Адамант Хенны - Ник Перумов

«…Не пугай себя пустыми снами, – вдруг подумал Фолко. – Делай что должно; а о Силах станешь размышлять, когда окажешься лицом к лицу с ними. Спи, Фолко Брендибэк, и думай лучше о том, чтобы тебя сонного не прирезала бешеная Тубала!»

Вингетор распорядился на всякий случай приставить к воительнице стражу. Это вызвало настоящий взрыв ярости; но Санделло шагнул к взбешённой Тубале, что-то прошептал ей на ухо – и та подчинилась.

Томной, вальяжной красавицей, черноокой, черноволосой, плыла над Полуденными Землями ночь. С разных сторон шли и шли сюда, к затерявшимся в отрогах Хлавийского хребта стоянкам Хенны, разные, очень разные странники…

Солнце только-только взошло. По левую руку вздымались угрюмые громады Хлавийского хребта, и между протянувшимися далеко на юг длинными руками отрогов по-прежнему лежала тьма. Скоро, совсем скоро жаркие лучи проберутся и сюда, в последнее прибежище ночи, – но пока ещё здесь было темно и даже прохладно.

Эовин подняла голову. Глаза горели, словно под веки ей насыпали песка. Этой ночью преследователи отстали, и девушке удалось немного поспать – Серый же так и не преклонил голову. Вот и сейчас он оставался на страже, правда, вид у него донельзя измученный – словно он всю ночь отбивался от целой рати наседавших врагов. Глаза глубоко запали, под ними набрякли синюшные мешки. Лицо – болезненно-бледное. Он сидел, привалившись спиной к стволу, правая рука судорожно уцепилась за эфес воткнутого в землю меча.

– Нам… надо… идти… – с усилием произнёс он.

– Куда? – вырвалось у Эовин.

Они и без того четыре дня петляли, как зайцы, запутывая следы. Первые дни погоня висела прямо-таки на плечах, потом каким-то чудом от неё удалось оторваться. Правда, Эовин сильно подозревала, что тут не обошлось без особых способностей её спутника – она не сомневалась, что он – великий чародей. Это и притягивало, и пугало. С одной стороны, он такой же человек, как и она, так же испытывает голод и жажду, так же устает, нуждается в сне, а с другой – повелевает могущественными Силами, способен вырвать её, Эовин, из самой пасти огненной смерти… Кто он? Кто?..

– Нам надо вернуться к… Хенне. – Глаза Серого превратились в настоящие провалы, затопленные тьмой.

«Наверное, так падает тень», – попыталась успокоить себя Эовин.

– Надо вернуться… Потому что у него – ключ… Ключ ко всему… – Кулаки Серого судорожно сжимались и разжимались. – Я знаю, что я – это не я… и когда я смотрел на… на его слепящую Силу… я чувствовал, как память моя возвращается… Пока это лишь отрывки, бессвязные и тёмные… Я помню, что у меня были сын и дочь…

– Но нас убьют… – робко пролепетала Эовин, как-то сразу вспомнив, что ей всего-навсего пятнадцать.

Серый в упор взглянул на неё, и девушка отшатнулась, точно получив удар в лицо.

– Я пойду туда. И ты пойдёшь вместе со мной. Мы либо одержим верх – либо падём. Если мы падём – то всего лишь отправимся за Гремящие моря… где я уже побывал один раз. Это совсем не страшно…

– К-как? Т-ты побывал?..

– Я умирал, – мрачно бросил Серый. – Смерть стояла у самого моего сердца… и я уже видел раскрывавшийся предо мной Чёрный Путь… Туда, на Заокраинный Запад, куда ушли эльфы… Но потом… кто-то, наверное, решил посмотреть, что ещё я смогу сделать, – и вернул меня назад.

– Но оттуда не возвращаются! Один только Берен…

После победы в Войне за Кольцо многое из эльфийского наследства стало песнями – особенно в Рохане, всегда предпочитавшем слово произнесённое слову начертанному. «Жеста о Лейтан», «Высвобождение из Оков», часто пелась в широких роханских степях, перед золотым троном правителей Эдораса и в простых шатрах табунщиков на летних пастбищах. Не раз слышала эту жесту и Эовин.

– Берен умер на самом деле, – сумрачно возразил Серый. – Умер и был возвращён назад… по особой милости Вышних. Со мной было другое. Чёрный Путь раскрылся передо мной… но я не ступил на него.

– Всё равно я не хочу умирать! Мне страшно!..

Несколько мгновений Серый смотрел на девушку.

– Ни у тебя, ни у меня уже нет выбора. Для тебя всё было предрешено в тот миг, когда тебя схватили в Умбаре. После этого ты следовала дорогой своей Судьбы. И подумай – разве могли мы повернуть назад после битвы с перьерукими? Куда бы мы пошли? В Харад, навстречу новому плену и смерти?..

– Но разве ты, такой сильный…

– Это могло и не повториться, – сурово вымолвил Серый. – Я чувствовал – там, на Юге, горит питающий меня огонь, и, поверни мы на север, как знать, чем бы всё это кончилось. Нет, не обманывай себя. Надо идти вперёд до самого конца. По-моему, смерть в бою куда лучше позорной гибели под харадскими бичами, разве не так?.. У меня за плечами – Мрак и Смерть. Но я знаю – хватило одного взгляда! – что в прошлом я был не простым рыбаком или даже воином. Что-то высокое и необоримое влекло меня… Неужто ты, смелая Эовин, бросившая родину ради приключений, – неужели тебе не хотелось бы рискнуть всем, чтобы получить всё?

– Н-не понимаю… – Эовин съёжилась.

– У меня была Сила. – Голос Серого упал до шёпота. – Не та, что сейчас… совсем другая… чистая, как крылья ночи! Нет, что я говорю… Нет… она… она тянула меня… куда-то прочь… я боролся… не понимая…

Казалось, он бредит. Голова моталась из стороны в сторону, лоб блестел от внезапно проступившего пота. Превозмогая страх, Эовин коснулась горящей щеки Серого – так и есть, весь в жару. Что же теперь делать? В степи, в родном предгорном лесу девушка не растерялась бы, она знала десятки трав – и полезных, и отравных…

Серый, внезапно оттолкнув её руки, упал лицом в траву. Спина бурно вздымалась от учащённого дыхания. Он страшно захрипел, точно ему не хватало воздуха… и так же резко выпрямился.

– Ох… Что-то нашло на меня… Безумие какое-то… Знаешь, я сейчас видел… странно… точно сон – двое на берегу, в белых одеждах, прекрасные, как… как сами эльфы. Женщина с золотыми волосами, даже лучше твоих, прости, – она смотрела прямо в меня… – Голос Серого с каждым мгновением становился холоднее и спокойнее, Эовин даже показалось, что меняется и его звучание. – Смотрела прямо в меня, – он даже усмехнулся, – смотрела со страхом… Она – боялась – меня! Не знаю, что значит это видение, но… Когда тебя боятся, это значит – есть за что. По крайней мере, в это хочется верить. – Он вновь взглянул на Эовин. – Ты испугалась? Ты думала – я лишился рассудка? Нет, вовсе нет.

Серый поднялся с земли – мягким, кошачьим движением, какого Эовин никогда не замечала у немолодого, седовласого сотника брошенной на верную гибель невольничьей рати.

– Ты идёшь со мной?