледяной воздух, и тот обжигает горло. Схватившись за фигурный наконечник копья, которым увенчана решетка перил, я чувствую холод металла. Склонив голову, сжимаю наконечник, пока острая боль от пореза не пронзает руку.

Даже не оглядываясь, я чувствую, как кто-то отодвигает кружевную штору в окне приемной. Де Хэвиленд стоит у окна и следит; ждет, пока я уйду.

Спускаюсь по ступеням и поворачиваю туда, откуда пришел. За углом переулок; по обеим сторонам тянутся высокие стены, запачканные сажей. Свернув в тень, дохожу до конца переулка и вижу перед собой узкую грязную улицу с сараями, калитками и открытыми дворами. Примерно на середине улицы вижу ветхую деревянную постройку чуть выше остальных домов. Остановившись напротив, я прищуриваюсь и заглядываю в окно. За грязным стеклом над верстаками склонились рабочие. Один бьет что-то молотком; второй стоит, сгорбившись над столом. Третий поднимает голову, в его руках книга в сияющем красно-золотом переплете.

Стучу по стеклу и подаю знак одному из рабочих. Смотрю на него в упор, он наконец пожимает плечами, откладывает книгу и исчезает из виду. Секундой позже открывается дверь на улицу; рабочий высовывается наружу.

– Что вам?

– Это переплетная де Хэвиленда?

– Парадный вход с Элдерни-стрит.

– Я ищу Эмметта Фармера, ученика.

– Его уволили, – отвечает рабочий и собирается закрыть дверь.

Я тянусь в карман. Мой собеседник колеблется.

– Знаю, – отвечаю я и демонстрирую ему краешек монеты в полсоверена, зажатой между большим и указательным пальцем. – Куда он направился?

Рабочий откашливается и равнодушно сплевывает на землю.

– Понятия не имею.

– Он поехал домой? Откуда он родом?

– Из деревни, кажется. Раньше он работал в другой переплетной. – Он жадно смотрит на монету. – А почему бы вам не спросить самого де Хэвиленда?

– А Фармер не говорил вам, куда направляется?

– Послушайте, – качает он головой. – Его вышвырнули на улицу среди ночи. Я узнал об этом только утром. Уж не знаю, что он натворил, куда отправился и жив ли еще. Небось валяется в канаве, как и все, кто лишился работы.

Я наклоняюсь ближе и чувствую исходящий от него запах табака.

– Прошу. Мне очень нужно его найти.

– Стану болтать о том, что творится в переплетной, меня самого вышвырнут, – говорит он и захлопывает дверь. Я слышу его шаги в коридоре. Снова принимаюсь настойчиво стучать по стеклу; в конце концов он открывает окно и высовывается на улицу. – Этот Фармер ушел и даже не взял с собой вещи, – говорит он. – Его пальто и сумка наверху. Больше никто ничего не знает. Теперь уходите, или я позову полицейских.

Мужчина опускает окно и закрывает задвижку. Сквозь налет копоти и пыли я вижу, что он вернулся к работе. Кажется, он говорит правду.

Я так закоченел, что мне трудно пошевелиться. Ступая по замерзшим рытвинам, добираюсь до конца переулка, сворачиваю за угол раз, потом другой. Я не знаю, куда направляюсь, но шагаю вперед, а безысходность следует за мной за пятам. Вскоре я понимаю, что заблудился. Должно быть, я хожу кругами; остановившись, вижу, что очутился на площади Элдерни у входа в паб. Подняв голову, вижу коринфские колонны и золотую гравировку на черной вывеске: «Принцесса». А может, я пришел сюда нарочно. Впрочем, мне все равно.

Внутри меня встречает полированная медь, темное дерево и рифленое стекло с отблесками газовых ламп. В лицо ударяет теплый воздушный поток с примесью немытых тел и пролитого алкоголя. Шагнув за порог, чувствую, как обветренные щеки