Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

— Хочешь, прибью его? — Прорычал он на северном.

— Только тронь любого из них! — Вест выплюнул эти слова прежде, чем придумал, как закончить фразу. — И я…

— Ну?

— Прибью тебя. — А что ещё он мог сказать? Он почувствовал себя как ребенок, выкрикивающий нелепые угрозы в школьном дворе. В очень холодном и опасном школьном дворе, и парень напротив был вдвое больше него.

Но Доу лишь ухмыльнулся.

— Для такого тощего мужика, у тебя крутой норов. И чёй-то мы тут с тобой разболтались об убийствах? Ты уверен, что у тебя хватит на это духу?

Вест постарался выглядеть настолько большим, насколько мог, что было непросто, стоя на склоне и съёжившись от изнеможения. Нельзя показывать страх, если собираешься разрядить опасную ситуацию, как бы страшно тебе не было.

— Хочешь испытать меня? — Голос Веста звучал прискорбно слабо, даже на его слух.

— Я могу.

— Дай мне знать, когда придёт время. Не хочу пропустить.

— О, об этом не волнуйся, — прошептал Доу, поворачивая голову и сплёвывая на землю. — Узнаешь, что время пришло, когда проснёшься с перерезанной глоткой. — И он важно двинулся прочь по грязному склону, достаточно медленно, показывая, что он не напуган. Хотел бы Вест сказать то же самое. Он поспешил среди деревьев за остальными, сердце громко стучало. Упрямо переставляя ноги, он прошёл мимо Ладислава, догнал Катиль и пошёл рядом с ней.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Бывало и хуже. — Она осмотрела его сверху донизу. — А ты?

Неожиданно Вест понял, как он, должно быть, выглядит. На нём поверх грязного мундира был надет старый мешок с дырками для рук, перетянутый ремнём. За ремень был заткнут тяжёлый меч, который колотил Веста по ноге. На дрожащем подбородке пробивалась зудящая щетина, и Вест понимал, что его лицо казалось смесью ярко-розового и трупно-серого оттенков. Он сунул руки под мышки и печально ухмыльнулся.

— Замёрз.

— Ты смотри. Надо было оставить себе плащ, наверное.

Пришлось кивнуть на это. Вест сквозь ветки посмотрел на спину Доу, и прочистил горло.

— Никто из них не… беспокоил тебя?

— Не беспокоил?

— Ну, понимаешь, — неловко сказал он, — женщина среди всех этих мужиков, они к такому не привыкли. То, как этот Доу на тебя смотрит. Я не…

— Это очень благородно с вашей стороны, полковник, но я бы не волновалась о них. Они только пялятся и вряд ли позволят себе что-то большее, а я имела дело с людьми и похуже.

— Хуже чем этот?

— Я приглянулась коменданту первого лагеря, в который попала. Наверное, на коже сохранялся ещё румянец вольной жизни. Он заставлял меня голодать, чтобы получить то, что хочет. Пять дней без еды.

Вест поморщился.

— И этого хватило, чтобы он сдался?

— Они не сдаются. Через пять дней я не вытерпела. Делаешь, что приходится.

— Ты имеешь в виду…

— Что приходится. — Она пожала плечами. — Я не горжусь, но и не стыжусь. Ни гордость ни стыд не накормят. Единственное, о чём я жалею, так это о тех пяти днях голода. Пять дней могла бы нормально есть. Делаешь, что приходится. И неважно, кто ты. Когда начинаешь голодать… — Она снова пожала плечами.

— А что насчёт твоего отца?

— Пайк? — Она посмотрела на идущего впереди заключённого с обожженным лицом. — Он хороший человек, но мы не родственники. Понятия не имею, что стало с моей настоящей семьёй. Наверное, раскидало по всей Инглии, если они вообще ещё живы.

— Так он…

— Иногда, если притворяешься, что вы семья, то люди ведут себя по-другому. Мы помогали друг другу. Если бы не Пайк, я бы наверное до сих пор стучала по металлу в лагере.

— Вместо чего ты наслаждаешься этой чудесной прогулкой.

— Хм. Приходится обходиться с тем, что имеешь. — Она опустила голову и ускорила шаг, пробираясь между деревьев.

Вест смотрел, как она уходит. Северяне сказали бы, что у неё есть хребет. Ладиславу стоило бы поучиться у неё молчаливой решительности. Вест глянул через плечо на принца, который, недовольно нахмурившись, изящно пробирался по грязи. Он выдохнул облачко пара. Похоже, Ладиславу слишком поздно чему-то учиться.

Жалкая еда: сухая горбушка и миска холодной похлёбки. Тридуба не дал им развести огонь, несмотря на все мольбы Ладислава. Слишком велик риск, что их заметят. Так что они сидели и тихо разговаривали в сгущающихся сумерках, неподалёку от северян. Разговоры — это хорошо, по крайней мере не дают думать о холоде, боли и неудобствах. Хоть зубы не стучат.

— Ты говорил, что сражался в Канте, а, Пайк? На войне?

— Точно. Был там сержантом. — Пайк медленно кивнул, его глаза блестели посреди розовой массы лица. — Сложно поверить, что когда-то нам всё время было слишком жарко, а?

Вест грустно булькнул. Ничего, более похожего на смех, он выдавить из себя не мог.

— В каком подразделении?

— Первый кавалерийский полк Личной Королевской, под командованием полковника Глокты.

— Но это же был мой полк!

— Я знаю.

— Я тебя не помню.

Ожоги Пайка немного пошевелились, и Вест подумал, что это возможно была улыбка.

— Я тогда выглядел по-другому. Но я помню вас. Лейтенант Вест. Люди вас любили. Хороший человек, к которому можно обратиться с любой проблемой.

Вест сглотнул. Сейчас у него неважно получалось решать проблемы. Только создавать.

— Так как ты оказался в лагере?

Пайк и Катиль обменялись взглядами.

— Обычно среди заключенных не принято спрашивать.

— Ох. — Вест опустил глаза, потёр руки. — Прости. Не хотел тебя обидеть.

— Никаких обид. — Пайк шмыгнул и потёр кончик расплавленного носа. — Я совершил кое-какие ошибки. Давайте на том и покончим. А вас ждёт семья?

Вест поморщился и скрестил руки на груди.

— У меня есть сестра в Адуе. Она… сложная. — Он подумал, что на этом лучше остановиться. — А у тебя?

— У меня была жена. Когда меня отправили сюда, она решила остаться в стороне. Раньше я её ненавидел за это, но знаете что? Вряд ли я не поступил бы так же.

Из-за деревьев появился Ладислав, вытирая руки об полы плаща Веста.

— Полегчало! Наверное всё из-за этого проклятого мяса поутру. — Он сел между Вестом и Катиль, и она насупилась, словно кто-то бросил рядом с ней лопату дерьма. Можно было с уверенностью сказать, что эти двое между собой не ладят. — О чём беседуем?

Вест поморщился.

— Пайк как раз упоминал свою жену…

— О? Вы, конечно, знаете, что я помолвлен с принцессой Терезой, дочерью великого герцога Орсо Талинского. Она знаменитая красавица… — Ладислав затих, хмуро глядя на тенистые деревья, словно даже ему было смутно понятно, как неестественно звучат такие разговоры в диких местах Инглии. — Хотя я начинаю подозревать, что она этому не совсем рада.