Адамант Хенны - Ник Перумов

Серый поднялся с земли – мягким, кошачьим движением, какого Эовин никогда не замечала у немолодого, седовласого сотника брошенной на верную гибель невольничьей рати.

– Ты идёшь со мной?

– З-зачем?.. Отобрать?.. – Она не договорила.

– Именно так. Отобрать у Хенны его Силу. Я не верю, что она принадлежит ему по праву рождения. Скажу больше – я почти уверен, где сердце той Силы. Я верну себе память… а потом сделаю тебя королевой.

– Что?… – опешила Эовин. Серый смотрел на неё очень серьёзно, без тени насмешки.

– У меня есть один долг… – медленно проговорил он. – Старый долг, из прошлого… это одно из первых воспоминаний, что вернулись ко мне… Мёртвая девушка, почти девочка, совсем как ты – погибшая для того, чтобы жил я. Я помню её взгляды… Они жгут меня с первой же секунды, после того как ожили в моей памяти. Это – старый долг, но он должен быть отдан. Вставай! Ты будешь первым воином моей новой армии… и, клянусь тебе именем своим, которое ещё предстоит узнать, королевский венец опустится на твоё чело!

В его словах билось сердце Силы. Призрачный плащ королей былого, отделанный пурпуром и золотом, вился за его плечами.

Лёгким движением Серый взлетел в седло. Заворожённая его порывом – в тот миг ей казалось, что она уже ощущает тяжесть короны, – Эовин последовала его примеру.

Презрев опасность, они скакали прямо к ставке Хенны.

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ПОДЗЕМНЫЕ ПУТИ ЧЁРНЫХ ГНОМОВ

Лодочка ткнулась носом в каменную осыпь. Могучая подземная река раздваивалась; и на перекрёстке, как водится, возникло небольшое поселение. Тем более что отсюда удалось пробиться на нижние горизонты, где – по мысли королей Подгорного племени – должен был залегать мифрил, и поэтому жизнь здесь кипела вовсю.

Двое гребцов подождали, пока их знатный пассажир сойдёт на берег.

– Быть беде, чует моё сердце, – с тревогой проговорил один из лодочников, провожая уходящего взглядом. – ОН ведь так просто не появляется…

– У меня всё внутри прям-таки охолодело, как ЕГО увидел, – вторил своему товарищу второй гребец.

Разговор вёлся, разумеется, на языке Чёрных гномов – тайном, даже ещё более тайном, чем наречие прочих детей Ауле…

– Ох, что-то будет… – вздохнул первый лодочник.

– И не говори. Появился – туча тучей! Стражники наверху говорили – никогда ЕГО с таким лицом не видели. Слова ни с кем не перемолвил – сразу вниз, к нам, сюда… На Юг куда-то спешит, сказывают.

– Да нет! Не на Юг! На Закат – так я слышал.

– А когда это ты только успел? – подозрительно осведомился второй гребец.

– Да уж успел – пока иные глупые сплетни слушали.

– Это кто слушал? Это я слушал?! – взъярился второй. – Ну, тебя-то я сейчас проучу…

Из ножен на широком наборном поясе выпорхнул кинжал. Но и первый гребец оказался не лыком шит – ловко отмахнулся проложенным сталью рукавом и ударил сам – ножом в горло недавнему товарищу. Тот захрипел, забулькал, захлёбываясь кровью; однако сил на один-единственный последний выпад у него хватило. Кинжал вошёл прямо в сердце противнику, слишком быстро уверовавшему в свою победу… Безумная драка кончилась в несколько мгновений. Два трупа остались лежать в мелкой воде.

ОКТЯБРЬ, 9, ПОЛДЕНЬ, БЕРЕГ КАМЕНКИ В ВЕРХНЕМ ТЕЧЕНИИ, НЕВДАЛЕКЕ ОТ СТАВКИ ХЕННЫ

Эстафета Хенны – конная или велбужья – хоть и не намного, а всё ж опередила корабли эльдрингов. Каменка стала совсем узкой и быстрой. Кили «драконов» вот-вот могли заскрести по камням. По берегам вздыбились холмы, с севера всё увереннее наступали передовые отряды рощ и перелесков. Там, в предгорьях, они сольются в сплошной зелёный ковер, без малейшего разрыва устлавший землю.

Вперёдсмотрящий заливисто свистнул.

– Пристань!

