Три круга Достоевского - Юрий Кудрявцев

Борьба за личностность человека тесно связана у Достоевского с борьбой за личностность народа, нации. Об этом много говорится в «Дневнике писателя». И народ противопоставляется интелли­генции в плане личности и безличности. Но при этом Достоев­ский понимал, что личность народа возможна лишь при наличии личности его составляющих. Из суммы безличностей личности не получишь.

Было бы неверным думать, что личность, по Достоевскому, никогда не сомневается. Личность может сомневаться. Более того, способность сомневаться есть один из признаков, личности. Но сомнения здесь возникают не под влиянием изменившейся моды, а под влиянием более глубокого постижения действительности. Основные герои Достоевского часто в сомнениях. После своей ис­поведи Иван говорит Алеше: «Братишка ты мой, не тебя я хочу развратить и сдвинуть с твоего устоя, я, может быть, себя хотел бы исцелить тобою, — улыбнулся вдруг Иван, совсем как ма­ленький кроткий мальчик» [10, 9, 296].

Главное — не отсутствие сомнений, а самостоятельный подход к жизни. Каждый должен быть собою и обнаружить свою суть. Но становится собою не каждый и суть обнажает тоже не каж­дый. В одной из записных тетрадей Достоевский замечает: «Не­ужели независимость мысли, хотя бы и самая малая, так тяжела?» [ЛН, 83, 294]. В вопросе как бы заключается отрицательный от­вет — не тяжела. Но такой ответ не является правильным. Более верно отмечено в одном из писем: «Нет, видно, всего труднее на свете самим собою стать» [П, 2, 330].

Стать и быть личностью, конечно же, трудно. Многое зависит и от внешнего — каковы условия существования для личности и безличности. Чаще всего они более благоприятны для безлич­ности. Плата за существование — часто потеря личности. Среда может искоренять личность, уничтожая или грозясь уничтожить ее носителя, человека. Это один вариант. Есть и другой. Искоре­няют человека, посягая на его личность. Смерть от инфаркта — нередко результат воздействия на человеческую личность.

Касаясь личности литератора в условиях спроса на безлич­ность, Достоевский писал, что труднее всего тому литератору и тому издателю, которые задумываются: «Да и задумчивость в наше время почти невозможна: дорого стоит. Правда, покупают готовые идеи. Они продаются везде, даже даром; но даром-то еще дороже обходятся, и это уже начинают предчувствовать» [1895, 9, 167]. Личность не хочет брать готовые идеи, т. е. стано­виться безличностью. А давать свои — «дорого стоит». Трудно быть личностью.

Но личность, по Достоевскому, должна уплатить эту дорогую цену. И писатель начинал, как всегда, с себя. Преодолевая труд­ности внешние и трудности внутренние (какие труднее — во­прос), он имел и обнажил свое самостоятельное мышление.

И его герои, обладающие самостоятельной мыслью, никогда не оглядывались на мнения других. Ставрогин, вопреки этим мнениям, женится на «хромоножке». Раскольникову нет дела до того, прочел ли кто-нибудь его статью. Его дело высказать себя. Навязывать свои мысли он не намерен. Прочтут — хорошо. Нет — как хотят. И то, что для первого круга казалось неправ­доподобием (бедный, но не интересуется судьбой статьи, дающей гонорар), для третьего круга вполне естественно. Иначе герой и не мог поступить. Этот поступок есть символ его личности. Он говорит об отсутствии в герое суетности и мелочности, присущих безличности.

Версилов не развивает своих мыслей, чего от него требует дру­гой герой. Он ориентируется на личность — поймут. Семена пали на безличность — не поняли. Не надо. Герой не унизится до втал­кивания в кого-то своих мыслей. Его дело высказать.

Так, впрочем, поступил и сам автор. Публикуя эссе «Приговор», он слишком высоко оценил читателя. Тот оказался значительно ниже. Все понял наоборот. Обычно в таких случаях писатель не возвра­щался к теме. Но этот случай был исключением. Речь шла о само­убийстве, явлении крайне серьезном. И Достоевский разъяснил свои мысли. Но при этом заметил: «Мне показалось стыдно пред­положить, даже в самом простодушном из читателей, столько про­стоты, чтобы он сам не догадался о подкладке статьи и цели ее, о нравоучении ее» [1895, 10, 419].

Своим самостоятельным мышлением писатель очень дорожил. В «Записках из Мертвого дома» он писал о герое (а по сути это автор) и его окружении: «...я никогда не бывал дворянином по их понятиям; но зато я дал себе слово никакой уступкой не унизить перед ними ни образования моего, ни образа мыслей моих» [4, 76 — 77]. И писатель не унизил своего образа мыслей не только в остроге, но и вне его. Ему не важно было, что о нем скажут. Важ­но было лишь сознание выполненного долга. «Пусть каждый обру­шится на меня всею массой презрения и негодования. Ничего-с! Я ничего не боюсь, знаете почему? А потому что каждый из вас, оставшись потом сам с собою, все-таки скажет про себя: «А ведь он прав». С меня и довольно» [ЛН, 83, 438]. Такую жизненную установку может позволить себе только личность. Безличность на такое не способна.

Показав трудности существования личности, Достоевский сво­им примером показал и способность человека в любых условиях мыслить самостоятельно. При этом писатель был убежден, что в плане самостоятельности мышления личностью может быть каж­дый. Независимо от уровня его образования. Разница тут лишь в наполненности мысли. Личностью может быть и обычный крес­тьянин, безличностью может быть и академик.

Личность может и менять свои убеждения. Но она при этом остается личностью, если у нее было что менять и это что свое, а обмен совершен не по моде.

Итак, личность это есть творец, самостоятельно мыслящий че­ловек, безличность есть подражатель.

Самостоятельность мышления — одно из важнейших измерений личности. Но не единственное. Есть еще одно — ценностная ори­ентация. То есть важна не только самостоятельность мышления, но и направленность его. Проблема самостоятельности мышле­ния — проблема ума. Ценностная ориентация — проблема чувст­ва, сердца. Фактически, когда речь идет о ценностной ориента­ции, то она идет о смысле человеческого существования.

Безличность видит смысл в обладании материальным (богат­ство, власть). Личность — в сохранении своего духовного мира. Безличность ориентируется на «иметь», личность — на «быть».

При этом подходе, ценностном, может оказаться, что не все само­стоятельно мыслящие выступают как личности в данном аспекте.

Одни люди задумываются над смыслом жизни, другие — нет. Но практически каждый придерживается какой-то ориентации. Крайности — комфорт тела и комфорт духа. Под последним по­нимается не уснувший дух, а состояние духа, исполнившего свое назначение. Живущие ради «быть» нередко строят жизнь по ка­кой-то философии. Живущие ради «иметь» часто подгоняют фило­софию под свои поступки.