Три круга Достоевского - Юрий Кудрявцев

Одни люди задумываются над смыслом жизни, другие — нет. Но практически каждый придерживается какой-то ориентации. Крайности — комфорт тела и комфорт духа. Под последним по­нимается не уснувший дух, а состояние духа, исполнившего свое назначение. Живущие ради «быть» нередко строят жизнь по ка­кой-то философии. Живущие ради «иметь» часто подгоняют фило­софию под свои поступки.

Позиция Достоевского в вопросе смысла жизни, внимание к которому очень большое, выражена недвусмысленно: автор ро« манов на стороне живущих ради «быть».

В «Дневнике писателя» говорится: «Без высшей идеи не мо­жет существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно — идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные «высшие» идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из одной ее вытекают» [1895, 10, 424]. Здесь я вижу мысль о бессмертии духа, а <не тела. Мысль о том, что человеку трудно быть личностью без уверенности в бессмертии того, что было в его духовном мире. Он должен знать, что его мысли, чувства не уйдут бесследно. Это боязнь безыдейности, бесцельности своего существования.

При невнимании к проблеме бессмертия, при подмене цен­ностей у человека притупляется стимул к личностности.

Очень рельефно проблему смысла жизни Достоевский ставит в записи у гроба жены. Сначала говорится о бессмертии в мис­тическом плане: «Маша лежит на столе. Увижусь ли с Машей?» [ЛН, 83, 174]. Ответа на вопрос нет. Нет и дальнейших размыш­лений в этом плане. Ибо не возможность и не невозможность бессмертия в мистическом аспекте волнует писателя. В перелом­ный момент его жизни он размышляет, исходя из своего опыта, о смысле жизни человека.

Можно просто «не заметить» эти размышления, отнеся все их к «мистике». Но этим крайне обедним себя. Делать этого не следует, ибо Достоевский поднимает серьезнейшую проблему пе­ред каждым, желающим сохранить свою личность.

Достоевский признает за жизнью смысл. Исходит он из того, что человек должен самостоятельно осмыслить себя и свое ок­ружение. Должен быть самим собою, быть личностью. Но здесь же он говорит, что каждая личность должна уничтожить себя, свое Я. Это, однако, не значит, что личность должна мыслить стереотипно, как все. Совсем наоборот. Речь идет об уничтоже­нии своего Я в плане ценностной ориентации. Уничтожить свое Я означает ставить интересы других выше своих, потерять свое «иметь» ради «иметь» другого. Жить ради «быть» и означает жертвовать своим «иметь». Уничтожение своего Я в этом смысле есть полное проявление и утверждение личности.

В этом диалектика двух аспектов личности. Личность суще­ствует не для себя, а для того, чтобы своим примером «быть» увлечь к этой ориентации других. Сделать всех равными, т. е. всех поднять до себя.

Это философия антииндивидуализма. Но последний достига­ется не через утерю личности, а через полное развитие личности каждого. Не через нищету духа, а через предельное его богатство. Это не равенство безличностей, а равенство личностей.

Понимание бессмертия здесь совсем не мистическое. Физи­ческое бессмертие — через детей, духовное — через оставление в душах других или нах бумаге части своей личности.

На первый взгляд, в записи Достоевского настораживает при­знание конца жизни на земле при достижении гармонии. Но фак­тически, как мне кажется, речь идет о конце такой жизни, когда до идеала было еще очень и очень далеко, когда в мире преоб­ладали безличности. Рай, по Достоевскому, есть достижение идеала. Рай писателем подробно не раскрыт, его форму он не показывает. Но полагает, что это такое состояние общества, при котором каждый будет личностью в мыслительном и ценностном отношении. При этом, конечно, Достоевский не обольщается на счет быстрого достижения идеала. Идеал, возможно, вообще не будет достигнут. Но это тот маяк, который светит каждому чело­веку, задумывающемуся о смысле своего существования. Смысл же этот заключается в том, чтобы каждый стал личностью. Хо­чешь жить осмысленно — будь собою, живи не для себя. И ты бессмертен. Не физически. И не в том смысле, что тебя будут вечно помнить. Этого не будет, как бы велик твой вклад ни был. Бессмертие в том, что в общем здании человечества, стремяще­гося к идеалу, есть и твой вклад.

Мир жив личностями. И безличности не уничтожили его лишь потому, что вопреки всему в мире есть личности, умеющие ду­мать и не только о себе. А если и о себе, то не только в плане материальных благ.

Рай для Достоевского — это конец истории безличностного человечества и начало такой истории, когда личностью стал каж­дый. Будет ли это начало или оно только идеал — это уже вопрос другого порядка.

Потеря же высших идеалов влечет за собою господство суще-» ствования безличностного. Критика материализма, науки, имею­щаяся в записи, дана по той статье, согласно которой мир упро­щен, выпрямлен, все человеческие ценности сведены к материаль­ным и забыта человеческая личность.

Люди могут задумываться и могут не задумываться о смысле жизни. Задумывающиеся могут принимать или отвергать бессмер­тие. И пути их будут разные.

Один из задумывающихся — Алеша Карамазов, убеждения ко­торого не находятся в разладе с его жизнью. «Едва только он, задумавшись серьезно, поразился убеждением, что бессмертие и <бог существуют, то сейчас же естественно сказал себе: «Хочу жить для бессмертия, а половинного компромисса не принимаю». Точно так же, если бы он порешил, что бессмертия и бога нет, то сейчас бы пошел в атеисты и социалисты...» [10, 9, 36].

В своем творчестве Достоевский противопоставляет не только два пути общественного развития, но и две жизненные ориента­ции. Хотя, конечно, ориентацию на «иметь» он не связывает только с нигилизмом.

Говоря в одной из статей о «Египетских ночах» Пушкина, Достоевский выражает суть жизни ради «иметь». «Жизнь зады­хается без цели. В будущем нет ничего; надо требовать всего у настоящего, надо наполнять жизнь одним насущным. Все уходит в тело, все бросается в телесный разврат, и чтоб пополнить не­достающие высшие духовные впечатления, раздражают свои нер­вы, свое тело всем, что только способно возбудить чувствитель­ность» ,[1930, 13, 216 — 217]. .

Философию живущих ради «иметь» Достоевский отразил в образе и теории Валковского. Образ этот лишен загадочности. Герой может маскироваться для достижения своей цели. Достиг-j яув, он самораскрывается, гордясь своей безличностью, своей ориентацией на «иметь».

Понять суть безличности можно через действия героя. Они однозначны, и читатель распознает их без труда. Но Достоевский дает герою возможность изложить свою теорию. Изложение ни­чего не прибавляет к сути безличности вообще, лишь показы­вает, что данная, конкретная безличность к тому же предельно цинична.