– Оружайсь! – немедленно скомандовал Вингетор, и десятники тотчас подхватили его слова. В который уже раз, не в силах оторваться, Фолко смотрел, как эльдринги облачаются в доспехи. Солнце на Юге палило немилосердно, местные обитатели предпочитали просторные развевающиеся белые одеяния; северные доспехи годились тут мало, однако в запасах опытного тана, не раз хаживавшего на Дальний Юг, нашлось всё потребное и на такой случай.

Вокруг пристани роилась целая туча народу. Похоже, Хенна не поскупился, выслав гостям с Севера поистине царский эскорт. Одних только конных в отливающих на солнце длинных кольчугах и высоких острых стальных шлемах Фолко насчитал не меньше сотни. Воздев украшенные флажками копья, они застыли в молчаливо-грозном строю, готовые в любой миг устремиться в атаку сверкающей лавой… А вокруг собрались лучники и пращники, метатели дротиков – почти нагие чернокожие воины – и другие чернокожие – с длинными копьями, увенчанными необычно широкими и вытянутыми наконечниками – самыми настоящими мечами. Возле воды в сёдлах ждали гостей двое низкорослых – по меркам людского рода – всадников, облачённых в вызывающе простые коричневые накидки. Ближе чем на десять шагов к ним никто не приближался.

– Вот о них-то я тебе и рассказывал, половинчик, – послышался совсем рядом скрипучий голос. Горбун Санделло, вооружённый с головы до ног, неслышно подошёл к борту, встав рядом с хоббитом. – Это те, что заместо пастухов… для людского стада, умирающего с воплем «Хенна!» на устах…

– Я слышал, – заметил хоббит, – что десять лет назад… многие умирали с воплем «Олмер!».

– Эарнил, – глухо поправил Фолко горбун. – Не Олмер. Войска знали его как Вождя Эарнила – забыл?

– Какая разница?

– Ты прав… – Санделло отвернулся.

До этого хоббит осторожно пытался расспросить молчаливого горбуна, что творится на Востоке, как дела в цитадели и прочее, – но наткнулся на непроницаемую стену молчания. Вернейший из воинов Олмера рассказал лишь об одном. О своём странном, не виданном на Западе мече.

– Они порой забредали к нам в цитадель, – говорил горбун, – странные воины, чья кожа желта, волосы черны, а глаза раскосы. Они живут на самом восточном краю земли, куда не дотягиваются взоры Властителей Запада. У них странные умения и таланты, странные цели и пути, не понятные нам, выросшим на другом конце земного окоёма… Как-то к нам в цитадель явились двое – молодой парень и старик, одетые в жалкие лохмотья… Всё, что они имели, – это пара мечей… и странных копий, у которых навершия словно широкие ятаганы. Молодой потребовал – не попросил, а именно потребовал! – почётной службы, заявив, что возьмёт верх над любым… Там случился Берель, он не стерпел наглости, вышел против него… И едва не лишился ушей. От позора он чуть не вскрыл себе горло… Тогда вышел я. – Санделло растянул губы в нечто, долженствующее изображать улыбку. – Мы бились долго… И я не мог взять верх. Я, Санделло, – не мог! Парень хохотал мне в лицо. Но и он не смог ничего мне сделать, хотя… мне это далось недёшево. Тогда я опустил меч и сказал, что хочу стать его учеником. Наглец снова рассмеялся. «Куда тебе, старик! – бросил он мне. – Ты ловко машешь этой железкой, но вот посмотрим, что ты сделаешь, когда я начну биться по-настоящему!» Он атаковал… и на сей раз мне и впрямь пришлось солоно. Наконец… наконец я оступился. Он воспользовался этим… и приставил меч мне к груди. Тогда… я показал ему, что драться можно не только мечом, но и ногами, даже если они – ноги горбуна. Он отлетел… а когда поднялся, я понял – драться будем насмерть. У меня была пара ножей… я уже думал, не остановить ли парня, ранив в бедро, – когда вмешался его старый спутник. Он вышел вперёд – раз, два, взмах, другой – и парень остался безоружным, а старик подошёл ко мне и поклонился: «Ты оказал ему наивысшую честь, которую оказывают мастеру. Ты просил его взять тебя в ученики. Он отказал, дав гневу овладеть собой. Прости моего неразумного сына! Я готов стать твоим учителем…» А когда мы расставались – он подарил мне этот клинок…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});