Лев Толстой. На вершинах жизни - Игорь Борисович Мардов

«Сущность религии в том, чтобы видеть не себя одного и прикасающихся к тебе, а Все, бесконечное Все, и свое отношение к этому Всему – Богу. В этом религия»(56.49).

Про «свое отношение к этому Всему – Богу» Толстой рассказывает так:

«Про Бога я знаю и могу знать, что Он есть все, не имеющее никаких пределов и ограничений, но я говорю и думаю, не могу не говорить и не думать, что Бог – это Отец, во власти которого я нахожусь, который добр и знает меня и может помочь мне. И говорю: прости мне, Господи, помоги мне, благодарю Тебя»(56.52).

"Бога узнаешь не столько разумом, даже не сердцем, но по чувствуемой полной зависимости от Него, вроде того чувства, которое испытывает грудной ребенок на руках матери. Он не знает, кто его держит, кто греет, кто кормит, но знает, что есть этот кто-то, и мало того, что знает – любит его"(52.157).

Вот молитва Льва Толстого:

«Помоги мне, Господи, уничтожить себя так, чтобы Ты мог жить во мне, проходить через меня – чтобы я мог быть только Твоим проявлением»(56.122).

Когда это удается ему, он испытывает полную радость существования.

10 октября 1907 года. «Все чаще и чаще испытываю какой-то особенный восторг, радость существования… разжигается внутренний свет»(56.70).

12 октября 1907 года. «Здоровье – хорошо, а на душе – рай – почти рай. Все больше и больше входит в жизнь то, чтобы, не думая о себе для себя (тела) и о себе во мнении других, жить любя. И удивительно радостно»(56.71-2).

«Все больше и больше считаешь все любимое тобой – собою, а любишь все, и потому не на словах, а на деле становишься Богом. Как это совсем особенно, с какой-то охватившей, претворяющей все мое существо в одну радость, силой я почувствовал это ночью. Теперь читаю, пишу, но не могу восстановить чувства радости, восторга, умиления»(56.74).

«Отрываюсь от работы, чтобы записать то, что с утра испытываю невыразимую, умиленную радость сознания жизни любви, любви ко всем и ко Всему. Какая радость! Какое счастье! Как не благодарить То, Того, Кто дает мне это»(56.76).

И принципиально новое положение, которое высказывалось всегда, уже давно поставлено во главу угла, но теперь обретает особое звучание:

«Деятельность жизни проявляется любовью. Увеличивать в себе любовь человек не может, потому что любовь есть сама сущность жизни. Человек может только уничтожать препятствия проявлению любви. И в этом жизнь человеческая, и на это должны быть направлены усилия человека»(56.87).

«Все больше и больше сознаю, познаю невозможность жизни во имя будущего. Нельзя устраивать государства, нельзя свою семью, нельзя С Е Б Я. Что будет, предоставь Ему, а сам живи в том, что есть, стараясь делать то, что хотели всегда все люди и чему учили, и что одно ты можешь беспрепятственно делать, чего одного тебе истинно хочется и что одно дает тебе истинное счастье: становиться лучше и лучше, любовнее и любовнее»(56.157).

И через несколько дней после этой записи:

«Вчера разозлился на лошадь. Как скверно!»(56.158).

Бог не есть любовь. «Любовь это – сознание своей истинной жизни, единой во Всем»(56.165). Иными словами, любовь это сознание жизни той «капли», которая живет в Обители нераздельности. «Всё» (Бог живой) проявляется в людях любовью (см.56.101). Любовь – закон Бога для духовного существа, выпущенного в Обитель отделенности, то есть для человека. Высшая душа человека (капля «живого глобуса») выпущена в Обитель отделенности для полноты выражения и деятельности сознания своей истинной жизни. В этом разгадка – зачем пределы отделенности, в которые заключена высшая душа человека.

«Мир представляется мне таким устройством, при котором существа (в том числе и человек) одарены самодеятельностью, дающей им сознание блага, в точно определенных пределах, в области которых они свободны, но из которых выйти не могут. Так что существа имеют благо свободы, не могущей нарушить течение жизни целого и его законов. Один из таких законов может быть сознан человеком. Закон этот есть любовь»(56.101-2).

Любовь – закон Бога для человека в том смысле, что она основа жизни, и не только жизни человека, но и жизни как таковой – Жизни в Обители Бога. Но откуда же смертному человеку знать об этом?

Лев Николаевич всегда, а тем более на Вершине жизни, обладал удивительной способностью ощущать то, что другим и объяснить и вообразить трудно – жизнь как таковую, Жизнь Всего, Жизнь с большой буквы. Толстой чувствовал самою Жизнь так остро, полно и глубоко, как вряд ли кто другой. На самой глубине Жизни он мог переживать ее трепетание и переживать до внутреннего трепета, до сотрепета с нею, до сопереживания трепетности самой Жизни. Ощущение великого дара жизни никогда не покидало его. С годами он стал сознавать свою ответственность не только за общий дар жизни, но и за данную ему способность переживать ее глубины. Отсюда его стремление вынести наружу из практически никому не доступных глубин Жизни то, что люди не ведают: Закон Жизни, постигнутый в ней самой. Непосредственно, от самой Жизни, из «живого глобуса» он знал, что сознание истинной жизни и Закон Жизни для Обители отделенности, для земного человека – в агапической любви. Но как донести это свое знание до людей, которые еще не готовы воспринять его? Это практически невозможно даже из уст Льва Толстого, при его гениальных способностях выражения всего на свете человеческим языком. И Толстой – молился.

«Вся моя молитва, – пишет он 12 июля 1908 года совершенно неизвестному ему человеку, – если бы молился к Богу, не может быть ничем иным, как благодарностью за то огромное счастье, какое я не предполагал, что возможно иметь человеку. Вы спросите, какое же это счастье и в чем оно состоит?

Состоит оно в том, что то, чего одного я желаю более всего на свете, постоянно и неуклонно совершается, а именно то, чтобы всё больше и больше освобождаться от телесных желаний и чувствовать в себе ту основу жизни, которая вложена во всех людей и которая есть не что иное, как любовь, любовь ко Всему. Думаю, что это приближение к совершенству любви есть неизбежное свойство жизни каждого человека, хочет ли он того или не хочет, и потому понятно, что если человек поставит себе целью то, что в нем совершается, то он и будет постоянно получать удовлетворение, всё большее и большее счастье. Правда, состояние это не постоянное. Бывают, хотя и изредка, минуты, когда я перестаю чувствовать это благо, бывают даже и тяжелые минуты, но все они приходят только тогда, когда я отдаляюсь от той цели, которую я поставил себе и которая свойственна человеку"(78.180).

*)В таком состоянии все дорогие прежние мысли