Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

— Наверное, не становится. Если честно, эта штука здорово выгорела. А драгоценности из неё давно вынули и продали, чтобы купить оружие.

— Нынче драгоценности — роскошь, но оружие нужно всем. Где сейчас твой юный император?

— Уже в пути на восток, нет времени даже похоронить мертвецов. Он направляется в Дармиум, чтобы осадить город и повесить на стене этого безумца Кабриана. Тогда, возможно, у нас тут наступит мир.

Байяз безрадостно фыркнул.

— Ты хоть помнишь, что это такое, мир?

— Ты удивишься, когда узнаешь, что я помню. — И Захарус уставился на Байяза выпученными глазами. — Но что происходит в остальном мире? Как Юлвей?

— Наблюдает, как всегда.

— А как поживает другой наш брат, позор семьи, великий пророк Кхалюль?

Лицо Байяза посуровело.

— Он наращивает силу. Начинает действовать. Он чувствует, что приходит его время.

— А ты, разумеется, собираешься его остановить?

— А что ещё мне делать?

— Хм-м-м. Кхалюль был на Юге, когда я слышал о нём в последний раз, а ты направляешься на запад. Ты заблудился, брат? Здесь нет ничего, кроме развалин прошлого.

— Сила в прошлом.

— Сила? Ха! Ты не меняешься. В странной компании ты путешествуешь, Байяз. Юного Малахуса Ки я, разумеется, знаю. Как дела, рассказчик историй? — Крикнул он ученику. — Как дела, болтун? Как мой брат к тебе относится?

Ки сидел, сгорбившись, на телеге.

— Нормально.

— Нормально? И это всё? Значит, по крайней мере, ты научился молчанию. Как ты его этому научил, Байяз? Никогда не мог его заткнуть.

Байяз хмуро посмотрел на Ки.

— Мне не пришлось особо стараться.

— Так. Что там говорил Иувин? Лучшие уроки — это те, которые учишь сам. — Захарус повернул выпученные глаза к Ферро, и птицы тоже, все как одна, посмотрели на неё.

— Эта у тебя тут странная.

— У неё есть кровь.

— Но тебе ещё нужен тот, кто говорит с духами.

— Это он. — Байяз кивнул на Девятипалого. Розовый здоровяк возился с седлом, но теперь смущённо поднял взгляд.

— Он? — Захарус нахмурился. Много злобы, подумала Ферро, но ещё и грусть, и страх. Птицы на его плечах, на голове, и на кончике посоха выпрямились и расправили крылья, захлопали ими и закричали. — Послушай меня, брат, пока не стало слишком поздно. Откажись от этой глупости. Я встану с тобой против Кхалюля. Встану с тобой и Юлвеем. Мы втроем, как в Старое Время, как было против Делателя. Маги объединятся. Я помогу тебе.

Повисла долгая тишина, и глубокие морщины пошли по лицу Байяза.

— Ты мне поможешь? Если бы ты помог мне давным-давно, после падения Делателя, когда я умолял тебя о помощи. Тогда мы, возможно, уничтожили бы безумие Кхалюля, до того, как оно пустило корни. А теперь Юг кишит едоками, которые превратили весь мир в свою площадку для игр, которые открыто презирают слова нашего учителя! Думаю, нас троих не хватит. И что тогда? Оторвёшь Конейль от её книг? Отыщешь Леру́, под какой бы камень в Земном круге она не заползла? Притащишь Карнольта из-за океана, или Ансельми со Сломанным Зубом из страны мёртвых? Объединённые маги, да? — Губа Байяза скривилась в усмешке. — Это время прошло, брат. Тот корабль уплыл давным-давно, и никогда не вернется, и нас на нём не было!

— Понимаю, — прошипел Захарус, выпучив красные глаза сильнее прежнего. — А если ты найдёшь то, что ищешь, что тогда? Ты и впрямь думаешь, что сможешь это контролировать? Как ты смеешь воображать, что у тебя получится то, что не получилось у Гластрода, Канедиаса и у самого Иувина?

— Я стал мудрее на их ошибках.

— Не думаю! Ты покараешь за одно преступление, совершив ещё более тяжкое!

Тонкие губы и впалые щёки Байяза стали ещё суровей. Ни печали, ни страха, только гнев.

— Не я начал эту войну, брат. Разве я нарушил Второй Закон? Разве я обратил в рабство половину Юга ради своего тщеславия?

— Нет, но все мы сыграли в этом свою роль, и твоя больше прочих. Удивительно, почему я помню то, на что ты не обращал внимания. Как ты вздорил с Кхалюлем. Как Иувин решил вас разделить. Как ты отыскал Делателя, как убедил его поделиться секретами. — Захарус рассмеялся грубым кудахтаньем, и его птицы каркали и пронзительно кричали вместе с ним. — Думаю, он не собирался делить с тобой свою дочь, а, Байяз? Дочь Делателя? Толомея? В твоей памяти есть место для неё?

Глаза Байяза холодно блеснули.

— Возможно, вина на мне, — прошептал он. — И я же решу проблему…

— Ты думаешь, Эус из прихоти провозгласил Первый Закон? Думаешь, Иувин унёс эту вещь на край мира, потому что она безопасна? Это… это зло!

— Зло? — презрительно фыркнул Байяз. — Слово для детей. Слово, которое невежды используют для тех, кто с ними не согласен. Я думал, мы выросли из этого много веков назад.

— Но риск…

— Я принял решение. — И голос Байяза стал железом, к тому же хорошо наточенным. — Я многие годы об этом думал. Ты сказал своё слово, Захарус, но не предложил мне других вариантов. Попробуй остановить меня, если считаешь нужным. Иначе отойди в сторону.

— Значит, ничего не изменилось. — Старик посмотрел на Ферро, его морщинистое лицо дёрнулось, и тёмные глаза птиц смотрели вместе с ним. — А что насчёт тебя, бесокровка? Ты знаешь, чего тебе придётся коснуться? Понимаешь, что именно он заставит тебя нести? Ты хоть представляешь себе опасность? — Маленькая птичка спрыгнула с его плеча и, чирикая, стала кружиться вокруг головы Ферро. — Лучше беги и никогда не останавливайся! Все вы!

Губа Ферро скривилась. Она хлопнула по птице в воздухе, та упала на землю, и запрыгала, чирикая, среди трупов. Остальные гневно закаркали, зашипели и заклохтали на Ферро, но она не обращала на них внимания.

— Ты меня не знаешь, старый розовый глупец с грязной бородой. Не притворяйся, будто понимаешь меня, или будто знаешь, что мне известно, или что мне предложено. Почему я должна предпочесть слово одного старого лжеца другому? Забирай своих птиц и не суй свой нос не в свои дела, тогда мы не будем ссориться. Остальное — слова на ветер.

Захарус и его птицы удивлённо моргнули. Он нахмурился, открыл рот, а потом молча закрыл, когда Ферро запрыгнула в седло и направила свою лошадь на запад. Она слышала, что остальные последовали за ней: стучали копыта, Ки в телеге щёлкнул вожжами, а потом донёсся голос Байяза.

— Слушай птиц в воздухе, рыб в воде, зверей на земле. Вскоре ты услышишь, что Кхалюлю конец, его едоки обратились в прах, ошибки прошлого преданы забвению, как и следовало сделать давным-давно.

— Я надеюсь, но боюсь, что новости будут хуже. — Ферро оглянулась через плечо и увидела, что два старика обменялись ещё одним взглядом. — Ошибки прошлого не так просто забыть. Искренне надеюсь, что ты потерпишь поражение.